Несмотря на решительные протесты моих родителей, пойду на риск и испытаю себя. Мысленно уже составила себе план, без конца и без края мечтала.
Однажды…
Случайно познакомилась с Александром.
Это произошло на природе. Я выехала на природу вместе с подругой и её мужем в воскресенье на шашлыки.
Неподалёку от нас чуть позже расположилась большая компания мужчин и женщин. Через короткое время мы все познакомились и объединили мероприятие. Почти сразу выяснилось, что в этой компании офицеры нашего Тихоокеанского флота со своими жёнами и подругами, у кого они были.
У Александра не было ни жены, ни подруги.
Капитан-лейтенант Александр Фогель, который служил неподалёку, в Вилючинске, на военно-морской базе Тихоокеанского флота.
Вскоре мы сыграли с ним небольшую свадьбу. В следующем году у нас родилась дочь.
В сентябре 1994 мы оба приступили к учёбе в Военно-дипломатической академии (ВДА) в Москве, в той самой так называемой «консерватории» (на жаргоне военных разведчиков).
Сначала для учёбы в ВДА был отобран мой муж, а следом и я тоже. Но не всё так просто. Точнее, всё по порядку.
Сашу заранее отобрали в качестве кандидата, он прошёл собеседования и иные обязательные мероприятия. Но ему объяснили, что решение по нему будет принято только после его женитьбы, после собеседования с его будущей женой, так как в то время неженатых офицеров в «консерваторию» не брали.
Сашу предварительно отобрали ещё до знакомства со мной, и он был в полном отчаянии от того, что не мог найти девушку, подходящую на должность жены его высокоблагородия капитан-лейтенанта Александра Фогеля, но тут подвернулась я.
Позже я узнаю от него, что после знакомства со мной он вздохнул с облегчением, так как очень хотел уехать учиться в «консерваторию».
Саша сообщил о знакомстве со мной в установленном для этого случая порядке. Я, конечно, даже не догадывалась, что меня уже вовсю изучают все, кому это положено.
Как только мы подали заявление в ЗАГС, я вдруг обратила внимание на то, что со мной в разных местах и в разных ситуациях пытаются познакомиться или по крайней мере заговорить симпатичные и нестарые мужчины. Иной раз, кстати, чувствовала к себе повышенное внимание и со стороны женщин, но ничего не поняла, так как Саша меня ни о чём не предупреждал.
За несколько дней до росписи в ЗАГСе Саша неожиданно встретил меня после работы на только что купленной им старенькой японской легковушке с правым рулём, и мы поехали ко мне домой. По дороге Саша попросил меня кое-куда с ним заехать и побеседовать с его командованием, пояснил, что поскольку он, возможно, скоро будет переведён с надводного корабля на атомную подводную лодку с сумасшедшим режимом секретности, то для его будущей жены необходимо пройти обычное в таких случаях небольшое собеседование со специальными людьми-офицерами, не пояснив толком с какими, но я подумала, что речь идёт об офицерах нашей военной контрразведки из ФСК (так тогда называли нынешнее ФСБ).
Мы подъехали к обычной пятиэтажке, хрущёвке. Саша сказал, что встреча будет на специальной конспиративной квартире.
Вошли в квартиру. Нас встретили два возрастных очень интеллигентных мужчины в хороших импортных костюмах тёмного цвета.
Один представился подполковником военной контрразведки, второй – просто подполковником.
Сначала беседу со мной вёл только тот, который представился подполковником военной контрразведки, Саша и второй подполковник находились тут же, но не проронили ни одного слова. Я отвечала честно и смело на все вопросы. Только гораздо позже я узнаю, что этот подполковник не имеет никакого отношения к ФСК, но он действительно из контрразведки – внутренней контрразведки ГРУ.
Потом меня провели во вторую комнату, где было много разной аппаратуры, и там я прошла полиграф.
Эта процедура очень длительная и очень неприятная, в ходе которой пришлось ответить на очень многие вопросы глубоко личного и даже интимного характера, причём в присутствии всех, включая Сашу.
Потом оба подполковника устроили что-то типа перекрёстного допроса. Очень жёсткая процедура, требующая очень быстрых ответов, в которых множество простейших лёгких вопросов чередуются с вопросами-ловушками, непростыми вопросами. Темп был задан невообразимый.
Подполковники остались очень довольны мною.
Я тогда подумала, что уже всё позади…
Прошли на кухню, где нас ожидал крепкий, хорошо заваренный чай и целая ваза сладостей к нему.
После этого я подписала бумаги о государственной тайне.
Разговор продолжился. Так я узнала, что второй подполковник из управления кадров ГРУ Генштаба.
Эта часть разговора заняла ещё более двух часов.
Из разговора я узнала, что нам с Сашей предлагается служба за границей в интересах нашей Родины.
Нелегальная работа с целью добычи нужной Родине информации. Для этого необходимо три года усердно учиться в Москве, овладеть двумя языками, один из которых на уровне, на котором нужно научиться думать. При этом постоянно упоминали, что мне необходимо выбросить из головы все стереотипы из шпионских фильмов и литературы относительно разведчиков и шпионов. Объясняли, что, конечно, во время обучения будет выделено небольшое количество на огневую подготовку, но этот предмет будет в качестве зачёта, без оценки, далеко даже не третьестепенным и вообще неважным, ведь собственно стрельба – это абсолютно неприемлемое для нелегальной работы разведчика занятие.
