К офисному зданию корпорации “Кораблёв и Ко” я припарковался минут за пятнадцать до назначенного времени. Если что, лучше подожду в приёмной. Охранник в этот раз пропустил меня без разговоров, нажав кнопку и открыв турникет. Даже не спросил ни пропуск, ни, фамилию, что меня очень удивило, особенно вспоминая прошлый визит. Может ему дали мою фотографию?
Где находится четвёртый лифт я уже запомнил. Нажав на кнопку, поднялся на последний этаж, разглядывая мириады своих отражений. Это же надо придумать сделать в лифте все стены зеркальными. Если у человека до этого была небольшая фобия, то здесь ему однозначно придётся очень туго, когда кажется, что паришь в пустоте на небольшой деревянной площадке без ограждения.
За стойкой стояла другая девушка, но тоже похоже отобранная на кастинге топ моделей. Я представился ей, она подтвердила, что Эдуард Филиппович меня примет, но надо немного подождать. Кажется, у этой головной мозг развит лучше, чем у предыдущей. Она указала на кресло со столиком справа от входа, через пару минут она, изящно дефилируя, принесла мне кофе. Так что ожидая приёма Королёва я мог наслаждаться вкуснейшим кофе, к которому прилагались тающие во рту сахарные печеньки.
– Александр Петрович, проходите, – весенним ручейком прожурчала фотомодель за ресепшеном через пару минут после того, как из кабинета босса вышла целая делегация человек на двадцать.
– Здравствуй, Саша! – приветствовал Эдуард Филиппович с улыбкой, встал из-за стола и пошёл мне навстречу. – Как твои дела?
– Надеюсь, что хорошо, – улыбнулся я, отвечая на его рукопожатие. – Если вы меня не огорчите.
– С чего это ты взял, что я тебя собираюсь огорчить? – удивился он. – Что-то не так с машиной?
– Что вы, с машиной всё в идеальном порядке, – заверил я его. – Каждую минуту за рулём я благодарю вас за то, что у меня есть такой автомобиль. Я почему-то решил, что вы меня позвали из-за того, что не срастается с изготовлением систем для капельниц.
– Так и тут всё в порядке, – улыбнулся Эдуард Филиппович и мне снова показалось, что я пришёл в гости к родному дяде, который заботился обо мне с детства и баловал как мог.
Надо как-то научиться такой магии, не редко может пригодиться. В общении с Захарьиным, например. Я представил, как тот с умилением смотрит на меня и еле сдерживается, чтобы не заключить в объятия. Аж мороз по коже пробежал.
– Значит мне показалось, – улыбнулся я. – Ложное предчувствие.
– Абсолютно ложное, – усмехнулся Кораблёв, взял меня под локоть и повёл к своему столу. – Пара образцов у меня здесь, сейчас я тебе их покажу. Остальное упаковано в коробки и ждёт внизу. Как только ты посмотришь на образец и скажешь, что тебя всё устраивает, коробки погрузят в твою машину.
Он сел в своё кресло, открыл верхний ящик стола и вытащил пару герметично запечатанных крафтовых пакетов размерами десять на двадцать сантиметров и около четырёх сантиметров толщиной.
– Системы стерильные, запечатанные в пакеты, которые гарантируют сохранение стерильности до полугода. Если срок годности истёк и пакет не распечатан, можно подвергнуть стерилизации повторно, если не смогли за это время использовать. Использованные системы можно утилизировать в газовой печи или использовать повторно после стерилизации. Но с этим немного сложнее. Можешь первое время привозить к нам на стерилизацию. Я думаю, если наладить процесс производства, то можно будет значительно снизить себестоимость и сделать системы полностью одноразовыми и к повторной стерилизации не прибегать.
– Вот это было бы идеально, Эдуард Филиппович, – сказал я. – А то, знаете ли, человеческий фактор всегда имеет место. Один хорошо обработал капельницу перед повторной стерилизацией, второй так себе и это может послужить причиной переноса инфекционных заболеваний от одного пациента к другому. А если использованные системы утилизировать, то такая вероятность сводится к нулю.
– Так-то да, если тот второй человек не надумает её всё-таки использовать повторно вопреки инструкции, – хмыкнул Кораблёв.
– Такая вероятность тоже существует и от этого никуда не денешься, – развёл я руками. – Но вероятность передачи инфекции таким образом будет уже на два порядка меньше. Если капельницы будут в наличии, то использовать их повторно никто не догадается.
