Я провожаю Савчук взглядом до порога, чувствуя, что отравленный ею воздух остается в кабинете. Как только дверь за Ангелиной закрывается, подхожу к окну и, прислонившись лбом к холодному стеклу, глубоко вдыхаю. В голове прокручивается наш разговор. Я вспоминаю сообщение Камиллы. Даже смотреть профиль этой Энджи не хочу! По крайней мере, не сегодня. А вот к Эдуарду заглянуть и спросить, что это было, очень хочется.
Увидев меня в своем кабинете, Каримов вскакивает с кресла и бежит навстречу. Тычет экраном телефона прямо в лицо, не давая сказать ни слова.
– Ты видела эту новость? Нет, ты видела? За день до нашего слияния с «Диамедом»! Это же огромные потери, и финансовые, и репутационные. Как теперь выкручиваться? Огарёв сука! – рявкает он. – Блин, как можно было так вляпаться?
Хмурясь, я беру телефон из рук Эдуарда и быстро читаю новость. Главный врач клиники, с которой мы собирались объединиться и открыть новый филиал, попал под уголовную статью. Сделка должна была состояться завтра. Подарок судьбы? Чуть позже – и нам бы не поздоровилось. А так…
– Слияния ведь не было. – Я поднимаю глаза и внимательно вглядываюсь в напряженное лицо Каримова. – Что за паника?
– Конечно, не было, – шумно выдыхает он. – Но были кое-какие другие договоренности. – Эдуард зло выхватывает телефон из моих рук.
– Может, успокоишься и нормально объяснишь? – осаживаю его.
Он тут же сникает, возвращается в кресло. Даже Савчук отходит на второй план.
– Огарёв красиво навешал лапшу на уши, а у самого рыльце в пуху. Если Вадим сейчас сядет, одной конфискацией точно не обойдется. А мы оказались замешаны, потому что недавно я взял у него деньги. Или на что, ты думаешь, мы сделали ремонт в новом филиале и купили оборудование в центр? Я хотел через слияние отбить затраты за год-два и вернуть ему с небольшим процентом. – Эдуард прикрывает глаза, тяжело вздыхая.
Грудь сдавливает. Как он нервничает… По пустякам бы точно так не переживал. Хочется выйти и забыть об этом разговоре, потому что паника и Каримов – несовместимые понятия.
– Почему я узнаю об этом только сейчас? Мы ведь партнеры. Ты должен был заранее обсудить этот заем со мной…
– Вот сейчас и обсуждаю. – В тоне Эдуарда снова холод. – Я взял у Огарёва крупную сумму на дорогостоящее оборудование. Возврату оно не подлежит. Теперь придется искать деньги, и чем быстрее, тем лучше. Ему они сейчас ох как понадобятся. Счета Вадима арестуют, а мы – его должники. Понимаешь, о чем я?
– Большая сумма?
– Огромная.
Ну и денек. Хотя в любом случае нужно уметь извлекать плюсы.
– Так… Слияние не состоялось – это уже хорошо. Репутацию поправим. Я дам интервью, скажу, что мы не знали о махинациях в «Диамеде». А деньги… Ты так и не сказал, сколько мы должны вернуть.
Каримов молчит.
– Пять миллионов? Десять?
– Если бы речь шла о такой мелочи, я бы уже все вернул.
– Эдуард… – Мой голос переходит почти в шепот.
– Пятьдесят кусков.
– Сколько? Ты серьезно?.. Пятьдесят миллионов?! – Начинаю паниковать.
– Одна четвертая у меня есть… Еще десять миллионов можно выдернуть из прибыли, а остальное… Сколько у тебя? – Эдуард впивается в меня глазами.
– Ты знаешь мою ситуацию. Нисколько. Квартиру я продавать не буду, ипотека почти закрыта, – заявляю твердо. – И ты весь в кредитах и без свободных денег…
– Нам нужно где-то их раздобыть. Общими усилиями решим этот вопрос. Кстати, что там Савчук? Пообщались?
– Вот по этому поводу я как раз и пришла. Ты в своем уме, Эдуард?
– В своем. Скажешь ей, что наши услуги будут стоить столько. – Каримов берет листок и пишет на нем семизначное число. – Сейчас нельзя упускать ни одной возможности заработать.
– Ты это серьезно? – Я в недоумении смотрю на него. – Мы ведь раньше таким не занимались…
– Серьезно, – задумчиво отвечает Каримов и тянется к телефону. – Ты иди работать, а я еще одному человеку позвоню. Нужно искать деньги.