Сразу очень чётко и предельно прямо объяснили, что основные усилия при обучении будут направлены на обучение знаниям и навыкам по устройству жизни в другой стране, по построению карьеры, по выстраиванию коммуникаций с людьми, и обучение умению входить в круг нужных и интересных для нашей Родины лиц – это самое сложное. Уже тогда они сказали, что первоначально нам придётся жить в Германии, а далее, как они сказали, жизнь покажет.
Поясню читателю, что я сразу же и без их пояснений поняла, что произошедшее – это очень резкий, неожиданный поворот судьбы и всей моей жизни. Отлично поняла, что обратной дороги не будет. Но приняла решение и подписала все бумажки, уже связанные не просто с государственной тайной, а связанные с Главным разведывательным управлением.
Они давали мне сутки на обдумывание. Я отказалась от дополнительного времени наотрез.
Странно?
Ничуть.
Только что я думала о том, что в моей жизни нет особых перспектив. Я думала, что выйду замуж, у нас с Сашей появится ребёнок, и, по словам Саши, после этого он постарается выбить в Вилючинске служебную квартиру. Поскольку он сам хотел перевода с надводных кораблей на подводные атомные ракетные крейсеры, то ему не грозит служба ни на Черноморском, ни на Балтийском флоте, а тем более на Каспийской флотилии. Он всю жизнь будет служить или на Камчатке, или где-то в районе Кольского полуострова на Северном флоте, если… не поступит в Военно-морскую академию, что совсем не просто, и для этого нужны не только знания.
Да, у меня были мысли поставить Саше условие уволиться с флота и уйти на «гражданку», переехать в Москву, там постараться устроиться и начать жизнь заново. Как-то завела с ним такой разговор, но он ответил, что если уволится, то будет ходить в моря на торговых судах, возможно, изучит английский язык и потом попробует найти иностранного работодателя. Он мне объяснял, что не сможет достойно устроиться на суше, не сможет нормально применить свои знания и достойно зарабатывать. Я с ним соглашалась и понимала, что путь до иностранного работодателя очень длинный и ничего не гарантировано. С другой стороны, если я устроюсь на работу в Москве, а основания на это рассчитывать у меня были, то если у Саши что-то пойдёт в Москве не так, то виновата буду только я сама, больше никто.
Ещё была идея не выходить замуж за Сашу и самой уехать в Москву, но Саша мне действительно очень нравился. Прежде всего мне очень нравилось то, что он был удивительно светлый и добрый человек – я таких мужчин никогда не встречала. Если добавить к этим качествам ещё образованность, врождённую интеллигентность и очень острый ум, то быстро приходит понимание того, что найти такого человека второй раз очень тяжело, если вообще возможно. Мне не хотелось терять Сашу.
Кроме того, тогда в ходе этой очень обстоятельной, спокойной, умной беседы я поняла, что нам с Сашей не нужно будет нырять куда-то в бездну и всплывать только с какой-то добычей. Нам объяснили, что если мы будет развиваться, развивать свой бизнес или карьеру, то обязательно на своём пути будем встречать много людей, которые могут иметь информацию, представляющую для России интерес. Обычные люди этого не понимают и не знают, как это определять правильно, естественно, не знают, как делать так, чтобы такие люди сами делились подобной информацией. Нам пообещали, что после окончания обучения в ВДА мы будем иметь очень уверенные навыки и знания в этом направлении. Ну разве не красота? Как могли к этому относиться такие молодые люди, как я и Саша? Особенно если трезво оценить свои собственные перспективы.
В конце разговора подполковники передали Саше ключи от другой квартиры, пояснили, что она на самом деле специально снята для нас с Сашей, так они понимают, что сейчас уже нам невозможно общаться ни в квартире моих родителей, ни тем более в комнате офицерского общежития, где проживал Саша. В этой квартире мы можем жить и обсуждать друг с другом всё, что считаем нужным. Подполковники особо подчеркнули, что на данном этапе у нас с Сашей нет и не должно быть никаких тайн друг от друга.
Напомню, что, несмотря на то что я с удовольствием согласилась на предложение ГРУ, подполковники дали мне сутки, в течение которых я могу изменить своё решение.
Мне это время было не нужно. Передо мной распахнулись ворота будущего. Теперь оно виделось мне совсем другим: интересным, с возможностью развития, с возможностью жить в других странах и городах и перспективой обеспеченного быта. Мы с Сашей будем вместе, а рядом с ним мне спокойнее, я ему верю и очень надеюсь на то, что у него теперь лучшие перспективы для реализации своих способностей.
