Амина Асхадова "Беременна от брата жениха"

Уворачиваясь от его поцелуев, я высвободила ногу и вместе с этим замахнулась, чтобы… оставить на его лице тонкий кровавый след протяженностью от скулы до губы. След от своих ногтей. Лишь тогда Тимур оторвался от меня. В свете ночника я увидела, как мужчина провел пальцем по своей искусанной губе, а затем по щеке, стирая капельку крови с тонкой раны.

Затем он поднялся с меня и кивнул в сторону двери.

– Ты можешь идти в объятия моего брата. Последняя ночь в вашем распоряжении, как никак.

Его ухмылка заставила меня заледенеть в этот самый миг, но моя способность здраво оценить его слова не пришла даже в миг, когда я делала ноги с этой злосчастной спальни.

«Последняя ночь в вашем распоряжении, как никак».

***

– Милая, у тебя руки дрожат, – с некоторой опаской произнес Андрей, поглядывая на горячий чайник в моих руках.

Дрожат. Не спорю, дрожат! До сих пор от слов Чернова-старшего трясет всю.

Без объяснений ставлю чайник на деревянную подставку. Выходит с грохотом, но я все равно ставлю и затем громко сажусь на свое место. Нервы, дрожь и волнение перед отлетом жениха дают о себе знать.

– Тогда завари чай сам! – не выдерживаю, кидаюсь на жениха и затем глубоко вздыхаю.

Стойко выдержав его удивленный взгляд, я наткнулась на другой – изучающий, долгий, пристальный. Тимур разглядывал меня из-под опущенных ресниц и за столом его выдержка была выше всех похвал. Ублюдок! Ведь это он вынес меня в такое состояние, после этой ночи я стала нервной, а ведь день у меня из рук все вываливалось. Даже ужин к отлету любимого не задался, а перед приготовлением омлета я разбила немало яиц…

– Слушай, какое яйцо по счету ты роняешь? Я должен знать твои способности хозяйки, ты ведь будущая жена моего незатейливого братца, – насмешливо спросил Тимур, когда на пол полетело пятое.

– Ты бы свои посчитал! – грубо отвечаю я, убедившись в том, что Андрея нет рядом.

– Что, прости? – ошалелый взгляд Чернова-старшего прошелся по моей фигуре, обтянутой в спортивные штаны.

Все эти недели, пока в нашем доме живет его брат, мне приходится менять привычный образ жизни. Если раньше я могла позволить себе ходить в одном нижнем белье или купальнике даже в саду нашего двора, то сейчас не могу позволить себе даже выйти из комнаты в таком виде.

Резко поворачиваюсь к нему и прошу уйти отсюда. Грубо прошу:

– Говорю, что тебе стоит свои посчитать прямо сейчас, чтобы потом сравнить, сколько их останется, если ты сейчас же не отвалишь от меня, понял?!

Тимур резко поднял руки в жесте «Сдаюсь» и покинул кухню.

А что, черт возьми, так было можно?!

Поворачиваюсь к плите и продолжаю готовить ужин, больше яиц я не разбивала.

Тем временем Андрей разливает заварившийся чай в наши бокалы. Тимур все это время молчит, заняв свое коронное место на этой кухне. Мы с Андреем сидим напротив друг друга.

После моего выпада жених, вероятно, решает переключиться на своего брата и с усмешкой поворачивается к нему:

– Тимур, я вот весь день смотрю на тебя и удивляюсь.

Тимур неторопливо отвел от меня свой задумчивый прожигающий взгляд и глянул на Андрея. Я тоже.

– Что это у тебя за страстная любовница была этой ночью? В клубе удачно порезвился? Мы с Викой уже спать легли, а тебя все не было.

Едва не поперхнувшись, я резко встала из-за стола и сгрузила грязную посуду в раковину. Ужин закончен, у Андрея скоро самолет, а у меня автобус – я настояла на своем и решила уехать к родителям. После этой ночи я точно не намерена оставаться один на один с Тимуром.

Ухмылка Тимура не заставила себя долго ждать, он даже руку на плечо Андрею положил в братском жесте прежде, чем ответить:

– Да, брат, ты очень крепко спишь. Любовница была страстная, выпустила меня из своих острых когтей лишь поздней ночью. Я тихо пришел, чтобы тебя не разбудить.

– Тебе бы стабильность в этой жизни найти, Тимур. Слышал, у тебя через месяц бой здесь намечается, а тебе ведь уже двадцать девять. Ни работы стабильной, ни семьи, – улыбнулся Андрей.

Дружелюбно улыбнулся, но с каким-то оскалом. А затем отпил глоток чая, стреляя в меня нежным взглядом.