– Будем надеяться, Саш, – улыбнулся Эдуард Филиппович. – Открой пакет, посмотри, что получилось.
Я взял в руки пакет с системой, он показался немного тяжелее, чем те, к которым я привык в прошлой жизни. Ничего, не критично, главное – чтобы работало как надо. Оторвал верхушку пакета соответственно пунктирной линии и вытащил содержимое. Всё выглядело так, как я и рисовал, один в один. Визуально не было никаких огрех. Игла для пункции вены и часть системы, которая будет втыкаться в резиновую пробку флакона закрыты колпачками, отлично. Зажим на трубке легко регулируется, сама трубка достаточной длины и гибкости. Претензий никаких.
– Отличный результат, Эдуард Филиппович! – улыбнулся я и хотел протянуть ему руку, но вовремя остановился, не зная, удобно ли будет первому протянуть руку человеку значительно старше тебя по возрасту, а главное – по статусу. – Меня всё устраивает, можно грузить.
– Отлично, поздравляю с ещё одной обновкой, – улыбнулся Кораблёв и протянул мне руку. Вот теперь я с удовольствием её пожал. – Я сначала хотел сделать в несколько раз больше, чем ты просил, но потом подумал, а вдруг тебя что-то не устроит и всё придётся отправить в утиль? Так что звони если что, сделаем больше. Только лучше немного заранее, на полный цикл производства, упаковки и стерилизации уходит до двух суток. Просто товар непривычный для наших работников, потом может придумают, как ускориться.
– Я всё понял, Эдуард Филиппович, – кивнул я. – Как раз сегодня пришло одобрение министерства здравоохранения на клинические испытания инфузий, растворы уже стоят у меня в кабинете, так что в ближайшее время я начну обучение знахарей скорой помощи. Эта технология спасёт много жизней и облегчит страдания ещё большего количества пациентов.
– Дай-то Бог! – сказал Кораблёв. – Это очень большое дело, Саш, и мне приятно, что я хоть каким-то образом принимаю в этом участие.
– Ваше участие очень важно и существенно, Эдуард Филиппович, – заверил я его. – Скажите тогда, сколько это будет стоить?
– Давай так сделаем, пробная партия, которая скоро окажется в багажнике твоей машины, будет бесплатной. Ну а дальше в процессе настройки производства мы с ценой определимся. Насколько я понял, правда на сегодняшний день очень приблизительно, это будет ненамного дороже, чем кофе в среднем по статусу трактире. А пока ценник получается в несколько раз выше. Но пока я с тебя ничего и не требую.
– Спасибо вам большое! Ваш вклад в здравоохранение Санкт-Петербурга неоценим! – сказал я от души.
– Не преувеличивай, Саш, – смущённо заулыбался Кораблёв. Или мне показалось. – Это твой вклад неоценим. Продолжай в том же духе! Удачи тебе и успехов!
Мы снова горячо пожали друг другу руки, и я вышел из кабинета. Модель за ресепшеном я одарил восхищённой улыбкой. Та похоже подумала, что я восхищён её красотой, но причина моей улыбки крылась вовсе не в этом. Я был счастлив, что такое серьёзное дело, потерпевшее в этом мире неудачу двадцать лет назад, наконец может войти в привычную практику знахарей и лекарей благодаря моим усилиям и настойчивости.
Когда я вышел на улицу, возле машины уже стоял грузчик с тележкой, на которой высились картонные коробки. Я открыл багажный отсек и коробки шустро перекочевали туда. Они были достаточно объёмными, но относительно лёгкими. Твою же дивизию! Я не поговорил с отцом по поводу кладовки! А если завтра опять вылетит из головы? Вроде хожу помню, а потом неожиданный поворот событий и новая информация вытесняет старую. Что самое интересное, всё записано в блокнот, который лежит в портфеле, который всегда с собой. Не помогает, это же его ещё и прочитать надо.
Я поблагодарил грузчика и дал ему на чай. В отличие от Кораблёва грузчик от денежной награды не отказался. Я сел за руль и вместо того, чтобы ехать, сначала позвонил отцу, пока помню. Разговор-то в итоге оказался недолгим, он сразу понял о чём речь и сказал, что распорядится прямо сейчас, так что можно ехать в клинику и перетаскивать всё на новое место. Давно надо было так сделать, а не пытаться затевать приватные беседы в кабинете по таким пустякам.
Когда я подъехал к воротам нашей клиники, они сразу распахнулись, охранники мою машину уже запомнили. На крыльце стояли две санитарки с тележками для транспортировки грузов. Вот это я понимаю, организация процесса. Пока я доехал, к встрече успели как следует подготовиться. Коробки помогал выгружать охранник. Фактически он выгружал, а я помогал, так точнее будет.
