– Ты знала об этом?
– Нет, она никогда ничего такого не рассказывала.
Шесть лет назад Коринна позвонила мне и сообщила, что у нее рак груди. Сказано это было спокойно, почти вскользь, сопровождалось статистическими данными, так что я ни на минуту не поверила в худшее. Даже спустя месяцы химиотерапии. Коринна не умрет, она сильная, она всегда со всем справлялась, справится и в этот раз. И она справилась. Она снова была счастлива. Беззаботна. Активна. Но какой-то незримый след, должно быть, остался. Или ее беззаботность была напускной? Почему я этого не замечала?
– Она и еще что-то принимает, – сказал Лоу и забегал по комнате, словно спорил с Коринной. – Раз в четыре недели она должна проходить терапию антителами. В таком состоянии она просто не может ехать в Индию. Вот черт! А без рецепта и таблетки не получит!
Меня пронзила боль при мысли, что я больше никогда ее не увижу. Невыносимо. Но я тут же прогнала ее. Коринна всегда была разумной, и это берегло ее от несчастий – а теперь она сама подвергает себя опасности. Может, у нее перегорели предохранители, может, она так наказывает нас за свое одиночество, а может, лежит в какой-нибудь индийской больнице? И конечно, не задумывается о том, каково сейчас нам.
* * *
Я развернула счет и решительно набрала берлинский номер врача. Ответил спокойный и веселый женский голос на автоответчике. Я взяла себя в руки, представилась и попросила перезвонить. Срочно. Спасибо.
– У нее остались друзья в Индии? – спросила я Лоу.
Вместо ответа он опустился на колени перед проигрывателем и поставил пластинку. Шум приземляющегося самолета, а потом знакомое вступление.
Back in the U. S. S. R.
– Мы были там, когда Пол впервые сыграл ее, на акустической гитаре. В день рождения Майка Лава. Стиль Beach Boys, хор, слышишь? Так круто, это ведь в самый разгар холодной войны…
– Лоу. У нее остались там друзья?
– Нет.
– Тогда зачем ей в Индию?
– Откуда я знаю!
Лоу подошел к окну и уставился в сад, музыка продолжала звучать. Я достала папиросную бумагу и свернула сигарету. Вечно так: если дело не терпит отлагательств, он уходит в себя. Я оставила его и пошла на второй этаж. Я вспомнила об одной фотографии, висевшей в спальне. Из Индии, из их большого путешествия. Дверь была открыта, постель заправлена. У окна висело много маленьких фотографий. Этапы ее жизни. Черно-белый снимок Коринны в детстве, Коринна в костюме индианки, Коринна на сцене во время вручения немецкой телевизионной премии в девяностые, Коринна на своем ток-шоу, рядом на диване Далай-лама, Коринна и Мишель Обама в Вашингтоне. Не хватало только пожелтевшего снимка, который я искала. Потом я обнаружила его – точнее, то место, где он висел. В стене остался гвоздь. Меня всегда привлекала эта фотография, потому что она была единственным воспоминанием об Индии, которое Коринна повесила на стену. Лоу на фото не было. А была еще одна девушка. Они стояли обнаженные, как первые люди на Земле, перед водопадом. И смеялись. Ни в самой сцене, ни во взглядах женщин, ни во взгляде фотографа не было никакой эротики. Моя мама, непостижимо юная, незадолго до моего появления на свет. У второй девушки были большие глаза, короткие светлые волосы и мечтательный вид. Словно фея в волшебном мире.
* * *
Я почувствовала спиной взгляд Лоу. Он стоял в дверях, не переступая порога комнаты. Я указала на пустое место на стене:
– Помнишь фото из Индии?
Лоу задумчиво подошел ближе.
– Кто та вторая девушка?
Четвертой в том путешествии хиппи, как гласила история, была первая любовь Лоу.
– Мария, – тихо ответил он.
– На снимке они будто лучшие подружки.
Лоу промолчал.
– Может, она взяла фото с собой.
– Или просто убрала.
– Где сейчас Мария?
Он пожал плечами:
– Я ее пятьдесят лет не видел.
– А Коринна? Они общались?
– Понятия не имею.
– Может такое быть, что ей захотелось увидеться с Марией?
– Может быть, что ей и с Далай-ламой захотелось увидеться! Все, поехали домой!
Он в раздражении отвернулся и пошел вниз по лестнице. Потом хлопнула входная дверь. В этом весь Лоу. Сначала поднимает шум, а потом не знает, куда девать эмоции.
