«Вот оно как», – подумал Кацураги. По тому, как говорила и вела себя Мадока, можно было догадаться, что она из семьи с хорошим воспитанием.
– Можно задать еще один вопрос?
В этой ситуации Кацураги был готов ответить на сколько угодно вопросов.
– Почему, хотя вы тоже полицейский, ваши усилия осуждаются? Ведь преступление, связанное с действующими полицейскими, никого не радует. Почему к вам относятся как к помехе?
Ох! Она вдруг ударила прямо по больному. Но ничего не поделаешь, он должен был отвечать на любые вопросы.
– Как бы сказать… Полиция – коллективная организация, равных которой, пожалуй, нет. Не действуя сообща, невозможно раскрыть преступление. И здесь очень важным фактором становится единодушие. То есть схожее мировоззрение и единство ценностей. Должна совпадать градация, что правильно и что неправильно. И если сотрудники одного и того же управления будут защищать разных людей, то эта градация станет различаться. Возможно, это странное сравнение, но это примерно как если бы все пользовались метрической системой измерения, а кто-то один в коллективе стал бы измерять в дюймах – на него тут же начали бы косо смотреть.
– Я поняла! – воскликнула Мадока, как школьница, которая решила сложную задачу. – У каждого человека есть свои собственные принципы, но если он состоит в коллективе, то они трансформируются, так получается?
– Пожалуй, да… Да, именно так. Прекрасный ответ! Сто двадцать баллов![16 - Высшая оценка в японских школах – 100 баллов, то есть 120 баллов – что-то вроде «5+».]
Услышав это, Мадока снова посмотрела Кацураги прямо в глаза.
– Ну тогда у меня последний вопрос. Кацураги-сан, что для вас справедливость?
Эти ясные глаза находились к нему совсем близко.
По ее серьезному взгляду было очевидно, что уклончивый ответ она не примет.
«Пощадите! – взмолился Кацураги. – Почему я позволил управлять диалогом девчонке, которая на целых шесть лет меня младше?»
Она ведь сразу почувствует, правду он говорит или пытается отделаться банальной отговоркой. Хотя его истинное мнение и так чаще всего было довольно простым и примитивным. Пожалуй, такая умная девушка может и засмеять.
Ну, была не была.
– Помогать тем, кто в беде. Или, как в нашей ситуации, помочь оправдать человека, которого обвиняют в том, чего он не совершал.
В ту же секунду лицо девушки, от которой Кацураги ожидал лишь смех, вдруг резко смягчилось.
– Как хорошо!
Так Кацураги узнал, что, когда эта девушка беззаботно улыбается, ее брови встают «домиком».
– Очень хорошо!
– Что хорошо?
Однако Мадока лишь поерзала на стуле, не ответив на вопрос.
– Я вас все это время внимательно слушала, но правильно ли я понимаю, что, раз вам запретили посещать полицию префектуры, снова туда пробраться не получится?..
– Да. Если я еще раз там покажусь, меня ждет выговор. Но вести следствие вдали от места преступления тоже сомнительно.
– Если находиться где-нибудь за пределами полицейского участка, наверное, это не будет проблемой? Например, на месте происшествия.
– На месте происшествия?
– Это же случилось в порту Йокогамы? В таком случае путь по линиям Кэйхин-Тохоку и Минато-Мирай займет около часа…
Не договорив, Мадока встала. Не спрашивая мнения Кацураги, она была намерена заставить его поехать туда.
– Вы не спешите?
Кацураги вновь задумался о том, почему же он позволяет девушке, которая младше него на шесть лет, управлять собой, но, на удивление, у него не возникло никакого сопротивления. Подумав, что это шанс, он резко встал.
Кацураги догадывался, что Мадока привыкла ездить на поезде, но решил, что сейчас лучше предложить ей поехать на авто. Правда, он не мог воспользоваться служебной машиной, поэтому взял тачку в аренду. После этого они отправились на место преступления.
Было чуть больше двух часов дня. Яркое солнце и ветер с моря успокаивали, и, открыв наполовину окно, можно было забыть об истинной причине поездки.
Может, и ничего, если забыть?
Ветер, приносящий морскую свежесть, касался волос Мадоки. Аромат ее цитрусового парфюма щекотал нос. «Возьмите меня с собой на место преступления!» – для Кацураги это прозвучало как строчка из песни Fly me to the moon, и это заставило его сердце биться сильнее.