Помещение кладовки обустраивали прямо у меня на глазах. Пока коробки составили вдоль стены в коридоре, сюда же привезли всё, что было навалено в углу моего кабинета. Полки вдоль стен небольшого, но вполне достаточного по площади помещения, уже были. Их освободили от хозинвентаря и начали укладывать коробки и связки книг. Я осмотрелся, и убедившись, что сюда сможет влезть раз в двадцать больше, чем сейчас есть в наличии, спокойно выдохнул и закрыл дверь на ключ. Охранник сказал, что ключа от помещения всего три и все отдали мне. Надо будет по одному отдать родителям, а ещё один сделать для Виктора Сергеевича, чтобы при необходимости могли открыть кладовку, когда меня нет рядом.
Закрыв оборудованную наконец-то кладовку, я с чувством выполненного долга отправился домой. Пока есть возможность просто побыть в кругу семьи, этим надо воспользоваться. Потом настанет пора систематизации отчетов знахарей лечебницы по работе с тонкими потоками магии, потом по использованию мази и анестетика. Всё это надо будет перелопатить, вывести в таблицы и диаграммы, то есть сделать информацию визуально показательной. Не устоит передо мной ни коллегия, ни министерство, я обязательно добьюсь, чтобы это одобрили и официально разрешили к введению в практику.
А сейчас последние предновогодние вечера можно просто отдохнуть. Первое и второе января – выходные дни, потом обычные рабочие, кроме рождества. Мне такой вариант больше нравится, чем наши каникулы в десять дней, когда люди уже не знают куда себя девать. На лыжных курортах отдыхает максимум одна десятая процента, остальные сидят дома за накрытым столом, в лучшем случае перед телевизором.
А медиков все эти каникулы практически и не касаются, только более тяжёлые дежурства и в стационаре, и в поликлинике. Сколько помню, никогда даже возможности не было на эти каникулы хотя бы в деревню к родственникам съездить, потому что пришлось бы минимум пару раз оставлять семью и ехать на убийственное дежурство. Уж лучше это будут обычные будние дни, когда все заняты обычным делом, а не ищут, куда приложить свою неуёмную энергию, зачастую стимулированную зелёным змием.
Если честно, надеялся перед ужином немного тупо поваляться в кровати с книгой в руках, но не тут-то было. Стоило мне переступить порог и снять пальто, как меня тут же оккупировала сестрёнка.
– Иди сюда, – сказала она и куда-то потащила меня за руку. – Будешь мне помогать гирлянды на стены развешивать, у самой рук не хватает. Почти всю свою стипендию угрохала между прочим!
– И зачем такие траты, Кать? – удивился я, увидев в коридоре кучу коробок с новогодними гирляндами. – Или хотя бы мне сказала, я бы тебе денег дал.
– Да фиг с ними с деньгами, – отмахнулась она. – Пришли и ушли, я же не живу в общаге в Новосибирске, как моя одноклассница. Главное ты представь, как это красиво будет! Ты мне помоги только, а то я сама не справляюсь и держать, и крепить. Я пыталась родителей попросить, а они в своих годовых отчётах сидят, только на тебя надежда.
– Конечно, Кать, – улыбнулся я сестрёнке, торнадо в юбке. – командуй, что надо делать.
Мы приступили к развешиванию гирлянд с магическим компонентом вдоль стен в коридорах, на лестничных пролётах. Дополнительно украсили и стены в каминном зале, там теперь было столько огней, что не то, что верхний свет не надо включать, а ещё и солнцезащитные очки желательно надеть. В довершение всего последнюю дюжину гирлянд мы развесили по кустам можжевельника и по туям, стоявшим по бокам от входа в дом.
Когда я забрасывал конец последней гирлянды на верхушку самой высокой туи, у меня за шиворотом оказался здоровенный шмат снега. Ну а дальше понеслось. Войдя в прихожую, мы тряслись, как осиновые листья на ветру, одежда была мокрой и с нас текла вода. Маргарита выпучила глаза, раскрыла рот, но увидев мой воздушный поцелуй, она резко ретировалась, не успев сказать и слова.
– Что ты такое сделал? – спросила удивлённая произошедшим Катя. – Я как раз только отвернулась, а тут вон что. Чего это она не стала ругаться и убежала?
– Это у нас личное, – хмыкнул я. – Мы так договорились, я даю знак, и она исчезает.