* * *
Какое-то время я созерцала пустое место на стене. Оно говорило о Коринне больше, чем все остальные фотографии. Я пошла вниз, сняла иглу с пластинки и выключила проигрыватель. Стало так тихо и жутко, что я обратилась в бегство.
* * *
Лоу сидел за рулем «ягуара» и курил. Я открыла пассажирскую дверцу и села рядом. Он собрался заводить машину.
– Ключи у тебя?
Я не хотела, чтобы он сейчас уходил от разговора.
– Фото с Марией… под водопадом. Где это снято?
– Где-то.
– Ты же был там. Ты снимал.
– Не помню… может, и не я, а… Не знаю.
Он всегда избегал произносить имя брата.
– Марк?
Он нервно затянулся, выпустил дым на руль.
– Коринна недавно говорила, что была на его могиле, – тихо сказала я.
– Когда?
– Не знаю. Месяца три-четыре назад.
– Она мне не говорила.
– Ты мне не рассказывал, что тогда случилось.
– Рассказывал.
– Почему он умер?
– Ты же знаешь. Покончил с собой.
У меня пропал дар речи. Словно кто-то закрыл мне рот рукой. Когда я еще ребенком впервые пришла к Марку на могилу, мне сказали: «Марк поехал в Индию и заболел тропической болезнью». Меня это так потрясло, что я никогда не хотела в Индию. В дикие тропики, где можно заболеть и вернуться домой мертвым. Когда я стала старше, появилась другая версия. Я до сих пор помню ту ночь, мы ехали в автомобиле по деревенской улице. Мы были в хорошем настроении, пока по радио не заиграла песня «Через Вселенную»[8 - Across the Universe – песня «Битлз» из последнего альбома Let It Be.]. Лоу вдруг остановился на обочине, вышел из машины и закурил. Я спросила Коринну, что случилось. Сейчас он вернется, сказала она. Но он все стоял на обочине и неподвижно смотрел в пустоту. Работал мотор, в машине чувствовалась ночная свежесть, и мы слушали голос Джона Леннона. Я разбирала только куски текста, но мелодия была волшебной, и я не понимала, что так расстроило папу. В припеве я впервые в жизни услышала слова на санскрите: Jai Gur Deva и Om. Я интуитивно почувствовала, что это как-то связано с братом Лоу. «Он очень его любил», – сказала Коринна, когда я спросила. И добавила, когда я не удовлетворилась ответом и переспросила: «Он умер от передозировки наркотиков». Это прозвучало одновременно как материнское предостережение. Когда Лоу снова сел в машину, я заметила, что он плакал. Коринна знаком дала понять, чтобы я молчала. С тех пор осталась растерянность: какая версия правильная, тропическая болезнь или передозировка? Но я поняла, что лучше не расспрашивать Лоу о брате. Чтобы не нарушать его peace of mind.
А теперь это якобы самоубийство?
– Разве он не от передозировки умер?
– Я же сказал.
– И это был не несчастный случай? Он нарочно принял слишком большую дозу?
– Это не имеет никакого отношения к Коринне!
– А если имеет?
– Чушь. Она укатила в Индию. Марк лежит в Гамбурге на кладбище. Уже больше пятидесяти лет. Дай ключи.
Лоу завел двигатель и тронул «ягуар» с места.
* * *
Мы не произнесли ни слова, выезжая из спящего Потсдама, молчание было красноречивее любых слов, в нем было что-то интимное и в то же время неуютное, словно мы шли по замерзшему озеру и слышали, как лед трещит под ногами.
– Почему вы тогда захотели поехать именно в Индию?
– Все хотели поехать в Индию.
– Но что вас там привлекало?
– В Индию едут не ради Индии. А чтобы найти себя.
Я с трудом удержалась от вопроса, нашел ли он себя. По-моему, он до сих пор искал, словно какой-нибудь инструмент, который куда-то засунул в своем хаосе. Я решила не трогать его. Я не разделяла мысль, что нужно найти себя и тогда все станет распрекрасно. Я не знала, где обитает эта настоящая я. Всякий раз, когда мне казалось, что я нашла ее, рядом немедленно возникали новые версии меня.
– Какая-то часть нас, – сказал Лоу, – навсегда осталась в Индии.
И потом, хоть я ни о чем и не спрашивала, он стал рассказывать о тех временах, понимая, что я хочу узнать о них. Я думала, что знаю эту историю, а родители сообщали мне ровно столько, сколько требовалось, чтобы удовлетворить любопытство. Основные факты, эпизоды с «Битлз», происшествие с тигром. То, что рассказывают, чтобы отвлечь от главного. Несколько десятилетий мне этого хватало – интересно почему?
