– Я приготовила похлебку, – сообщает Марьям ровным голосом.
– Что такое похлебка, мамочка?
– Так называют суп, малыш, – отвечаю на автомате.
– Я люблю суп, – он с энтузиазмом кивает и складывает руки на столе.
Я улыбаюсь и замечаю, что Марьям наблюдает за Лукой с интересом. У нее ведь тоже внук подрастает. Она вообще думает об этом?
Пока мама Расула накрывает на стол, я снова борюсь с мыслями – надо ли мне ей помогать, или в чужом доме это будет выглядеть неприлично?
Движения женщины неожиданно завораживают. Плавные, четкие и выверенные. Мягкие, как облачко. Она практически не поднимает глаз, при этом в каждом ее жесте – доброжелательность и внимание.
Я снова отправляюсь в воспоминания.
…Республика сменяется на жаркий Дубай.
В кабинете, в который я захожу с подносом, прохладно и свежо, а за панорамными окнами город плавится от жары.
– Твой кофе, – улыбаюсь.
Расул отстраняется от компьютера и растирает глаза.
– Спасибо. Иди ко мне, – просит.
Он обхватывает мою ладонь и тянет на себя. Я не сопротивляюсь. Смеюсь. Перекидываю ногу и устраиваюсь сверху. За то, что кто-то войдет, не переживаю. Амир со Златой сегодня в рабочей поездке, а у всех остальных обеденный перерыв. Да и к младшему Хаджаеву редко кто-то заходит кроме меня, у него репутация самодура.
«Он и есть самодур», – улыбаюсь про себя.
А я сошла с ума.
– Ты забыла банковскую карту у меня в спальне, – кивает он на стол.
Обернувшись, легко пожимаю плечами и поправляю воротник его белоснежной рубашки.
– А, точно! Забыла! – отпускаю смешок.
– Возьми сейчас.
– Я не буду, – отвечаю уже серьезно. – Про сумки я ведь пошутила. Мне не надо ничего. Мне хорошо платит Амир, я могу позволить себе дорогие вещи, но не очень их люблю. И я привыкла сама себя обеспечивать.
Расул тянется к моим губам и требовательно сминает их своими. Мучает крепким поцелуем. Тело разминают сильные руки. Стул жалобно поскрипывает под нами, и я отстраняюсь смеясь.
– Ты самая вредная, взбалмошная и независимая женщина из всех, что я знаю! – ворчит Хаджаев хрипло.
Расстраиваюсь, потому что своей независимостью я всегда гордилась, а сейчас она звучит не очень комплиментарно.
– Разве это плохо, Расул? Когда женщина самостоятельная?
– Точно нехорошо. Женщина должна быть кроткой и послушной.
– Не быть мне кавказской женой, – закатываю глаза.
Смотрим друг на друга так, будто насмотреться невозможно.
– Первой женой точно не быть, Таня, – отпускает он тоже шутливо и обхватывает ладонями мое лицо.
– А второй я не буду никогда!..
– Мама! – кричит Лука, возвращая меня в реальность.
– Что? – вздрагиваю и потираю плечи.
– Как называется тот суп? Красный, помнишь, мне еще в кафе понравился?
– Борщ, – тихо подсказывает Марьям, пока ставит перед ним тарелку.
– Нет. Это был гаспачо, – поправляю ее задумчиво. – Спасибо, – благодарю за свою порцию.
Взяв ложку, принимаюсь за домашнюю вкусную еду и с удивлением наблюдаю за сыном, который, совершенно не стесняясь и не зажимаясь, берет из миски хлеб и крошит его в бульон.
– Сын сказал, что вам нужны вещи? – спрашивает Марьям.
– Было бы неплохо, – киваю, опуская взгляд.
– Завтра съездим к Дзаитовым. У них магазин возле набережной. Там есть и женская одежда, и детская. Купите все, что нужно.
– Хорошо, спасибо.
Продолжая за нами ухаживать, она ставит на стол красивый фарфоровый чайник, чашки и конфеты.
– И за обед спасибо. Вкусно, – смотрю в тарелку.
Суп для меня непривычный – слишком жирный и мясной, но, учитывая, что это первая горячая еда за сутки, я не жалуюсь.
– Ешьте, – она сухо кивает.
Отвернувшись к мойке, начинает чистить картофель. По всей видимости, уже на ужин.
– Давайте, я вам помогу? – предлагаю, даже не подумав.
Просто неудобно становится.
– Отдыхайте сегодня. Сын твой болеет. Я морс сделала. Дай ему, – убирает полотенце с кувшина.
– Спасибо, – в сотый раз благодарю.
Оказавшись в комнате, отведенной для Луки, помогаю ему раздеться и даю лекарства. Пока укладываю спать, гоняю мысли о Мадине. Она мне не показалась стервой, но внутренний голос кричит о том, чтобы я не делала поспешных выводов.
Решив отдохнуть, иду в свою комнату и возвращаюсь с книгой. Пытаюсь вникнуть в текст. Периодически дергаюсь в поисках мобильного телефона. Когда вспоминаю, что его нет, успокаиваюсь. В современном мире не так просто не привыкнуть к гаджету. В моем айфоне было все, начиная от банковских приложений и заканчивая женским календарем.