– Я рад, что встретил тебя, милая. Немного осталось таких девушек, которые стремятся к созданию семьи, а не отдают предпочтение развлечениям в клубах. Я надеюсь, что вскоре после свадьбы мы с Викой сможем порадовать наших родителей и тебя, мой брат, новостью о скором пополнении в нашей семье.

Тимур скривился, словно от зубной боли, да и мне тоже не хотелось обсуждать тему детей рядом с Тимуром. Однако, какая-то игра, завязанная между братьями, продолжалась рядом со мной. Я села за стол и решила не вмешиваться, ведь следующие слова Тимура заставили меня напряженно застыть.

– Когда-то ты уже мог их порадовать этой новостью, не так?

– В смысле? – не выдержала я, встречая хищный взгляд Тимура и напряженный – Андрея.

– Ты что, не рассказывал ей? – удивляется Чернов-старший.

– Что не рассказывал?

Мое сердце бьется гулко. Тимур спешит поделиться:

– Андрей был влюблен в девушку по имени Ася. Или только она была влюблена в него, кто же теперь знает…

– Андрей? – испытывающе смотрю на жениха.

У него даже мускул не дрогнул. Только взгляд отвел.

– Это было много лет назад, – тихо отвечает он.

– Пять лет назад, если быть точнее, – поправляет Тимур с ненавистным взглядом в сторону моего жениха, – пять лет назад Ася покончила с собой, но почему?

– Я не знаю, – отрывисто бросает Андрей и встает из-за стола, его взволнованный взгляд направлен на меня

– Почему, Андрей?! – подрывается Тимур следом, а я просто нахожусь в ужасе.

Между ними война.

– Я не знаю, – четко отвечает жених, встречая взгляд Тимура лоб в лоб, – и уже никто об этом не узнает. Это история любви, которая осталась в прошлом, когда я встретил Вику. Мне больно об этом говорить, ты зря поднял эту тему.

– Тебе больно? – ухмыляется Тимур, словно меня нет на кухне, – также больно, как было больно хоронить ту девушку?

Но в следующую секунду Андрей выходит из кухни, забирая меня с собой. Я оборачиваюсь лишь на секунду, чтобы посмотреть на Тимура, но он так и не сдвинулся с места – его спина была сгорблена и жутко напряжена, а его руки были сжаты в кулаки до побеления костяшек.

А уже через час мы с Андреем выехали из дома: он – в аэропорт, а я на вокзал. Водитель уверенно вез нас по разным местам…

– Андрей, кто она? – тихо спрашиваю я, чтобы не делать ему больно.

Он ответил без заминки:

– Мои первые отношения, о которых мне сложно вспоминать. Ася покончила жизнь самоубийством, когда мы расстались.

– Почему вы расстались? – задыхаюсь от волнения, впиваясь глазами в любимого.

– Я не простил ей измену.

Я судорожно выдыхаю, глотая застрявший в горле ком. Андрей не простил измену. Говорит, что больно вспоминать, ведь винит только себя, поэтому он никогда не рассказывал мне о ней, о девушке по имени Ася. Ведь так?.. Или нет?

«Не простил измену…», – ответил Андрей, а я решила докопаться до истины, во что бы то ни стало.

Глава 9

В родительский дом я примчалась с воодушевлением и небывалым счастьем, и даже серьезный вид мамы и папы не повлиял на мое настроение. Я была рада вернуться в родной дом, увидеть их и… осчастливить той самой новостью, ради которой я ехала в автобусе несколько часов.

– Мама, папа, я замуж выхожу! Свадьба осенью…

Одарив меня скептическим взглядом, они еще нескоро сняли маску ответственных и немного обиженных родителей, и только лишь на следующий день родители смогли поздравить меня и обнять. Впервые за долгое время…

– Ты прости нас за то, что говорили тебе тогда… Не правы оказались, дочка. Может, и хороший он, Андрей твой.

Не описать словами все то, что я чувствовала в этот миг. Но в первую очередь я ощущала гордость от того, что сумела доказать родителям… Доказать, что я была права. Что я – хорошая дочь, которая не подведет своих стариков.

Следующее утро оказалось таким же добрым, запах любимых маминых блинов с апельсиновым джемом разносился по двухэтажному дому, время подходило к обеду, а я только проснулась.

– Все лето будете готовиться к свадьбе, значит? – любопытствует отец за завтраком, изредка выглядывая своими седыми волосами из-за газеты.

– Угум. Андрей сказал выбирать число, – довольно произношу я, поедая блины один за другим, – очень вкусные, мам. Как и всегда.

Она добро улыбается.

У них все иначе было, конечно. Мои мама и папа не сами выбирали друг друга, их свели их родители, уже покойные.