– Какой знак? Я тоже так хочу! – пропищала Катя, состроив жалобные глазки.
– Я же говорю, это личное, – хохотнул я. – Даже если ты его покажешь, с тобой это не сработает.
– Ну и ладно, – надула она губы. – Ну и подумаешь!
– Так, молодые люди, – прервала наш разговор мама. – Идите быстро переодевайтесь и за стол, Настя сегодня приготовила что-то особенное.
– Да, мам, мы быстро! – сказала Катя и пулей вылетела из прихожей в направлении своей комнаты.
Я сделал то же самое, но более спокойно. Похоже завтра мне надо будет надевать не только другой костюм, но и другое пальто, это было мокрое изнутри и к утру при повышенной влажности воздуха высохнуть просто не успеет.
Когда в чистой и сухой домашней одежде я спускался по лестнице, все гирлянды уже горели и переливались магической аурой. Да тут похоже пахнет более внушительной суммой, чем одна стипендия. Разорилась Катя как следует. Надо всё-таки допытаться, сколько она потратила и отдать ей хотя бы половину, кое-какие деньги у меня ещё оставались.
Спустившись на первый этаж, я был приятно удивлён, столкнувшись нос к носу с дядей Витей. Странно, мне никто не сказал, что он сегодня в гости придёт. Хотя, причём тут гости, ему тысячу раз говорили, что он как член семьи и наш дом – это и его дом. Мы с ним вместе полюбовались переливами гирлянд, поболтали немного о том, как прошёл день, о том, как вели себя сегодняшние практиканты, об их успехах и неудачах. Потом нас позвали на ужин.
На столе в столовой уже красовались такие блюда, что и в “Медведе” не подают. И как только Настя успевает приготовить такое в одни руки, ума не приложу. Видимо её магия на высоком уровне, такого повара в любом элитном ресторане с руками оторвут. А как это всё оформлено, просто произведение искусства, даже жалко портить вид вилкой и ножом.
– Ну что, моя дорогая и горячо любимая семья, – начал говорить отец, встав со стула и держа фужер игристого в руке. – Хочу заметить, что год прошёл не без приключений, да, Саш? Но очень плодотворно и принёс много новостей и положительных моментов. Лично я ни о чём не жалею, даже если что-то где-то было не так, потому что в общем и целом у нас всё хорошо. Мы отремонтировали дом и клинику, вышли на новый уровень обслуживания наших пациентов благодаря Саше и Виктору Сергеевичу, которые научили наших лекарей работать совершенно по-другому, не так как все. Мы преодолели кучу проблем и неприятностей и всё это делали вместе. Так пусть хорошее, что появилось в этом году, перейдёт вместе с нами в год следующий, а все невзгоды и неприятности останутся в уходящем и больше никогда не пытаются нас преследовать.
Завершив говорить, он протянул фужер сначала в мою сторону, чтобы чокнуться. Сегодня я не смог возразить и тоже взялся за фужер.
– А про тебя, Саша, я хотел сказать отдельно, – произнёс он и сделал небольшую паузу. – В этом году ты сильно изменился, повзрослел, возмужал. Ты один сделал для нашей семьи очень много. И не только для семьи, а для многих пациентов, которые безуспешно пытались вылечиться у других лекарей. Для пациентов, которых ты даже в глаза не видел, которых лечили обученные тобой лекари и знахари. Хочу пожелать тебе побольше энергии, чтобы вывести твои начинания как минимум на уровень города, а в будущем и на уровень Российской империи! Хочу, чтобы ты знал, что мы всегда с тобой рядом и сделаем всё, чтобы тебе помочь о хоть как-то облегчить твой нелёгкий путь, который ты выбрал. Ты самый правильный лекарь из всех, кого я знаю, и скоро в этом все убедятся! Ты утрёшь нос и Захарьеву и Гаазу, а также их прихвостням, которые способствуют не развитию медицины, а застою. Скоро они будут тебе в рот заглядывать и ждать милости, а не ты со страхом думать, что им взбредёт в голову в следующий момент. За тебя, за твоё здоровье и за твоё начинание, Саша!
Отец высоко поднял свой фужер, а потом выпил всё до дна. Я так и стоял, поражённый его пламенной речью и не в силах пошевелиться или что-нибудь сказать. А в это время мама и Катя по очереди подошли ко мне, обняли и поцеловали в щёчку. Последним подошёл Виктор Сергеевич и крепко пожал мне руку, а у самого глаза были на мокром месте. Да что здесь происходит-то? Что за праздник такой? Почему мне столько дифирамбов?