Голоса с улицы отвлекают. Невольно прислушиваюсь к ним до тех пор, пока не слышу знакомый.
Он приехал?
Подскочив, убираю штору.
Дыхание задерживаю. По ногам, животу, груди и обратно мурашки пробегают.
Расул.
Энергетика бешеная.
В черном деловом костюме он стоит посреди двора и сосредоточенно говорит с кем-то по телефону. Правая рука медленно потирает шею, опускается, отводит полу пиджака и замирает на поясе, акцентируя мое внимание на идеально ровном торсе.
Любуюсь, как дура, чужим мужем. Бегаю от своего, а с ума схожу по чужому. Где справедливость?
Тут же себя одергиваю.
Мурашки – в топку. Все хотелки – туда же.
Закончив разговор, Расул резко поворачивается и смотрит на меня. Улыбаюсь неловко и киваю. Отвечает.
Я замечаю, что он за утро успел подстричься. Грущу. Чуть отросшие волосы идут ему больше, потому что немного вьются. Это придает мягкости обычно строгому лицу.
Расул хмурится и еще раз кивает, будто бы спрашивает: как дела?
Я улыбаюсь.
Нормально.
Он отворачивается и заходит за угол дома, а я с бьющимся в груди сердцем жду, что он зайдет, но слышу звук отъезжающей машины.
Глава 14. Татьяна
На набережной в будний день совсем немного людей. С интересом поглядывая в сторону моря, выбираюсь из микроавтобуса и подхватываю сына на руки. Температура отпустила, поэтому мы поехали сюда.
– Вы пока заходите в магазин, – кивает Марьям на блестящую вывеску и надевает холщовую сумку на плечо. – Мне надо новые ткани посмотреть. Слава Аллаху, вырвалась от домашних дел.
Я разглядываю ее спокойное симпатичное лицо, совсем капельку тронутое благородными морщинами. Вне дома Хаджаева стала более общительной и разговорчивой.
По дороге сюда она рассказывала про город и его историю. Было интересно.
– Конечно, Марьям, не переживайте. Мы с Лукой сами справимся.
Схватив детскую ладонь и улыбнувшись всегда хмурому Бубе, спускаюсь по лестнице и толкаю стеклянную дверь.
– Добрый день, – тут же поднимается со стула немолодая полноватая женщина.
– Здравствуйте, – расстегиваю замок на спортивной кофте. Здесь жарко. – Нам нужна одежда. Для меня и для моего сына.
– Меня зовут Алия, я хозяйка этого бутика, – торжественно произносит она, осматривая нас. – Детский отдел у нас во-о-он там, – указывает на дверь. – Пойдемте за мной. А какой размер у такого чудесного молодого человека?
– Сто шестнадцать уже, наверное, – чуточку теряюсь. – Но надо будет примерить…
В небольшом зале одежда висит на специальных вешалках. Для мальчиков ассортимент, как всегда, невелик. Мы довольно быстро примеряем два теплых костюма, выбираем три футболки, пижаму и непродуваемую куртку. Добавляю в стопку с одеждой носки и трусы.
Посмотрев на Луку, решаю, что шапка сгодится и прежняя.
– Этого пока достаточно, – командую.
– Мама, а можно мне еще такую футболку? Красную, с машинкой? – спрашивает сын, выставляя указательный палец.
Я перевожу удивленный взгляд на Алию, она подбадривающе улыбается.
Теряюсь.
Лука ведь никогда не проявлял интерес к тому, во что был одет. Никаких истерик или чего-то подобного. Максимально удобный ребенок, с детства привыкший, что свое мнение лучше оставлять при себе.
– Конечно, можно, малыш, – радостно соглашаюсь. – Посчитайте нам еще эту футболку… Может, ты еще хочешь что-нибудь, Лу?
– Нет. Только это, мамочка.
Мы возвращаемся в женский отдел, и я принимаюсь выбирать что-нибудь для себя. Это сделать непросто, потому что мой сорок второй размер всего за неделю усох до сорокового, стремящегося к тридцать восьмому.
– Я вам покажу платья, которые мы сами производим. Их шьют по спецзаказу. Вам понравится широкий ремень на пуговицах. Сможете затянуть его и тогда будет незаметно, что в талии великовато.
– Отлично, – тут же соглашаюсь.
В примерочной надеваю мягкое трикотажное платье до пола, а затянув действительно широкий пояс, о котором говорила Алия, кручусь перед зеркалом. Заглядываюсь, медленно водя ладонями вдоль живота.
Жемчужно-голубой оттенок, безусловно, мне идет. Сразу хочется уложить волосы свободными волнами, как раньше, и подкрасить губы персиковым блеском.
– Я возьму это платье, – решаюсь.
– Есть еще платок в тон, – заглядывает Алия и с явным одобрением смотрит на мое отражение. – Шикарно на вас село. Просто загляденье. Примерьте с платком.
– Я как-то к платкам не привыкла, – смеюсь, но решаю вдруг поэкспериментировать. Германа нет. Кто мне запретит? – А как их носят?..
– Я помогу.
Подцепив тонкую ткань, Алия мягко покрывает мою голову и аккуратно завязывает концы под волосами сзади. Поправляет, посматривая в зеркало.
