– Сиди… ему, небось, тоже приспичило… фу-х, пока доехали… жарень такая! А главное, я говорю, что куда спешить, но…
– Ты и вправду двоюродная сестра?
– А то! Клянусь своею чешуёй! – гордо произнесла Ляля. – А Никитка – брат.
– Двоюродный?
В кустах слышалось ворчание и шелест.
– Не… если так-то… его матушка приходится бабушке внучатой племянницей…
Матушка шпица?
Ульяна моргнула. Издевается? Но нет, красавица хмурилась и шевелила пальцами, явно пытаясь вычислить степень родства.
Бред какой.
– Ладно, – Ляля сдалась. – Потом у бабушки спроси. Она точно скажет, а то у нас там всё сложно и запутано.
– Никита! – позвала Ульяна приподнимаясь, потому что в кустах стало тихо. – Никита, ты где? Никита, ко мне! Надо его найти…
– Зачем?
– Так… ещё убежит.
– Куда?
– Хоть бы к соседу…
– И что? Он у нас воспитанный и никого кусать не станет.
– Зато его могут. У соседа кавказец, ему твой Никита на один укус…
Но Ляля не впечатлилась. Вытянула длиннющие ноги, благо, коротенькие джинсовые шорты не скрывали идеальной формы их, и сказала:
– А у тебя душ есть? А то я давно уже без воды… потом начнёт чешуя слоится, облазить… это такая морока!
– Есть… какая чешуя?
– Обычная. Вот, – Ульяне сунули под нос руку и… и нет, так не бывает, чтобы руки у людей покрывала чешуя. Причём на чешую совсем даже не похожая… – Не бойся, если хочешь – потрогай. Только осторожно, а то с перегреву я всегда чесаться начинаю…
Чешуйки были мелкими-мелкими, и друг к другу прилегали плотненько, и вообще если моргнуть, то… кожа как кожа. А второй раз – чешуя.
– Ещё молочко не помню, куда засунула, а пока ба разгрузится и до моих сумок доберется… так покажешь?
За забором зарычал кавказец, и грозный голос его заставил Ульяну подскочить. Правда, рык тотчас перешёл в тоненький визг.
– Никита…
Ульяна бросилась к забору. Вот как… нехорошо… и ветеринарки поблизости нет, если, конечно, там останется, что в ветеринарку везти.
– Да успокойся. Нет такой собаки, которая бы рискнула разявить пасть на оборотня, – Ляля перехватила руку.
– Оборотня?
Скулёж перешёл в тявканье, жалобное такое. А потом послышалось грозное и чуть визгливое, но вполне знакомое уже:
– Гав!
– Ага… а ты чего подумала?
– Я… знаешь… мама… она сказала, что вы уроды… не обижайся только. Я… просто… оборотни – это же мифология…
– Ещё какая, – согласилась Ульяна и, встав, заорала: – Никитка! Оставь животное в покое! Домой! Да и не обижаюсь я… так-то она даже и права. Мы ещё те уроды… потому и приехали вот.
В кустах зашелестело, и меж веток просунулась донельзя довольная физия шпица.
– Ты чего Улю пугаешь, дурень? – Ляля подхватила шпица под брюхо. – Пойдем лучше дом посмотрим. Бабушка говорила, что он большой… с виду и вправду немаленький…
– Немаленький, – согласилась Ульяна. – Только… тут… есть кое-какие… обстоятельства…
За домом что-то громыхнуло и следом раздалось:
– Женька, если ты чемодан с зельями уронил, то я тебе…
– Идём, – Ляля подхватила Ульяну под руку, при том не выпуская шпица. – В доме расскажешь. Слушай, так у тебя есть молочко для тела? Только гиппоаллергенное… поделишься? Честно, мне немного надо, пока кожа… Никитка, а Игорёк где? Попроси, чтоб мои сумки тихонько посмотрел.
Данила чувствовал себя странно.
Не то, чтобы неправым… ну не может он быть неправым и вообще, если разобраться, то ему нос сломали, а он просто пошутил. А мог бы и в полицию заявить.
И моральный ущерб взыскать.
И вообще…
Но чувство не отпускало.
– Куда едем? – поинтересовался водитель, старательно глядя в сторону. Смеяться станет? Или нет? Сплетничать точно будет. Данила даже представил, как Серега в красках расписывает эту дурацкую ситуацию. Присочиняя, конечно. А горничные хихикают. И лакеи тоже. И даже повариха вздыхает так, что всё её объемное тело приходит в движение. Только, пожалуй, водитель отца смеяться не станет.
Да и было бы с чего.
Глупость же…
С каждым случиться может. Наверное.
– Давай в «Перекрестки», – решился Данила.
По-хорошему, стоило бы, конечно, в центр вернуться и заняться работой. Те же отчёты взять, потому как вечером отец спросит всенепременно, и будет ворчать, что для Данилы работа – не работа, и что он бездельник, в отличие от драгоценных сыночков дяди Вити, и что… нет, он займётся.
Потом.
Позже.
Сейчас сунься и чего? В лицо, конечно, никто не посмеется, но вот за спиной обсудят. И…
Машина плавно тронулась с места.
Перед Таракановой Данила извинится. Завтра. И премию скажет выписать. Допустим, за успехи в работе. Какие? Какие-нибудь. Должны же у этой заучки ненормальной хоть какие-то успехи быть. Вот пусть… конечно, тоже слухи пойдут…
И вообще сама виновата, что шуток не понимает.