Как ответ на мои вопросы, которые я так и не озвучил, отец протянул мне письмо с гербовой печатью императора и министерства здравоохранения Российской империи. От волнения я даже не мог прочитать, что там написано, текст перед глазами расплывался.
– Обухов сегодня просил тебе передать, – сказал отец. – Он хотел сам, да его срочно в Москву вызвали, мы с ним буквально на ходу пересеклись.
– Что это, пап? – Спросил я, пялясь на исписанную каллиграфическим почерком бумагу, даже не пытаясь уже вникнуть в её содержимое.
– Это официальное признание магии тонких потоков, как метода лечения и разрешение Склифосовскому Александру Петровичу преподавать этот предмет в учебных заведениях. А ещё поручение сформировать преподавательский состав на основе лекарей, владеющих данной методикой.
Когда он закончил говорить, у меня всё поплыло перед глазами, а фужер с шампанским выскользнул из руки и разбился вдребезги о мраморный пол.
Глава 4
Последний предновогодний рабочий день, среда. Получается, последняя треть знахарей будет проходить обучение по третьей методичке уже в следующем году. Нехорошо как-то. Приехав на работу, я сразу позвонил Демьянову с предложением сегодня объединить вторую и третью группы, чтобы не оставалось долгов по теории хотя бы. Практические навыки не проводились ещё у части обучаемых, но сегодня они тоже должны были завершить, всё-таки кроме меня этим занимаются ещё три помощника.
Пока ехал на в клинику на работу продолжал прокручивать в голове вчерашний вечер. Перед глазами стояло то самое письмо из министерства. Я до сих пор ничего не понимаю, как это получилось. Я ведь должен был составить отчёт о результатах обучения знахарей после окончания этого обучения. Сначала хотел позвонить Обухову, а точнее его секретарю с этим вопросом, потом решил сначала спросить Демьянова. Если я отчёт не писал, то Обухов мог его озадачить этим вопросом. Какой бы ни был главный знахарь лечебницы “Святой Софии” ленивый и расчётливый, против задания мэтра он не пойдёт, мог и написать. Тогда лучше не буду звонить, а спрошу у него при встрече, ведь приеду в лечебницу сразу после обеда.
Господи, как же пережить эти несколько часов? Вроде бы нет повода беспокоиться, всё идёт более, чем отлично и эта информация уже не сыграет большой роли. Мне дали отмашку заняться обучающей деятельностью, легализовав метод, о чём я мог до этого только мечтать и не сильно надеялся даже получить это разрешение. Я медленно крался по улицам и неторопливо крутил баранку, вызывая позади себя возмущённые бибиканья торопящихся на работу людей.
– Ты чего это сегодня так долго? – спросил Илья, запрыгивая в машину и стуча зубами. – И чего это ты едешь так медленно? Мы так на работу опоздаем.
– Если не нравится, могу вообще остановиться, – буркнул я, сам не знаю зачем.
– Да что с тобой сегодня происходит, Сань? – спросил Илья, развернувшись ко мне всем корпусом и внимательно рассматривая моё лицо, которое, как я думал, в этот момент не выражало абсолютно ничего.
Я нашёл место, где припарковаться, чтобы не мешать движению и точно также повернулся к Юдину.
– Вчера пришло письмо из министерства с одобрением метода и разрешающее мне заниматься обучением лекарей и знахарей.
– Афиге-е-е-еть! – произнёс Илья и снял запотевшие очки. – Так ты должен от радости прыгать и носиться по городу на своём микроавтобусе как будто за тобой драконы гонятся. А ты как черепаха еле ползаешь. Что-то не так? Есть какие-то адские невыполнимые условия?
– В том-то и дело, что нет, – пожал я плечами. – Просто еду и думаю, что делать дальше.
– А что дальше, – Илья протёр очки и снова водрузил на переносицу. – Иди к Обухову и выбивай помещение, после нового года начинаем работать. Если будем делать обучающий центр, то будет и финансирование, а, следовательно, и зарплата, а то от тебя не дождёшься.
– Дождёшься, будет тебе зарплата, – хмыкнул я. – Сегодня мы завершаем учебный процесс в лечебнице, мне выплатят гонорар, тогда мы его и попилим поровну. Единственное что я возьму сверх своей доли – расходы на типографию. И всё.
