Лет пять-семь назад в интернете промелькнуло сообщение о покупке бароном Готфридом, владельцем крупного банка, полотна «Весна в цвету», автором которого является Сандро Боттичелли. У гениального флорентийского художника, одного из самых ярких живописцев итальянского Ренессанса, есть полотно «Весна», написанное темперой на дереве в 1482 году. Оно вроде сейчас хранится в галерее Уффици. Разговоры о том, что живописец создал еще один вариант упомянутого произведения, велись давно, предполагалось, что им владел Йозеф Оффенбах, германский предприниматель, иудей. Как фашисты относились к евреям, известно. Йозеф вместе со всей своей семьей погиб в лагере смерти. Куда делось его собрание живописи? Можно лишь предположить, что кто-то его присвоил.
И вот не так давно на закрытом аукционе появилось полотно «Весна в цвету» со всеми необходимыми документами. Экспертиза подтвердила подлинность лота, и его за баснословную цену приобрел американский магнат. Кто продавец? Организаторы аукционов умеют держать язык за зубами, но журналисты обожают раскрывать чужие тайны. В тот день, когда творение рук Боттичелли сменило хозяина, они засекли покупателя в дорогом ресторане вместе с неизвестным мужчиной. Журналист сделал фото, написал: «Американец знаком прессе, он тщательно поддерживает имидж гражданина, который ничем не запачкан, ужинать абы с кем не станет. Данный гражданин обладает великолепным собранием картин представителей флорентийской живописи периода кватроченто. Фото сделано в 20:00, в 19:00 завершились закрытые торги. Похоже, продавец и американец обмывают куплю-продажу произведения живописи. Визави американца нам не знаком, но прежде он всегда угощал продавцов, полотна которых выставлялись на торги. Если вы знаете спутника нового хозяина "Весны в цвету", сообщите нам за вознаграждение».
Обладателем сей информации я стал, сидя перед кабинетом стоматолога.
Доктор Аркадий Залманович Темкин – уникальный врач, который ни разу не сделал мне больно. А когда возникла необходимость поставить импланты, я просто заснул в кресле. Стоматолог симпатичен мне еще и своей интеллигентностью. Ну у кого еще в приемной лежат журналы по живописи, истории, литературе?
В ожидании, когда меня пригласят в кабинет, я перелистывал одно издание, наткнулся на статью о торгах, увидел фото и со скуки начал его разглядывать. Кто покупатель, а кто продавец, стало понятно сразу, потому что под снимком была подпись, журналист объяснил, кто где сидит. Да я бы и сам догадался. Слева находился типичный американец с такой улыбкой, что показалось, будто у мужчины шестьдесят шесть зубов. Продавец выглядит намного хуже, он отнюдь не красавец. Полный, смуглый, с бородой, темные волосы прикрывают уши.
Сначала я подумал, что лицезрею кого-то из людей Востока. Но тут мой взгляд упал на манжету его белой рубашки. Я увидел запонку, которая никак не соответствует статусу обеспеченного человека. И мне эта застежка хорошо знакома. Более того, я знаю ее историю.
Много лет назад московский школьник потратил свои «обеденные» деньги на покупку этого украшения в ларьке «Союзпечать» у метро. Пятиклассник, который очень не хотел шагать в гимназию, остановился поглазеть на витрину и увидел нечто варварски великолепное – «золотые» запонки с огромными «рубинами». Мальчик, не задумываясь, приобрел вещь, дотопал до школы и узнал новость – сегодня контрольная по математике. Ученик ничего не смыслил в точных науках, поэтому взмолился всем богам о помощи. И – о чудо! Во время урока училку неожиданно позвали, она ушла, а сидевшая впереди паренька девочка дала ему свою тетрадь:
– Списывай скорее!
С тех пор пятиклассник, который давным-давно вырос, считает эти запонки своим талисманом и всегда надевает их на важные встречи и мероприятия. Как зовут того московского мальчика, обладателя чудесных застежек для манжет? Леонид Петрович Вилкин, он же Лео Габель.
Люси, не зная, какие мысли бродят у меня в голове, продолжала говорить:
– Реально жаль бедняжку, которая пыталась дотянуться до нашего уровня. Но тут хоть тресни, никогда бы она не заимела моего материального положения. Знаешь, почему Николетта косо смотрела на жену доктора?
– Нет, – быстро ответил я.
Люсинда закатила глаза.
– Никки постоянно помогает кому-то. Она, организуя приемы, всегда ставит в прихожей большую копилку. Туда можно бросить сколько не жаль. Обычно набирается тысяч триста. Сразу скажу: мы с Николеттой понимали, что Элли не наш уровень. Но Ленчик впервые привел ее на суаре. Ладно, спорить не стали. Так Элли осталась с нами и не пропустила ни одного журфикса.
Люси закатила глаза.
– О эти ее дешевые платья, украшенные боа из шкур бродячих кошек! Маникюр, сделанный в подворотне! Остается лишь восхищаться терпением Николетты, которая относилась к Элли как к родной. И чем та отплатила? Знаешь?