Может быть, в глубине души я понимала, что лучше мне всего не знать. Чтобы не распалось наше созвездие из трех звезд.
* * *
На самом деле все оказалось красивой иллюзией.
Глава 3
Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту.
Я написал: «Я хочу стать счастливым».
Мне сказали, что я не понял задание.
А я ответил, что они не поняли жизнь.
Джон Леннон
Аэропорт «Палам», Нью-Дели, апрель 1968 года
Путешествие окончилось. Трое хиппи возвращались домой, трое хиппи и один гроб. Брат Лоу умер, а Коринна была беременна. Мной.
* * *
Багажа у них не было, только вещи, купленные по дороге, в Стамбуле или Кабуле – городах, которые больше не имели значения. Все теперь не имело значения. Объявления по громкоговорителю, толпы путешественников в зале вылета, индийские семьи, сидящие на полу, усталые хиппи и коммерсанты; пахло кондиционером, по?том и карри. Коринна шла впереди, за ней Лоу, а Мария отстала на несколько шагов. Коринна показала три билета, Лоу принялся искать паспорт, а когда нашел (Коринна уже прошла дальше), оглянулся, ища Марию. И не увидел ее. Он позвал. Коринна остановилась. Лоу заметил, как голова Марии исчезает в толпе. Он окликнул еще раз, громче, но она не вернулась. Сзади уже напирали люди. Коринна раньше Лоу поняла, что произошло. Она взяла его за руку и потянула за собой. Больше они никогда не видели Марию.
Лоу и Коринна сели в самолет и полетели в Германию, увозя покойника в багажном отделении и ребенка под сердцем. Ни он, ни она не вернулись домой прежними.
* * *
Три месяца назад Мария была единственной из них, кто не хотел ехать в Индию. Приближалось Рождество 1967 года, года Лета любви[9 - Летом 1967 года в Сан-Франциско собралось около ста тысяч хиппи, этот праздник любви и свободы стал кульминацией движения «детей цветов».] и «Сержанта Пеппера», года, когда появились цветные телевизоры, а поп-музыка резко вошла в моду. В Бонне скончался Аденауэр, а Джими Хендрикс, сломавший на сцене «Стратокастер», за одну ночь превратился в мировую звезду. Лоу было двадцать два года, он мнил себя бунтарем, носил длинные волосы, учился в Берлине и не знал, как жить дальше. Музыка звучала в Лондоне и Сан-Франциско, Германия жила в тени холодной войны. Серые дома, серые костюмы, серое небо. Пахло туманом и угольными печами. На праздники Лоу возвращался в родной Гарбург. От Гамбурга его отделяли несколько километров и одна буква, но это был совсем другой мир. Окраина, городишко, кирпичные фасады, дом типовой застройки, не большой и не маленький, врачебный кабинет отца на первом этаже, крохотные детские на втором и вязаная занавеска на кухонном окне. Здесь Лоу вырос вместе с братом Марком. Детьми они часто играли в развалинах, находили неразорвавшиеся снаряды и смотрели, как в порту поднимали затопленные корабли. Подростками ездили на электричке через Вильгельмсбург в порт, стремясь вырваться из рутины, на Рипербан. Свободы было много, а денег мало. Ровно в одиннадцать полагалось быть дома, не то такое начнется. Когда они увидели «Тюремный рок»[10 - Фильм (1957) Ричарда Торпе с Элвисом Пресли в главной роли.], то почувствовали себя Элвисом, хотя были всего лишь мальчишками из пригорода. А когда Лоу купил первую пластинку «Битлз», он ужасно злился, потому что не мог понять, как эти шваброголовые могли играть в Рипербане[11 - Первое выступление «Битлз» в Германии произошло в 1960 году в одном из клубов Рипербана, злачном районе Гамбурга.]. Это была проблема его юности: настоящая жизнь происходила где-то далеко. А в ненастоящей жизни настоящей не было места. Он никогда этого не показывал, потому что не хотел обидеть двух самых близких людей – отца, который о нем заботился, и брата Марка, за которого чувствовал себя в ответе с тех пор, как умерла мать. В отличие от Марка, он знал ее два года. Но он был слишком мал, чтобы помнить что-то кроме смутного ощущения абсолютной любви. Которая ничего не требует, она просто есть.
* * *
Мать умерла, когда Марк появился на свет. Вот так просто. Одна жизнь появилась, другая исчезла. В последний раз Лоу видел маму, когда отец вел ее к «фольксвагену». Она поддерживала руками живот и улыбнулась Лоу. Как будто они просто пошли в булочную.