– Эдуард…
– Иди, Эва, – кивает он на дверь, прижав телефон к уху.
Из кабинета я выхожу со странным чувством протеста. Прямо потряхивает от последних новостей.
Да, ситуация плачевная. Скоро Огарёв потребует деньги обратно. Обязательно потребует – адвокаты нынче дорого стоят. И как бы после истории с Савчук нам не понадобились свои.
3 глава
Остаток дня я хожу как пришибленная. Эдуард перезванивает только вечером, объясняет, что был занят поиском денег и общением с юристами. Его голос звучит воодушевленно, это вселяет надежду на благоприятный исход: что Каримов передумает насчет Савчук и не станет заставлять меня участвовать в этой афере. Хотя на фоне наших проблем фиктивное ЭКО больше не кажется чем-то страшным.
– Часть суммы уже есть, остальное будем добирать. Пока как-то так.
– Будем добирать? Значит, все так плохо?
– Ну хорошего явно мало.
Я стою на кассе, оплачиваю покупки, поэтому стараюсь держать лицо и не выглядеть жалкой. Но, как только оказываюсь с пакетом на улице, не могу сдержать эмоции.
– Эдуард, я бы никогда не взяла ничего без твоего согласия… Я хочу спокойствия, хочу перестать считать копейки, родить ребенка. А вместо этого наряду с тобой оказалась в безвыходной ситуации. Я перечитала все новости про этого Огарёва… А твоя Света? Ты подумал о дочери? Если с тобой что-нибудь случится, кто будет ее воспитывать? Я? – срываюсь на него.
Открываю дверь с пассажирской стороны и ставлю пакет на сиденье.
– Если ты читала новости, то должна была понять, что у Огарёва кристальная репутация, – фыркает Эдуард. – На нее я и повелся. Да Вадим сам сейчас, наверное, в ахуе от происходящего. Кто-то дал команду «фас», вот его и прессуют.
Совершенно некстати я чувствую позыв в туалет. Третья кружка заваренной ромашки была лишней.
– Эва, я занимаюсь этим вопросом. Люди Огарёва пока настроены дружелюбно, держим руку на пульсе и собираем сумму.
Весь день ушел на то, чтобы не накрутить себя до предела. Я не нахожу себе места и не представляю, как усну. Дело ведь не только в Савчук, но и в немалых деньгах, которые нужно вернуть. Проблемы могут стать серьезнее, ведь в учредительных документах центра лишь мое имя. Не знаю, где были мои мозги, когда соглашалась на переоформление. С Мариной у нас были хорошие отношения, я помогла им с Эдуардом стать родителями, обожаю Свету. Однако в последнее время Каримова как будто подменили – амбиции так и перли. И вот к чему это привело.
– Завтра Савчук будет на приеме вместе с мужем. Я не готова идти на эту авантюру. Только представь, что может произойти, если что-то пойдет не так…
– Что может пойти не так? Забеременеет, и все, – хмыкает Эдуард и смеется своей неуместной шутке. – Это полная ерунда. Ты так тяжело шла к цели и вот так просто откажешься от всего? Ради кого? Ради какой-то выскочки, которая не хочет рожать? Это не твоя жизнь, не твоя семья, не твоя ложь. Забей, Эва. Сумму помнишь? Я подстрахую. Будем знать только ты и я.
– Только ты и я? Напомнить, как проходит ЭКО? Я не одна делаю свою работу, а вместе с эмбриологом.
– Ты моя правая рука, я доверяю тебе как себе. Все будет хорошо. Не паникуй раньше времени. Все. До связи. – Эдуард завершает разговор.
Хоть весь отвар ромашки выпей – спокойнее не станет. Может, за более сильным успокоительным в аптеку заехать? Почему так трясутся руки? Господи…
Домой я возвращаюсь позднее, чем обычно, и, надеясь заглушить гнетущие мысли, принимаюсь за приготовление ужина. Потом беру книгу… Ничего не помогает. Вдобавок ко всему начинает вибрировать телефон. Звонит Ваня. Не задумываясь, откладываю мобильник на тумбочку и пытаюсь заснуть, но тревога не отпускает.
Наутро я отправляюсь на работу. Не успеваю дойти до приемной, как вижу Савчук. И не одну, а с мужем, как она и обещала.
Тарас поднимает взгляд, наши глаза встречаются, и я застываю. Сердце на мгновение останавливается, а затем начинает бешено биться, будто вот-вот вырвется из груди. Горечь и пустота захлестывают с головой. В этот миг кажется, что встреча с бывшим мужем всего лишь продолжение ночного кошмара. Тарас был для меня самым близким человеком, казалось, навсегда моим. А сейчас передо мной лишь тень того, что мы строили вместе.
