Джулия неожиданно пригласила меня на танец. Я был абсолютно уверен, что обычно так не делается, но повел ее на танцпол, где притянул к себе. Ее муж наблюдал за нами, стоя у стола рядом с Лукой. Оба они были высокими и мускулистыми, и если верить слухам, у обоих была склонность к жестокости и доминированию.
– Не знаю, способен ли ты вообще на такое, но прошу тебя, будь добр к Киаре.
Я взглянул на Джулию.
– Ты меня об этом просишь? – Я вскинул брови.
Она нахмурилась.
– Если у тебя есть сердце, пожалуйста, не делай ей больно.
– Меня учили, что ни в коем случае нельзя причинять боль женщине в ее первую ночь.
На глаза у нее навернулись слезы, но выражение лица было сердитым.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
– Киара – моя жена, взрослая женщина, и с этого дня она – часть Каморры. Это уже не твоя забота, – предостерегающе посмотрел на нее я.
Джулия напряглась, но больше ничего не сказала. Как только музыка перестала звучать, я отпустил ее, и она вернулась к мужу, а я направился к братьям и Фабиано.
Киара
Римо Фальконе пошел в мою сторону, и я с трудом сдержалась, чтобы не убежать. Глаза его были почти такими же черными, как волосы. В его лице было нечто, говорившее о неукротимой жестокости, и дело было не в шраме, тянувшемся от его брови вниз, через висок к скуле. Ухмыльнувшись, он протянул мне руку. Так львы смотрят на газелей.
Его ладонь и пальцы были испещрены шрамами и ожогами.
– Ты должна взять меня за руку, чтобы мы могли потанцевать, – проговорил он, как мне показалось, с раздражением.
Подавив дрожь, я вложила свою ладонь в его. Я не смотрела ему в лицо. Меня бы это просто убило. Его пальцы сдавливали мою ладонь, но гораздо слабее, чем я ожидала. Второй рукой он мягко прикасался к моей спине, притягивая меня к себе. Мое тело сжалось, а горло сковало. Мне пришлось задержать дыхание. Он вел меня под музыку, но тот факт, что меня трясло, все усложнял. Он привлек меня еще ближе, и я резко выдохнула, ощутив прикосновение его крепкого тела.
Мои пальцы соскальзывали с его бицепса, пока я боролась с надвигавшейся панической атакой.
– Смотри на меня! – приказал он. Я не могла этого сделать. – Смотри! – Тихий настойчивый шепот заставил меня встретиться с ним взглядами. Выражение его лица не было злым, скорее оценивающим. Он будто изучал меня. – Это просто танец. Не превращай его во что-то большее. Не давай волю фантазии. – Я на мгновение пришла в ужас. Он очень напоминал Нино. Возможно, за маской порывистого и жестокого лидера он скрывал недюжинный ум. – А теперь сделай вид, что ты счастливая невеста. Это ведь праздник, – добавил он, и губы его сложились в жуткую улыбку.
Я изо всех сил попыталась расслабиться в его объятиях и придать лицу приятное выражение, но не уверена, что мне это удалось. Я отсчитывала секунды до конца песни, но когда она наконец закончилась, рядом с нами вдруг возник дядя Дюрант, и мной овладел ужас из прошлого. Я впилась ногтями в Римо, цепляясь за него и наверняка оставляя на его руках отметины.
– А сейчас и я хотел бы потанцевать со своей племянницей, – сказал дядя Дюрант, обращаясь к Римо, но не сводя с меня глаз, полных осознания произошедшего и триумфа.
Он не прикасался ко мне с тех ночей. Я крепко вцепилась в Римо, глядя на него снизу-вверх. Он взглянул на меня своими темными глазами, слегка прищурившись. Пожалуйста, не позволяй ему со мной танцевать. Я не могла выдавить из себя ни слова. Дюрант потянулся ко мне, но Римо развернулся так, что оказался между мной и моим дядей.
Переведя взгляд на Дюранта, он не стал меня отпускать.
– К сожалению, не могу вам этого позволить. Мой брат хочет, чтобы она вернулась к нему.
– Это – традиция Семьи, – нахмурился дядя Дюрант. – Может, вы у себя в Вегасе и не чтите традиций, но мы им следуем.
Губы Римо растянулись еще шире, и я поняла, что мне он улыбался искренне, а сейчас – лишь из вежливости. В его улыбке было что-то зловещее.
– Мы тоже чтим свои традиции. В Вегасе, например, принято, что я могу отрезать язык тем, кто меня заколебал. Если вы настаиваете на соблюдении ваших традиций, мне придется настаивать и на соблюдении наших. А ваш язык будет прекрасно смотреться в моей коллекции.
Лицо дяди Дюранта покраснело. Он на мгновение задержал на мне сердитый взгляд, и я прижалась к Римо, но дядя отступил.