Еще несколько дней я купалась в любви и заботе – видно, родители очень соскучились по своей единственной дочери. Я всячески помогала им, маме – с уборкой по дому и с ужинами, отцу – с машиной, подавая нужные инструменты и рассказывая байки. Я чувствовала, как наши отношения становятся лучше после новости о свадьбе, и мне не хотелось, чтобы все испортилось.

Несмотря на все их попытки, детей завести у них больше не получилось – первые роды прошли слишком тяжело, но все обошлось, остальные – с летальным исходом. Родители пережили слишком многое, поэтому их опека надо мной была такой… сильной.

– Андрей передавал вам привет, – вспомнила я скоро, – он вернется из командировки через несколько дней, я тоже уеду на днях, чтобы встретить его. Мы сразу отправимся подавать заявление…

В родных и уютных условиях я совсем расслабилась, поэтому о его брате и вообще о существовании такового я забыла и даже не упомянула. Родители и так сложно приняли Андрея, считая его холеным и богатым сынком директора компании, а сейчас еще и новые подробности вскроются… Нет, пусть это останется в тайне до лучших времен.

– Так уж Андрей? – папа опустил очки на переносицу, чтобы взглянуть на меня, – этот холеный парнишка, кажется, ни о ком не интересуется, кроме самого себя. Сколько раз он приезжал к нам на ужин, когда ты жила здесь и училась там на заочном?

– Сергей… – промямлила мама, пытаясь остановить рассуждения мужа.

– Подожди, Марина. Я с дочерью разговариваю.

– Пап, Андрей хороший, – вздохнула я.

– Я его за все годы, что вы вместе, видел раза три, один из которых – прошение руки и сердца. Между прочим, я еще не давал своего согласия. Я сказал, что подумаю.

Это было так. При их последней встрече отец сказал, что подумает, а я из вредности собрала вещи и уехала с Андреем в город. Он тоже не вытерпел, всю дорогу психовал и злился. Не на меня, конечно, а на традиции моих родителей. Удивлялся, где сейчас вообще просят разрешение у родителей девушки на брак…

– Пап, он приедет. Мы приедем, – поправляю я.

– Ну, посмотрим, как ты его притащишь сюда, – скептически закончил отец и ушел из кухни.

Растерянно улыбнувшись, мама посмотрела на меня. Так напряженно и радостно одновременно пролетела почти неделя в родительском доме. Папа заказал мне билет в город на завтра, но кто знал, что моим планам не было суждено сбыться…

– Мам, а чем это пахнет? Вкусно очень, ты меня балуешь прямо… – прошептала я, вернувшись с папой из гаража.

В нос сильно ударил приятный сладковатый запах, а через несколько минут на столе передо мной оказалось блюдо, от которого я очень отвыкла.

Что ж, будем проводить эксперимент. Не спрашивая названия, я тут же отправила первую ложку вкусно пахнущего обеда в рот. Слишком вкусно, чтобы не попробовать это, а в итоге – чтобы это не доесть.

– Мам, а что это? Ты так на меня косишься странно, – уминая седьмую ложку по счету, я встретила мамин взгляд.

Задумчивый какой-то. Она села напротив меня и пролила свет на тайну своего взгляда:

– Дорогая, это жаркое.

Ну, жаркое – это еще ничего не значит. Да, я не любила это блюдо, но все зависело от выбора мяса. Я бы точно не стала есть кролика!

– Жаркое с кроликом.

А вот теперь пора…

– Из кролика?!

Перевожу взгляд с мамы на тарелку. Но это так вкусно, черт возьми, да и запах, от которого меня воротило в детстве, теперь притягивал невмоготу. Повзрослела, кажется.

– Что ж, значит, пришло время для кролика. Как для оливок нужен свой возраст, так и здесь, – пожала я плечами, но пока больше к блюду не притронулась.

С детства не любила ни жаркое, ни кролика.

– Ты ненавидела это блюдо и крольчатину все свои двадцать два года. Ты случаем не беременна, Вика?

Вопрос звучит прямолинейно, но тихо. Пока моя рука дрогнула, а вилка ударилась о керамику, в моей голове пронеслось много чего нехорошего. Например, что отец мог услышать ее вопрос. Или то, как мне сейчас сильно хотелось встать из-за стола и уйти, ведь нельзя говорить такую ерунду во время ужина!

Отодвигаю тарелку, с укором посмотрев на маму. Признала, что в ее глазах не было осуждения, но это не смягчило мой тон:

– Нет, мама. Это невозможно. Я пью таблетки.

– Я просто спросила, – пролепетала мама, скупо улыбнувшись, – у меня в положении кардинально менялись вкусы, и однажды твоя покойная бабушка задала мне этот же вопрос.