– Эва Александровна, доброе утро, спасибо, что назначили прием на раннее время. Мой муж занятой человек, и через два часа ему снова улетать по делам. Давайте обсудим планы? – произносит Ангелина. В ее тоне странным образом сочетаются настойчивость и мягкость. – Муж хочет узнать, насколько успешна процедура ЭКО. Думаю, вы сможете его успокоить?
У мужа, что ли, язык отнялся? Хотя зря я так. У Тараса все в порядке – и с речью, и… Дух захватывает, когда перед глазами проносятся яркие воспоминания, что может вытворять его язык. Так, стоп, Эва.
Надев маску невозмутимости, я приглашаю Ангелину и Тараса в кабинет. Мельком отмечаю, что бывший муж почти не изменился, только стал крепче, черты его лица – резче, а взгляд потяжелел.
Расположившись напротив, начинаю объяснять суть метода, сдерживая в голосе даже малейший намек на волнение. Каждое слово дается с трудом, словно я высекаю их из себя, но ни единой эмоции не позволено вырваться наружу. Смотреть в сторону бывшего мужа я избегаю.
Тарас сидит спокойно, вид у него почти безразличный, как будто ему все это не важно. Он никак не показывает, что мы знакомы или что был готов к этой встрече. Может, знал заранее? Тогда это подло – привести ко мне свою новую жену, чтобы я помогла им завести ребенка.
Собрав всю волю, продолжаю сосредоточенно вести прием, но случайно бросаю взгляд на его руку. Шрам на левой кисти, в форме кружочка… Тарас получил его из-за меня, когда заступился в тот день не колеблясь… Воспоминание вспыхивает так, словно это было вчера, и ненадолго выбивает из колеи.
Тряхнув головой, я возвращаюсь к объяснению – все отточено до автоматизма. Только голос предательски дрожит, когда замечаю, что Тарас внимательно наблюдает за мной. Он будто снова видит меня насквозь. Видит ту, кем я была, ту, которую пыталась похоронить глубоко внутри, чтобы больше не чувствовать боли. Боли, что он когда-то оставил в моей душе.
4 глава
– У меня все, – заканчиваю я прием и мысленно награждаю себя за то, что за эти пятнадцать минут, похожие на пытку, не сбилась и не показала, как на самом деле нервничаю.
Правда, и обычной для меня теплоты и участия к этой паре проявить не получилось. Мы с Тарасом хоть и были долгое время близкими людьми, но это осталось в прошлом.
– Эву Александровну очень многие хвалят, у нас обязательно получится. Я в этом абсолютно уверена, – милым голосом произносит Ангелина, обращаясь к мужу.
Ловлю себя на мысли, что тело не умеет врать: рядом с Савчук, которую вчера впервые увидела, я чувствую себя максимально зажатой. На ней сегодня молочное платье тонкой вязки, через ткань проступают очертания стройной фигуры и пышной груди. Бедра – восхитительные. Ангелина словно создана природой для рождения детей. И забеременеть она тоже могла бы легко. Никак не укладывается в голове, что можно было придумать такую нелепую историю. А для поддержания «легенды» она начнет пичкать себя гормонами всерьез?
Мой последний протокол ЭКО закончился неудачей. Хотя доза препаратов была подобрана индивидуально, с учетом всех особенностей, чувствовала я себя ужасно и пришлось долго восстанавливаться. Подобные вмешательства в организм всегда оставляют след, и на приеме обязательно акцентируется на этом внимание.
– Когда приступаем? – продолжает Савчук. – Договор с центром я сегодня или завтра подпишу. Да? – Она гладит тонким пальцем ободок обручального кольца и не сводит глаз с мужа.
Ангелина кажется женщиной, буквально сотканной из сахара, воплощением Чеширского кота. Если бы не было вчерашнего разговора и в прошлом Тарас не был моим мужем, я бы искренне порадовалась за этих двоих и помогла им завести детей. Вместе они смотрятся просто великолепно.
Мысленно одергиваю себя. Надо сделать все, чтобы минимизировать общение с бывшим мужем. Хотя Тарас и сам, похоже, не особо стремится контактировать со мной. За время приема он не произнес ни слова. Но вот, наконец, подает голос, и по коже бегут мурашки, когда слышу его низкий, мужественный баритон.