Кацураги бросил взгляд на профиль Мадоки, и тут же неожиданно в его голове пронеслись мысли о том, как она соблазнительна. Но он тут же вернул свой разум обратно к реальности.
В контейнерном терминале стоял шум грузовой техники, в порту туда-сюда сновали люди, так что следов убийства там совсем не осталось. Но хоть он и находился неподалеку от склада красного кирпича[17 - Речь идет о бывшем складе из красного кирпича «Акарэнга», где теперь располагается торговый комплекс с ресторанами и магазинами.], здесь совершенно отсутствовала та изысканная атмосфера. Для полноты картины тут чувствовались еще и противные запахи чугуна, рыбы и масла, так что, без сомнений, это было не самое подходящее для парочки место.
С улочки, ставшей местом преступления, уже убрали оградительную ленту, но, если хорошо приглядеться, можно было увидеть едва заметные пятна крови, оставшиеся на гравии, где лежал труп Кудзэ. Кацураги вдруг пожалел, что привел сюда Мадоку.
– Это здесь, да?
Наверное, она тоже заметила пятна крови. В ее голосе послышался испуг.
К удивлению Кацураги, в этот момент Мадока сложила ладони для молитвы. Он был вынужден повторить за ней. Это привычный жест для сотрудников полиции, прибывших на место преступления, но он впервые видел, как гражданский человек молится на этом месте уже после того, как оттуда увезли тело.
– В какой позе лежал убитый?
– Он лежал лицом вниз, оба колена были согнуты. Я видел только фотографии, но было примерно так…
Кацураги, воскресив в памяти снимок, попытался изобразить позу жертвы и лег на землю. Подумав о том, что это место впитало в себя человеческую кровь, он на секунду засомневался, но не смог выдать себя перед Мадокой. Острый гравий больно впился в его ладони и щеку.
Подняв глаза, Кацураги еще раз удивился.
Мадока пристально смотрела на него, даже не моргая. Она ни на миллиметр не сводила с него взгляд. Возникло ощущение, что она пытается запечатлеть в своих глазах каждую мелочь вплоть до направления света и потоков воздуха.
– Если обратить внимание на место сгиба коленей, то можно подумать, что жертву посадили на землю и потом выстрелили ей в грудь сверху по диагонали. Тот факт, что угол выстрела тридцать градусов, это подтверждает.
– Нет ли вероятности, что в него могли стрелять откуда-то издалека сверху, когда он просто шел по дороге?
– Результаты экспертизы такую вероятность отрицают. Я всего лишь повторяю информацию из заключения, но дальность выстрела и сила удара пули обратно пропорциональны, и расстояние от места выстрела можно определить по следам на теле, то есть по тому, насколько сильно повреждены кожные покровы. В данном случае также проводили экспертизу остатков пороха рядом с телом и определили, что выстрел был совершен с близкого расстояния.
– А зачем его посадили? Если преступник находился близко, думаю, резко выстрелить было бы быстрее.
– Во-первых, чтобы ограничить свободу жертвы. Если человек упадет на колени или наклонится, еще останется какой-то шанс, но вот если посадить его, то так просто он точно не убежит.
– Насколько сильным может быть выстрел с близкого расстояния?
– Хм, я не слышал о подобных экспериментах, но, раз таким выстрелом можно пробить ребро, полагаю, что мощь у него внушительная.
– А звук в момент выстрела громкий?
– Ах, думаю, не настолько громкий, как ты себе представляешь. В закрытом помещении из-за эха он может быть громким, но в таком месте, как это, звук будет довольно глухой. Что-то вроде хлопка из выхлопной трубы машины. Но почему ты спрашиваешь?
– В этого человека стреляли в промежуток с десяти вечера до двенадцати ночи, так? Я вот думаю: ведь в такое время на улице еще должны быть люди, почему же никто не проходил мимо и не услышал звук выстрела?
Кацураги хотел было ответить, но в этот момент за его спиной послышалось гневное «эй!».
Медленно обернувшись, он увидел прямоугольное лицо и выпученные глаза Татэиси.
– Опять ты!
В его голосе была злость, а на лице – только изумление.
– Тебе же запретили сюда приезжать! Я был уверен, что ты усвоил урок, а ты теперь приперся на место преступления, да еще и девчонку с собой притащил! Что это значит?
Мадока спряталась за спиной Кацураги.
– Не-не, не переживай. Он хоть и выглядит так, но он тоже полицейский.
– Что значит «выглядит так»?!
