Развод. Её вторая семья
Лила Каттен
– Послушай меня, прошу…
– Я слушаю, Лиль. Только ты не говоришь мне ничего, чтобы ответило на мой вопрос.
– Эта девочка… она… понимаешь… – я не нахожу достойных слов обо всем рассказать.
– Кто она?
– Ее доставили к нам больше месяца назад, я говорила.
– Я помню. Кто она тебе? Она и ее отец, кто они для тебя, Лиль?
– Они… Я просто приходила к ним домой, чтобы увидеть ее…
– И?
– Клянусь… это не то, что я хотела.
– Он тебя к чему-то принудил?
– Нет… вовсе нет.
– А вот и ответ на мой вопрос. Ты хотела этого сама.
Он разворачивается и, взяв сумку, уходит.
– Родной… – шепчу, оседая на пол.
– Ты папе изменила? – доносится голос дочери, стоящей за моей спиной.
Лила Каттен
Развод. Её вторая семья
Глава 1
Работать в больнице – уже стресс. Работать в детском отделении, где находятся отказники-младенцы – двойной стресс.
Когда я еще не достигла статуса материнства, я всегда относилась к историям, где участвуют дети, эти невинные души, не умеющие за себя постоять, очень эмоционально. Я надолго выбивалась из колеи.
Люди жестоки, и это хорошо видно по тому, что мы видим здесь. Не там, где показывают по телевизору. Это происходит за стенкой, перед нашими глазами.
Став матерью, я стала думать об этом еще глубже и масштабнее.
Прошло одиннадцать лет с момента, как я начала работать в больнице и стала мамой, а мое сердце по-прежнему сжимается и рыдает, стоит услышать новую историю.
Это утро начиналось, как обычно, но в итоге запустило цепочку событий, которая изменила не только мою жизнь.
– У тебя плохое настроение? – спрашивает муж, стоит ему появиться на кухне, где я готовлю завтрак ему и дочери, потому что у самой нет аппетита, и я решила ограничиться только кофе.
– Почему ты так решил? – оборачиваюсь и смотрю, как он забирает свою чашку, наполненную кофе с подставки кофемашины.
– Когда ты стоишь задумчиво, значит, ночь прошла не очень гладко. Тебя что-то беспокоит?
Он спокойно проходит рядом и, проведя по спине ладонью, занимает свое привычное место за столом.
– Даже не знаю, – выключаю плиту и протираю автоматически столешницу вафельным полотенцем. – Просто, как-то…
Слова никак не складываются в предложение, потому что мне сейчас как-то сложно описать эмоциональное состояние. Я и сама не знаю, что это за тяжесть прямо в животе крутит мои внутренности.
– Я понял по твоей речи, – слышу, как муж усмехается. – Скоро отпуск, вот и отдохнешь.
– Ты прав, я слишком устала, – убираю за ухо выбившуюся прядь и набираю в тарелки яичницу.
– Алиска еще не встала?
– Думаю, скоро выйдет, наряжается небось.
– В школу особо не нарядишься, мама, – доносится ее голос, затем хлопает дверь.
– И тебе доброе утро, – Гриша смеется, смотря на нее.
– Доброе утро, семья. Напомните, почему я обязана ходить на эту дурацкую практику?
– Потому что обязана, – ставлю перед ней тарелку, затем напротив мужа. – Это устав школы. И что за выражения?
– Дурацкая? Пап, это разве мат? – тут же ищет поддержки у отца.
– Это не мат, но не лучшее слово для выражения своих мыслей, даже если они гневные.
– А мы что аристократы?
– Тебе десять или тридцать?
– Нормальное слово, у нас в классе… – начинается обычная песня, которую я заканчиваю на первой ноте.
– И я не желаю этого слышать, кто и как говорит в твоем классе. Я им не мама. Моя дочь ты.
– Я поняла, – Алиса сдается и отступает.
– Спасибо. Приятного аппетита.
Школа находится рядом с нашей пятиэтажкой, поэтому мы с дочерью прощаемся на углу. Я прослеживаю ее путь еще несколько минут, затем иду к гаражам, где стоит наша машина, и куда заранее ушел Гриша.
Когда я подхожу, он уже закрывает ворота.
– И все же, нам нужен дом.
– Ты же видел ценник. Тебе придется продать Алексею половину своего вклада в вашу мастерскую, и то я сомневаюсь, что хватит.
– Знаю, знаю. Может ипотеку?
– Гриш, нет… Это не вариант. Мы эти два миллиона, будем выплачивать до пенсии. Ни сбережений, ни отдыха.
– А куда мы обычно ездим отдыхать?
– Вот именно. А так даже мечты не останется.
– Ну, давай уже, садись.
Он смеется и занимает свое место с водительской стороны, а я с пассажирской.
Мы простые люди с мужем. Я медсестра в больнице, а они с Алексеем, открыли не так давно мастерскую по ремонту и обслуживанию машин. Долгое время они работали на других, теперь работают на себя. Послужило плюсом их хорошее умение в этом деле и приличное количество постоянных клиентов, которые теперь приходят именно к ним. В перспективе еще поставить рядом магазин автозапчастей, но это будет пока еще не скоро. Вложенные средства, пока что не отбили.
С семьей Леши мы очень дружны. Его жена Лиза – моя самая близкая подруга. Хотя о детях не скажешь, что они друзья. У нас Алиса с характером. У них сын, Виталий, тот еще задира. Но мы все уверены, что это их самих забавляет: склоки, препирательства и примирения.
– Как там дела на сегодня?
– Да вот, оборудование заказывали же, должно прийти. Будем пробовать им работать.
– Отлично. Твой брат согласился работать?
– Думает, – фыркает муж. – Как будто где он сейчас лучше.
– Ну, он никогда не славился скоростью своих решений.
– Ладно. Найдем другого. Вон, где у Саныча работали, часто приходили туда парни с руками.
– Согласна.
Попрощавшись с мужем, я пересекаю территорию больницы. С утра жары еще нет, поэтому всегда прогулочным шагом это делаю. У нас рядом стоит детская площадка с качелями и длинными дорожками, которые украшены деревянными перекрытиями в виде прямоугольных туннелей и оплетены растениями, что делает это место очень зеленым и красивым. Не говоря уже о фонтане и высаженных цветах по периметру и в центре.
Войдя в больницу, я тут же сворачиваю в свое крыло. Летом чаще всего делают ремонты, если выделяется бюджет. У нас в отделении он уже был, и потому, приходить сюда стало еще более приятно.
Переодевшись в свою униформу, я здороваюсь с коллегами, и как раз в ординаторскую входят девчонки с ночной смены. Гул в комнате нарастает, а значит, рабочее утро началось.
– Слышала уже? – Настя протискивается ко мне поближе и берет свою чашку кофе, которую я для нее сделала.
– Ты о чем? Что тут? Такой шум поднялся.
Я надеюсь на какие-то сплетни или что-то такое, но она, очевидно, говорит о другом.
– Ночью ребенка доставили, – отвечает и скидывает халат.
– Только не говори о…
– Не не, наши парни поработали хорошо. В другом дело, ей всего девять месяцев, – говорит, понизив голос. – Мамашка избила до полусмерти, представляешь?
Я чувствую, как горечь оседает на языке и меня начинает мутить.
Вот почему я так подавлена часто. Потому что ты работаешь в этом месте и просто не знаешь, что ждет тебя очередным утром.
Дети. Самые беззащитные существа. Кто может причинить им боль? Как назвать этих людей?
Глава 2