– Теперь можешь меня отпустить, – пробормотал Римо.
Разжав объятия, я, охваченная стыдом, сделала шаг назад. Римо держал меня за руку, не давая уйти. Он приложил большой палец к моему запястью точно так же, как это делал Нино.
– Что это было? – спросил Римо низким, зловещим голосом.
– Ничего. Он мне не нравится.
– Это была не неприязнь, Киара, – сказал он все тем же жутким голосом. Его пальцы еще сильнее впились в мое запястье. Собравшись с силами, я взглянула на него. Он сощурился, глядя на меня, словно был способен заглянуть в самые глубокие и темные уголки моей души. – Неприязнь не заставила бы тебя искать защиты в моих объятиях, уж поверь.
– Я не…
– Не ври мне. Теперь я – твой Дон.
Ничто не заставило бы меня раскрыть этот секрет: даже грозный хмурый взгляд Римо.
– Я не просила меня защищать, – прошептала я.
Он шагнул ближе, и я съежилась.
– Ты умоляла меня о защите. В отличие от Нино у меня нет проблем с тем, чтобы распознавать эмоции.
Я не совсем понимала, что он имел в виду.
– Ты не был обязан меня защищать. Ты ведь за меня не отвечаешь.
– Теперь ты – Фальконе. Жена моего брата. Ты – в моей власти. Поэтому я должен тебя оберегать.
Он еще крепче сжал мое запястье, не обращая внимания на то, что я вздрогнула, и потащил меня с танцпола в сторону Нино. Тот удивленно вскинул брови, глядя на брата. Римо буквально запихнул меня к нему в объятия. Несмотря на мое напряжение, Нино приобнял меня за талию и не стал убирать рук.
– Это был ее последний танец с кем-то, кроме нас, – заявил Римо. – Мне насрать на их традиции. Теперь она в нашей власти.
Нино прищурился.
– А что случилось?
– Ничего, – ответил Римо. – Но ее родственники начинают меня бесить.
Нино переводил взгляд то на брата, то на меня, но больше ничего не сказал. После этого мне больше ни с кем не пришлось танцевать.
Глава 6
Киара
– Переспи с ней, переспи с ней! – начали они скандировать еще прежде, чем я успела ко всему морально подготовиться. Хотя, наверное, глупо было полагать, что я вообще когда-нибудь буду к этому готова.
Братья моего мужа, Римо и Савио, кричали громче всех, но практически все остальные мужчины вели себя ненамного тише. Самый младший из братьев, Адамо, остался сидеть на своем месте, поджав губы. Он не перебросился со мной и парой слов и не стал танцевать ни со мной, ни с кем-либо еще.
– Переспи с ней, переспи с ней! – крики становились все громче.
Я встретилась глазами с Нино. Кивнув, он поднялся и протянул мне руку. Я взяла ее, потому что не могла отказать ему, когда все на нас смотрели. Сдерживая страх, я встала и последовала за ним мимо рядов гостей, выстроившихся, чтобы нас проводить. Мужчины хлопали Нино по плечам. Женщины, в глазах которых читались жалость и сочувствие, ловили мой взгляд. Джулия, явно встревоженная, прижалась к мужу. Я быстро отвела глаза.
– К неизведанным землям!
– Мы хотим увидеть простыни!
Были и другие комментарии вроде этих, и от них мой желудок стал твердым как камень.
На лице у Нино никак не отражалась его реакция на эти крики. Он крепко сжал мое запястье, и я была этому рада, потому что его руки возвращали меня в реальность, не давали мне потеряться и мысленно провалиться в прошлое.
Римо и Савио держались неподалеку, пока мы шли по длинному коридору. Тому самому, что хранил много детских воспоминаний, в основном плохих. Сегодня ночью этот список пополнится воспоминаниями похуже.
Мы дошли до двери из темного дерева, ведущей в главную спальню. Позади нас столпились десятки мужчин.
– Не стоит трахать свою молодую жену у стены, помнишь? – усмехнулся Римо.
Я вздрогнула, и пульс мой резко подскочил. Нино крепче сжал пальцами мое запястье.
– Римо! – прорычал он, и от его голоса страх пронзил каждую мою клеточку.
– Повеселитесь там! – крикнул Савио, ухмыльнувшись.
Фальконе решат, что их предали. В обмен на перемирие чудовищам из Лас-Вегаса должны были принести в жертву девственницу. Но мне не дали шанса остаться невинной. У меня отняли этот выбор. С болью вырвали.
Страх, пронзительный и грубый, скребся у меня в груди, пока муж вел меня в комнату перед нашей первой ночью, оставляя за закрытой дверью ухмыляющиеся лица своих братьев. Нино меня отпустил, и я сразу же отпрянула от него.