Данила поёрзал и, поймав в зеркале взгляд водителя, сделал вид, что задумался. Он ещё в школе научился держать вдохновенно-печальную рожу, которая другими воспринималась как-то… странно, что ли. Вот и сейчас водитель поспешно вперился взглядом в дорогу, а так…
Да.
Пообедать и за работу.
К вечеру порядок навести в делах. Ну или хотя бы его подобие. И пить он не станет.
– Данька! – в «Перекрестках» несмотря на середину дня было людно, шумно и весело. Что-то булькало, что-то играло, по стенам растекалась очередная иллюзия, на сей раз тропического леса. И выложенная жёлтым булыжником дорога манила в самые дебри, откуда Стасик и выглянул. – Какие люди в неурочное время…
В отличие от Данилы, Стаса работать на благо семьи не заставляли. Отец его предпринял пару попыток, но после решил, что куда дешевле просто платить содержание, чем спасать очередную компанию от банкротства. И главное, Стасик ведь не специально так. Он искренне хотел помогать.
Двигать бизнес.
И сотворять реформы. Компании почему-то не двигались, а реформы… в общем, Данила где-то Стасикова отца понимал, а вот Стасу завидовал. Немного.
Небось, ему не надо думать, как вывернуться из идиотской ситуации без репутационных потерь.
– Привет, – Данила пожал руку, но Стас дёрнул его на себя и обнял.
– Сымай свой пиджак! Слушай, я тебе думал звонить, а ты вон… тут такие девчонки… чего у тебя с рожей? Кто дал? Тот из клуба? А ты слышал…
Следить за скачками Стасиковой мысли было сложно. Сопротивляться девицам, что вынырнули из джунглей, чтобы сунуться под руки, невозможно. И пиджак остался где-то в иллюзорных зарослях, как и галстук. Коктейль будто сам собой возник в руке.
– … я ему и говорю…
Стас болтал, не умолкая, правда, при этом успевал пить, курить тонкие пахитоски лазурного цвета и жмякать девиц, которых было куда больше, чем хотелось бы. Данила с неудовольствием отметил, что вообще предпочёл бы без девиц обойтись.
Вот откуда они вылезли, спрашивается?
И главное, такие… бесят прямо. Глазастые. Темненькие-светленькие с одинаково узенькими лицами и пухлыми губками. Остро воняющими какими-то новомодными духами. От запаха в свежезажившем носу свербело, потом вообще захлюпало, хотя чтоб у мага и насморк…
– А вы дру-у-у-г Ста-а-асеньки? – томно потянула брюнетка, закатывая глаза и пытаясь устроиться на коленях.
– Друг, – подтвердила совсем уж не трезвая блондинка, пристраивая голову на плечо. И судя по обилию блёсток, рубашку можно будет выбросить. Отстирать эту хрень не реально.
Вот что Данила тут делает?
Он же просто пообедать собирался.
– Друг! – Стасик чудом услышал и выцепил самое, с его точки зрения, главное. – Ещё какой друг! Наилучший. Правда?
– Правда, – возражать не хотелось.
Хотелось уехать.
Куда вот только… не на работу же, в самом-то деле. Не поймут. Тот же Стасик первым и не поймёт. Да и вообще… как-то оно… ну не так.
– Вот! Пыхнёшь? – из кармана цветастой Стасиковой рубахи появилась сигаретка. Он подмигнул кому-то и заговорщицким тоном произнёс. – Особая…
– Воздержусь. И тебе не советую, – Данила вытащил сигаретку из рук приятеля и сдавил, выпуская пламя.
Пытаясь выпустить, потому что сила, обычно податливая и хорошо контролируемая, вдруг не отозвалась. Это было настолько невозможно, что Данила даже не поверил в первую минуту.
Во вторую тоже.
Переложил треклятую сигарету в другую руку. Пошевелил пальцами и попытался вытянуть хоть что-то. Огонёк хлопнул.
И поднялся над ладонью ворохом искорок.
– Ты ма-а-а-г? – удивлённо хлопнула ресницами блондинка. Ресницы были неестественной длины и такой же неестественной густоты, а потому цвет глаз девушки рассмотреть не получалось.
– Маг, маг… – отмахнулся Стас и из второго кармана достал горсть разноцветных круглых конфеток. – Он у нас сильный…
– А ты?
– И я сильный, – Стас ущипнул подружку, и та захихикала. Смех её вдруг резанул ухо ненатуральностью. – Сейчас поедем ко мне, я покажу, какой я си-и-ильный.
Данила мотнул головой.
Да что за ерунда такая…
– Что, не встаёт? Силушка богатырская…
Стасик, кажется, совсем перебрал.
– Переутомился, – Данила ладонями растёр сигаретку и отряхнул руки. – Ладно, поеду я…
Куда точно, он не решил, главное, чтобы подальше, потому что… потому что не хотелось ему оставаться здесь. И сила… накурено тут. Или внешние подавители включили, хотя по ощущениям не скажешь. А может энергоконфликт?
Нервное перенапряжение?
С чего бы, конечно, но… должно же быть объяснение. Данила снова потянулся к силе, пытаясь зацепить за хвост, чувствуя себя совершенно беспомощным, будто ему снова десять и он пыхтит от натуги, стараясь не опозориться перед отцом и понимая уже, что как раз и позорится.
– Куда?! – вот только у Стасика имелись другие планы. – Не, дружище, так не пойдёт. Гулять, так гулять. Правда, девочки?