– Не злитесь, пожалуйста. Сегодня мы здесь не ради расследования. Мы просто приехали в Йокогаму, узнав, что это идеальное место для свидания.
– Глухой переулок в противоположном направлении от склада красного кирпича – где тут место для свидания?
Татэиси расстроился и будто ослабил хватку.
– Хватит уже! Не оправдывайся! Когда тебя слушаю, я как-то перестаю злиться. Как будто еще раз ощущаю, что ты и правда бывший подчиненный Цубакиямы-сана. От него устаешь, но как-то по-особому.
– А вы, Татэиси-сан? Что здесь делает следователь отдела по борьбе с организованной преступностью?
Получив ответным ударом такой вопрос, Татэиси не стал скрывать свое недовольство:
– Заткнись! Это привычное для нашего отдела место! Не мешай мне!
– Привычное место?
– А! Ты, похоже, еще ни от кого не слышал. Район контейнерного терминала – это место, которое «Корю-кай» использует для проведения своих сделок. Передача наркотиков, переговоры, место встреч. Раньше и перестрелки здесь случались. Поэтому с наступлением сумерек местные тут особо не ходят.
Вот почему здесь не оказалось очевидцев в момент убийства.
– Почему тот человек оказался в таком месте, где собираются якудза? – робко вставила Мадока.
Татэиси уставился на девушку, и в этот момент снова подал голос Кацураги:
– Ой, я тоже хотел об этом спросить. Не может же быть, чтобы суперинтендант об этом не знал?
– Наоборот! В полиции префектуры это всем известно, и он, конечно же, об этом тоже знал. Он прекрасно это знал, поэтому и пришел сюда.
Последнюю фразу он будто плюнул им в лицо. Но она многое объяснила.
– То есть он сам участвовал в незаконных переговорах и передачах?
– Не хотелось бы плохо говорить о мертвом, но ладно. Он, конечно, не был у них мальчиком на побегушках, но, похоже, всегда участвовал в сделках, где замешаны большие деньги. Говоря другими словами, в этих темных делишках он не доверял даже своим подчиненным. С моим-то ростом, я хорошо понимаю это недоверие к тем, кто ниже.
Глаза Татэиси, который говорил с самоиронией, были зловещими.
– О том, что суперинтендант частенько бывал в этом месте, знали все в полиции префектуры. И Цубакияма-сан не исключение. Не удивлюсь, если начальник, пытавшийся поймать Кудзэ-сана за хвост, следил за каждым его шагом. Именно поэтому в нашем отделении считают, что он сбежал из засады и совершил преступление.
– Но в таком случае у тех, с кем суперинтендант здесь встречался, было столько же… нет, еще больше шансов это сделать!
– Но у них не было ни мотива, ни способа. Это, конечно, полное дерьмо, но с той стороны – сплошь те, у кого смерть суперинтенданта вызвала только проблемы, а нам, наоборот, она была выгодна… Интересно, какой значок на нем висел, когда его убили?
Мотив, способ и возможность. Снова разговор пришел в эту точку.
– Ты предложил идею с самоубийством, и я тоже попытался поразмышлять в этом ключе. Но никак не сходится. Если это самоубийство, то мотив и возможность у него были. Но я никак не могу придумать, каким способом он это сделал. Методом исключения единственной теорией, которая соответствует всем трем условиям, является та, где преступник – Цубакияма-сан.
– Но какой мотив был у него совершать это убийство? – резко вклинилась в разговор Мадока.
В этот раз Татэиси и бровью не повел.
– Он много раз конфликтовал с убитым, но только по работе. Разве такая вражда может стать мотивом для убийства?
«Ах, я тоже думал об этом!» У Кацураги будто глаза открылись, он продолжал с жадностью слушать.
– Девочка, – продолжал Татэиси, разжевывая все, как ребенку, – для тебя это все, вероятно, еще слишком сложно, но взрослые люди иногда совершают преступления во имя справедливости.
– И людей убивают тоже?
– Даже войны затевают.
– Я… я так не думаю.
Мадока с уверенностью подняла глаза.
– Я считаю, что справедливость, ради которой убивают людей, – это абсолютная ложь.
Как хорошо сказала!
Нет, как хорошо разъяснила.
Кацураги стоял между Мадокой и Татэиси, едва сдерживая слезы. В этот момент он думал, что если не сможет стать щитом для этой девчонки, то и не было смысла рождаться мужчиной. Но Татэиси, от которого он ждал вспышки гнева, молча стоял с кислой физиономией.