Прошло уже шесть лет, но эти воспоминания все еще будят меня по ночам. Я так боялась близости с мужчиной, с любым мужчиной, но особенно – с этим. С моим мужем.
Остановившись в нескольких шагах от кровати, я окинула взглядом белые простыни. Те самые, на которых утром моя семья захочет увидеть пятна крови.
Только ее там не будет.
Я осторожно подошла ближе. Кровь была в мой первый раз, и во второй, и даже в третий. Боль, ужас и мольбы. Тогда простыни еще не демонстрировали. Наша горничная, которая ни разу не пришла мне на помощь, их уносила.
Сегодня я не буду ни о чем умолять. Много лет назад она не помогла мне остановить моего мучителя. Не остановит она и моего мужа.
Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было лишь то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня больше, чем ломали все эти годы.
Я не могла оторвать глаз от кипенно-белых простыней, таких же, как мое платье. Символ невинности, который не имел ко мне никакого отношения.
– Это – ваши традиции, не наши, – промолвил Нино спокойно, но достаточно громко, чтобы выдернуть меня из размышлений.
Я придала лицу невозмутимое выражение.
– Зачем же тогда им следовать? – Я обернулась. Меня выдал голос. Слишком тихий и с нотками ужаса, который, как я надеялась, он принял за страх, нормальный для девственницы.
Он находился совсем не так близко ко мне, как я ожидала. Он даже на меня не смотрел. Стоя возле стола, он читал записку, в которой моя тетя поздравляла нас со свадьбой. Положив ее обратно, он взглянул на меня. В выражении его лица не было ничего, что вселяло бы в меня надежду. Ни доброты, ни жалости. Это был чистый лист. Восхитительно холодный, с пустыми серыми глазами, безукоризненно подстриженной бородкой и зачесанными назад волосами.
Покачав головой, он убил последнюю надежду, которая у меня оставалась.
– Семья хочет крови, и она ее получит.
Он был прав. Именно этого ждала моя семья, и я должна была ей это предоставить, вот только крови она не получит, а мой муж поймет, что его трофей испорчен. Каморра отменит соглашение. Этот брак выведет моего мужа из себя, а я останусь жить изгоем.
Это станет моим крахом. Моя семья от меня отвернется. После этого никто и никогда не захочет на мне жениться, а незамужняя женщина в нашем мире и вовсе обречена.
Он начал расстегивать рубашку: спокойно, аккуратно. Наконец он сбросил ее, обнажив шрамы и татуировки – их было очень много и выглядели они пугающе – и стальные мускулы. Я отвернулась. Сердце у меня колотилось как бешеное. В нем скребся ужас, подобный тому, что я испытала много лет назад. Мне нужно было его обуздать, найти какой-то выход из этого замешательства. Я должна была спастись: не от его притязаний на мое тело, но от потери самообладания.
Я полезла в сумочку, висевшую у меня на плече, и достала из упаковки таблетку. У меня перехватило горло, и я не была уверена, что смогу проглотить ее без воды, но в том состоянии, в котором я сейчас находилась, поход в ванную казался чем-то невозможным. Я не была уверена, что справлюсь, не сорвавшись.
Трясущимися пальцами я поднесла белую таблетку ко рту. Нино остановил меня, обхватив за запястье. Я взглянула в его прищуренные глаза. Я даже не слышала, как он подошел.
– Что это? – жестко спросил он.
Я ничего ему не ответила. Мне было слишком страшно, чтобы подобрать слова. Свободной рукой он залез в мою сумочку и, достав оттуда упаковку, пробежался взглядом по описанию лекарства. Отбросив коробочку в сторону, он взглянул на меня своими серыми глазами и протянул мне ладонь.
– Отдай мне таблетку.
– Ну пожалуйста, – умоляюще прошептала я.
На его красивом, холодном лице не отразилось ни тени эмоций.
– Киара, отдай мне таблетку.
Я бросила лекарство ему в ладонь, и он отшвырнул таблетку в сторону. У меня на глаза навернулись слезы. Как же я смогу обуздать свой страх и приглушить воспоминания, если мне нечем себя успокоить?
– Я не позволю тебе накачивать себя лекарствами, – пробормотал Нино, коснувшись большим пальцем моего запястья. Затем он меня отпустил. Сделав шаг назад, я повернулась лицом к кровати и глубоко вздохнула. Он за мной наблюдал.
Я потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на спине платья. Именно я, а не он, должна была их расстегнуть. Это подарило бы мне ощущение контроля над происходящим, в отличие от прошлого раза, когда с меня сорвали одежду против моей воли. Тогда мое тело было слишком слабым, чтобы бороться.
Я сглотнула подступившую к горлу желчь. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы справиться с крошечными пуговками.
– Позволь мне, – хладнокровно произнес мой муж, стоявший позади.
«Нет!» – уже готова была крикнуть я в ответ, но сдержалась.