– Я подумаю. – Тарас поднимается, бросает на меня короткий взгляд и направляется к двери.
Смотрю ему вслед, подавляя вспышку сожаления. Как горько. Я много раз представляла нашу встречу. Особенно после того, как пережила развод, поднялась и стала первоклассным специалистом. Хотелось, чтобы Тарас понял: я справилась, его измена только закалила меня. И вот он здесь, а в его глазах – пустота и безразличие. Зато я заживо сгораю изнутри. Никогда бы не подумала, что мы увидимся вновь при таких обстоятельствах. Что он придет ко мне с женой, которая утверждает, что якобы не может забеременеть.
Тарас снова выбил почву у меня из-под ног.
Он выходит за дверь, и мы с Ангелиной остаемся наедине. Чеширский кот мгновенно превращается в змею. Улыбка исчезает с ее лица, уступая место холодной усмешке.
– Тарас еще не дал согласие. Но это в его стиле. Завтра я приду подписать документы, – говорит Ангелина, вставая. – Обсудим план вот этого всего, что вы нам тут подробно рассказали. Чтобы все выглядело максимально достоверно. О цене тоже договоримся. Не обижу.
Унижение. Вот что я испытываю. И даже не запоминаю, что говорю в ответ, хотя на языке вертится «Пошла вон».
Оставшись одна, еще несколько минут смотрю перед собой невидящим взглядом. Потом прошу Камиллу меня не беспокоить, потому что ни на чем не могу сконцентрироваться. События прошлого одно за другим всплывают в памяти. Когда становится физически дурно, я звоню Каримову, чтобы уточнить, на месте ли он. Эдуард подтверждает, что на месте.
На автомате выхожу из кабинета и иду по знакомым коридорам. Персонал здоровается, но я едва замечаю людей вокруг.
– Как все прошло? – спрашивает Каримов, отрываясь от бумаг.
Я сажусь напротив него, потому что ноги не держат. Я до сих пор в смятении и будто чувствую на себе взгляд Тараса. Это какое-то наваждение. Никогда не забуду, как он смотрел в глаза и с безжалостной уверенностью словно вонзал нож мне в сердце, признаваясь в измене. В тот самый момент, когда нужна была его поддержка. Наверное, так и рушатся семьи. Один оступается, другой отдаляется – и уже ничего не исправить.
– Эва? – зовет Эдуард.
Видимо, я слишком долго молчу, погруженная в свои мысли.
– Я не буду ничего делать для Савчуков.
– Тебе и не надо ничего делать, – улыбается Каримов. – В этом как раз и фишка.
– Я не стану, – повторяю тверже.
– Станешь. – Он недовольно сдвигает брови. – Ты возьмешься за эту работу. Точка.
– Я не буду проводить фиктивное ЭКО! Если обман вскроется, нас ждут серьезные последствия…
– Делай свою работу и соблюдай конфиденциальность, как того требует пациентка, – строго осаживает меня Эдуард. – Если тебе претит озвучить сумму, которую я указал, отошли Ангелину ко мне, сам поговорю. – Он снова возвращается к документам.
– Есть один нюанс…
– Какой?
– Супруг пациентки – мой бывший муж.
– И что? – хмыкает Каримов. – Бывший ведь, – произносит он безразличным тоном. – Многие проблемы решаются, когда человек начинает понимать, что конфликты нередко возникают из-за разных способов восприятия мира, а не из-за эгоцентризма или злого умысла. Это не я сказал, а Юнг. Так что прими выбор Ангелины и выбор своего бывшего мужа и сделай то, о чем она просит. – Его слова звучат жестко, вновь заставляя нервничать.
Дело, которому я посвятила жизнь, превращается в предмет торга, будто мы на рынке, где даже мораль имеет свою цену.
– У тебя все, Эва? – теряет терпение Каримов. – Мы не первый год работаем вместе, практически с нуля поднимали этот центр. Моя жена умерла на наших глазах. Кстати, она бы точно сказала, что один раз можно сделать исключение, чтобы сохранить репутацию и не позволить разрушить бизнес. Я уверен, что ты и сама так думаешь, просто слишком правильная.
– Сохранить репутацию? Смешно! Ты не оставил мне выбора, загнал в тупик…
– Тебе четко сказали: не сделаем мы – сделает кто-то другой. И деньги получит тоже. А мы – новые проблемы. Что тогда? Если меня закроют или, не дай бог, что случится, думаешь, тебе одной будет сладко? – давит Эдуард на болевые точки.
– Отправь ее к другому специалисту, – настаиваю я.