– Нет, – признался я.
– Ты же в курсе, что в полночь копилку вносят в гостиную? – зачирикала Люси. – Никки ее открывает, вытряхивает купюры, пересчитывает, объявляет сумму, объясняет, куда она отправится. После этого сервируют чай. Так вот. Все шло как обычно. «Кассу» притащили, Николетта ее взяла, перевернула, и…
Люсинда выдержала коронную мхатовскую паузу, потом схватилась ладонями за щеки.
– Внутри десятирублевые купюры на сумму в одну тысячу! Понимаешь?
Я кивнул. Кто-то из гостей оказался нечист на руку.
– Оцени ситуацию, – тараторила хозяйка. – Все присутствующие – давние друзья Никки, нищих среди них нет. И каждый в той или иной мере богат. Про Леню не говорю, Вилкин способен Луну купить. Масик? Да он сто раз миллиардер. Алена? За один ее браслет можно корабль в космос запустить! Николетта? Это вообще бред! Я? Обхохотаться. На кого ни посмотри, у каждого все во взбитых сливках. Кто у нас нищий? Элли. Чьи платья убоги? Госпожи Деревянкиной!
Люси усмехнулась.
– Николетта помолчала, потом произнесла: «Ах, совсем забыла! Поставила копилку на край комода, и она возьми да упади! Велела горничной собрать содержимое и унести в мою спальню! Минуточку!»
Люси рассмеялась.
– Николетта ушла. Но все же поняли, что случилось, глядят на Элли. А той все как с гуся вода, улыбается! Николетта вернулась с сумкой, вытряхнула купюры. Все одинаковые, по пять тысяч. Я решила уйти в тот вечер последней. Остались мы с Николеттой одни, вот тогда я прямо и осведомилась: «С какой радости ты Элли выгородила? Она что, тебе так нравится?» Никки сразу возразила: «Конечно, нет! Следовало после первого же суаре дворняжке шлагбаум закрыть. Да почему-то не поступила тогда так. Пожалела убогую. А деньги… сумма мелкая! Очень не хотела, чтобы все сплетничать начали: "Адилье приглашает рвань всякую, недавно у нее сперли благотворительную кассу!" Подобное происшествие меня не украсит… Не смотри на меня так! Знаю, что все на Элли подумали, но куда деньги делись, я объяснила. А тебе скажу, что я не воровку спасала, а свое имя!»
– А зачем Деревянкина решила украсть деньги? – не понял я.
– Ваня, – закатила глаза Люсинда. – Ты всерьез интересуешься? Вроде неглупый мальчик, но порой прямо дурак! По какой причине люди воруют, а?
– Им деньги нужны.
– Вот сам и ответил, – хмыкнула Люси.
– Ее сын говорит, что мать не нуждалась в средствах, – протянул я, – муж отсчитывал жене хорошее содержание.
Люси махнула рукой.
– Ну, знаешь, «хорошее содержание»! Для нищих это пятьдесят тысяч, наверное, а мне на такую сумму даже не пообедать по-человечески. И наверное, парень просто не знает, чем его мать увлекалась! Один Великий Жрец сколько стоит! Никки меня к нему зазывала, но я таким не занимаюсь.
– Великий Жрец? – переспросил я. – Это кто?
И тут раздался звонок в дверь. Люсинда вскочила и убежала.
Глава девятая
– Слушайте внимательно! – начала госпожа Прокофьева. – Вы, конечно же, знаете, что у меня есть клуб «Танц-банц», в котором лучшие тренеры по дансам сделают вас прямо победителями всех конкурсов!
Два хмурых парня, один с кофром, второй с тремя здоровенными сумками, молча кивнули.
– Через пару дней состоится гала-концерт! – вошла в еще больший раж Люси. – Необходимы анонсы во всех соцсетях! Итак, вы… ассистенты?
– Миша, – представился брюнет.
– Тиша, – кокетливо сообщил блондин.
– А где Филипп Николаевич? – начала оглядываться по сторонам Люсинда. – Где сам фотомастер?
– Душа моя, всегда с вами, – произнес сладкий тенор, и в комнате появился тощий мужчина, похожий на большого аиста.
Люси продолжила:
– Господа, знакомьтесь! Иван Павлович Подушкин, владелец сети детективных агентств, открытых по всему миру. А еще мой любимый друг, всегда готовый прийти на выручку. Родилась гениальная идея! Обычно танцевальные конкурсы – странное зрелище. Участники выделывают не пойми что! Все названия плясок нерусские! А я хочу наши танцы, народные! Кадриль! Тройка! Калинка! Барыня! Камаринская! Казачок! Участники уже готовы! Сегодня завершающая фотосессия для пляски «Казачья свадьба». Иван Павлович – жених, Елизавета Николаевна – невеста! Ваня, иди переодевайся! Надо сфотографировать вас с Лизой!
Я растерялся. «Казачья свадьба»? Да любой медведь спляшет лучше меня!
– Дорогой, поторопись! – велела Люсинда.
– Прости, не знаю, куда идти, – ответил я.