– Да плюнь ты, дело даже не в зарплате, а в том, что это просто офигенная новость! – воскликнул Илья, так взмахнув руками, что ударился левой о выступающий с потолка кондиционер пассажирского салона. – Так, когда пойдёшь к Обухову?
– По идее быка за рога надо брать сразу и идти сегодня, – сказал я, глядя через лобовое стекло в пустоту, странным образом соблюдая правила дорожного движения. – Но сегодня некогда. Сначала приём, потом лечебница, где я буду проводить практику и читать последнюю лекцию. Разве что только после неё.
– Давай так сделаем, – сказал Илья, загоревшись идеей. – Я заберу твоего первого практиканта, а ты чеши к Обухову. Заодно поблагодаришь его за это письмо.
– Сначала позвоню секретарю, а то может он вообще где-нибудь в Москве, а я приду такой наивный.
– Тебе виднее, – Илья пожал плечами и сел ровно. – Поехали уже, а то на работу опаздываем.
– Да, ты прав, – сказал я, убедился, что никому не помешаю и выехал на проезжую часть.
До клиники уже доехали с ветерком. Юдин прав, сейчас не в облаках витать надо, а наоборот крутиться ещё сильнее, мобилизовав скрытые дополнительные резервы и механизмы.
Первым делом, выйдя из машины, я набрал секретаря главного лекаря Питера.
– Слушаю вас, Александр Петрович, – ответил он. Его голос сегодня показался мне спокойным, речь неторопливой. Значит скорее всего нет никаких цейтнотов и у его босса.
– Любезнейший, мне очень срочно надо увидеть Степана Митрофановича, – я старался говорить так же спокойно, чтобы не выбить его из колеи. – Возможно ли это сделать и во сколько лучше?
– В данный момент проводится итоговое годовое заседание городской коллегии лекарей, – ровным непоколебимым тоном сказал секретарь. Мне почему-то представилось, что он в этот момент задумчиво правит ногти пилочкой. – Закончат скорее всего ближе к двенадцати или чуть позже. Можете к двенадцати подходить и подождать его в приёмной. Он правда просил никого к нему сегодня не пускать, даже императора, если он вдруг соблаговолит приехать. Но ведь вы, ваше сиятельство, совсем другое дело, так ведь?
Не пойму никак, он сегодня под шафе что ли? Или вдруг шутить научился? Или он всё-таки не шутит и реально по поводу моей персоны есть какие-то особые распоряжения? А я ведь и не задумывался, как легко в большинстве случаев у меня получается к боссу попасть.
– Хорошо, буду к двенадцати, ставьте чайник, – сказал я и положил трубку.
Ну вот и отлично, значит сегодня и поговорю с ним обо всём. Не зря Илюха настоял на визите именно сегодня.
Приём я старался вести в темпе вальса, чтобы освободиться пораньше и успеть к двенадцати оказаться в приёмной Обухова. Однако были и пациенты, с которыми побыстрее никак не получалось. И первым из них был мужчина с асептическим некрозом головки бедра. Сегодня его походка была менее уверенной, чем в прошлый раз, что меня немного насторожило.
– Боли в суставе усилились? – спросил я пациента.
– Разве что немного, – ответил он.
Мне показалось, что он говорит не искренне, словно что-то скрывает. Вот такие моменты мне не нравятся, если что-то вдруг произошло, пусть даже пациент и сам виноват, лечащий врач должен знать обязательно, это может повлиять на исход лечения.
– Может где оступились, споткнулись или нагрузили ногу больше обычного?
– Нет, всё как обычно, – пожал он плечами. – Никаких особых нагрузок не было, травм тоже. Может на погоду так среагировал?
Слушая его и глядя в глаза, я укрепился в своём мнении, что он что-то не договаривает. Клещами, однако, я из него информацию тянуть не буду. Раз решил скрыть и не хочет рассказывать – его дело, не маленький ребёнок.
При сканировании сустава я с удовольствием наблюдал, как в некротизированный участок прорастают новые сосуды даже без моего участия, появляются новые работоспособные клетки. Но есть и не очень приятный момент, небольшой фрагмент головки на самой верхушке провалился на несколько миллиметров, костные трабекулы здесь частично разрушились. Восстановление функции сустава вполне возможно и на этом фоне, но я всё же попытаюсь сейчас это хоть немного исправить.
Тонкий поток энергии направился в пострадавший участок. Выправить покорёженные трабекулы получилось не везде, но глубину провала свести от трёх миллиметров до одного у меня получилось, заодно укрепил костную ткань и заставил мелкие сосудики расти дальше, прямо в этот участок.