Подруга Никки округлила глаза показала на дверь в углу комнаты.
– Туда!
– И я еще не выучил все па!
– Видео пока не делаем, – растягивая слова, произнес Тиша, – только фото. Встанете просто в позу.
Роль фотомодели показалась мне не особо трудной, поэтому я молча дошел до двери и оказался в комнате, разделенной на две части ширмой.
Я оглядел помещение, увидел около окна стул и вешалку на колесах. Там на плечиках болталась сорочка, которую я принес из пункта проката. У кресла стояли невысокие сапоги с узкими носами, небольшими каблуками и голенищами, верх которых имеет форму полумесяца. И тут меня осенило! Я-то подумал, что нужные казаки – это люди! А речь шла об обуви.
Тихо посмеиваясь, я встал лицом к окну, разоблачился, аккуратно поместил свои брюки, рубашку и пуловер на вешалку и натянул на себя верхнюю часть костюма.
– Ваня! – раздалось за спиной.
Я подскочил, обернулся, увидел высокую блондинку в коротком сарафане, вспомнил, что стою перед ней без брюк, хотел схватить их, понял, что брюк нет, и постарался весело сказать:
– Здрассти! Вы кто?
– Твоя «невеста» Лиза, мы с тобой пляшем дуэтом «Казачью свадьбу», – хихикнула девица. – Чего так перепугался?
– Неудобно стоять перед незнакомой дамой в нижнем белье, – честно ответил я.
– А-а-а, – протянула девушка, – ты не из наших.
– Не из каких? – удивился я.
– Балетных обнаженкой не удивить, – объяснила Елизавета. – Паузы между номерами в спектаклях короткие. Отработала одна часть ансамбля «Плясовую», потом вторая половина «Камаринскую» начинает отчебучивать. А у нас меньше пяти минут, чтобы костюм сменить и на сцену вернуться. За кулисами костюмеры стоят. Раз – раздели! Два – одели! Все голые, но некогда друг друга рассматривать. Да и не один год вместе, никаких секретов под одеждой не скрываем. Не волнуйся, мужиков без всего постоянно вижу. Не удивить меня! И трусы ты не снял, думай, что на пляже стоишь… Эх, верх неправильно надел!
– Почему?
– Пуговицы сзади, не спереди, – захихикала девушка. – Снимай!
– Что?
– Верхушку! С тобой угоришь от смеха!.. Ну, давай! Не тормози! У меня вечером спектакль!
– Не привык разоблачаться при посторонних, – пробормотал я.
Елизавета прищурилась.
– С женой спать во фраке и лаковых туфлях ложишься?
– Я холостяк.
– Интересный поворот, – захлопала огромными ресницами блондинка. – Я сама не замужем. Может, у нас любовь получится?
Я на всякий случай попятился к окну. Елизавета согнулась от смеха.
– Ой, не могу! Испугался! Это же шутка! Ты мне даже за миллион долларов не понравишься. Короче! Нет времени заниматься чужими комплексами! Тебе бабки нужны?
– Дамы пожилого возраста вызывают у меня уважение, – кивнул я, – но не горю желанием с ними…
Договорить не удалось – Лиза рассмеялась во весь голос.
– Прикол!.. Ты вообще кто?
– Частный детектив.
Елизавета широко распахнула глаза.
– Документ есть?
Я полез в свою сумку, вынул удостоверение. Блондинка изучила его, потом рухнула на диван, начала опять хохотать, но сумела произнести:
– С той стороны ширмы висит кошелка – вынь мой паспорт! Заодно свои штаны возьми, их на мой рейл повесили.
Самое удивительное во всем том, что сейчас происходило, – это моя реакция. Я, облаченный лишь в рубашку, безропотно потрусил в указательном направлении, увидел сначала брюки, потом сумку, принес все на свою половину и протянул сумку Лизе. Та, перестав веселиться, вынула из нее документ, открыла его и протянула мне.
– Читай вслух, как меня зовут.
– Елизавета Никитична Простынкина, – прочитал я, постарался удержать смех, но не удалось.
Лиза присоединилась ко мне. Короткое время мы веселились, потом девушка сказала:
– Работать пора! Подушкин и Простынкина – крутая парочка… Ваня, хватит выпендриваться! Встань!
Я встал с дивана и застыл. Елизавета живо расстегнула рубашку, надела ее так, что пуговицы оказались сзади, велела натянуть шаровары, потом глянула на сапоги.
– М-да! В таких не потанцуешь, но для фото сгодятся. Шагаем!
– Куда?
– В Большой театр! Плясать станем! Ты Зигфрид, я Сильфида, – не задержалась с ответом Елизавета.
– Зигфрид – главный герой балета «Лебединое озеро», а Сильфида – главная героиня постановки, которая носит имя пленительного духа воздуха. Им никогда на одной сцене не встретиться.
– Вау! Ты любитель балета? – поразилась моя партнерша.
Я собрался ответить, что хорошо знаю только классический репертуар, но тут Люси закричала:
– Ваня! Лиза! Долго вас ждать?
– Уже несемся! – ответила девушка.
Глава десятая