В самом конце беседы подполковники мне лично сказали, что именно такой ответ от меня они ожидали, что давно и хорошо знали о настоящем патриотизме Саши и понимали, что такой человек, как он, не выберет спутницу жизни с иными жизненными установками. Ещё сказали, что нашей стране придётся очень долго расхлёбывать всё, что с ней произошло недавно, заверяли нас в том, что разведки иностранных государств не только не ослабили свою деятельность, но даже значительно её усилили, и для нашей разведки задачи только усложнились, а их количество резко и кратно увеличилось. Они твёрдо и очень спокойно сказали, что наша страна в опасности и очень нуждается в надёжных защитниках.
Нам с Сашей эти их слова не показались каким-то пропагандистскими или слишком высокопарными. Мы жили в том времени и в тех условиях, которые были. А какие они были?
Многие уже не помнят, а молодёжь, возможно, даже и не знает.
Только недавно закончилась полным крахом продовольственная программа Коммунистической партии Советского Союза.
Продовольственная программа СССР – государственная программа, принятая в СССР на майском (1982) Пленуме ЦК КПСС для преодоления товарного продовольственного дефицита в стране. Программа, принятая на период 1982–1990 годов, должна была интенсифицировать производство в сфере сельского хозяйства и улучшить ситуацию с продовольственным снабжением населения СССР.
Некоторые цели программы:
– увеличение производства продовольственных товаров к 1990 году в 2,3–2,5 раза;
– формирование и развитие агропромышленных комплексов на территории СССР;
– дальнейшая механизация, химизация, улучшение кормовой базы, использование новых интенсивных технологий;
– повсеместное улучшение условий труда и быта колхозников.
Автором программы называли Михаила Сергеевича Горбачёва.
В тот момент времени уже не было КПСС, не было СССР, а Саше на службе в качестве гуманитарной помощи несколько раз выдавали рационы питания бундесвера (армейские сухие пайки), мы с удовольствие и удивлением их рассматривали, наслаждались диковинными продуктами из этой гуманитарной помощи.
Представляете?
Офицерам доблестного Тихоокеанского флота выдавали гуманитарную помощь, причём сухими пайками недавнего вероятного противника.
Такие были времена…
И если быть честным, то при всех вышеперечисленных главных и патриотических условиях мотивации принятого мною решения было место и для такой мотивации, как перспектива пожить и поработать в успешной, благополучной европейской стране. Так выглядела правда жизни.
Когда мы выходили из квартиры, которая находилась, естественно, на первом этаже, то в квартире напротив распахнулась дверь и ворчливый женский голос громко произнёс:
– Эти менты не дают спокойно жить нормальным людям! То их нет месяцами, то появляются и начинают сюда блядей таскать. Опять притащили какую-то блядь. Никак не натрахаются, суки!
Увидев Сашу выходящим вслед за мной, соседка продолжила:
– Куда ты её такую молодую и красивую потащил, сволочь?
Я обернулась и увидела изумлённые лица подполковников.
Этот момент позже мы часто будем с Сашей вспоминать и от всей души смеяться. Кто бы что ни говорил, но милиционеры таких проколов в конспирации не допустили бы, и мы тогда впервые подумали о том, что наши мало приспособлены для таких дел у себя на Родине.
Заехали к моим родителям, я кое-что захватила, и мы поехали в квартиру, ключи от которой нам вручили.
Были очень сильно удивлены. Свежевымытая, очень чистая квартира в относительно новом доме. В шкафах есть всё – от постельного белья до полотенец, гладильной доски и утюга. Холодильник полон разных продуктов, и в нём есть даже алкоголь.
Мы с Сашей быстро накрыли стол и очень обстоятельно и предельно откровенно всё обговорили. Нас не смущали трудности, точнее, мы о них не думали. Рассуждали о том, что нас ждёт впереди, и были счастливы.
Вот так мы пришли в профессию под общим названием «иностранец». О том, что таких, как мы, называют профессиональными иностранцами, узнали позже, находясь уже в Москве, в «консерватории».
Глава 2
Ещё до отъезда в Москву, на следующий после этого самого важного с нашей жизни разговора день, началось наше с мужем легендирование, а мне сообщили, что в ГРУ на меня заведено личное дело. После того как я перееду в Москву и буду зачислена слушателем ВДА, мне присвоят моё первое воинское звание, не уточнив, какое именно.
Как и водится в таких случаях, началось всё с теории, которую начал нам медленно, спокойно разъяснять подполковник из контрразведки ГРУ.
Этнические немцы, прошедшие процедуру приёма в соответствии с федеральным законом Германии «О делах перемещённых лиц и беженцев» в стране своего происхождения и доказавшие своё немецкое происхождение, назывались тогда немецкими переселенцами (Aussiedler – «переселенцы»; с 1993 года – Sp?taussiedler – «поздние переселенцы»). Все они получают немецкое гражданство по прибытии в Германию. На совместное переселение имеют право также и их супруги не немецкой национальности, однако, в зависимости от выполнения определённых условий закона, они получают либо немецкое гражданство, либо только вид на жительство.
В те года многие наши соотечественники – этнические немцы – изъявили желание стать переселенцами и выехать на постоянное место жительства в Германию.
Для справки:
Всего в период 1990–2011 годов в Германию прибыло около полутора миллионов этнических немцев из стран бывшего СССР, в первую очередь из России и Казахстана.
Мы с мужем с детства владели немецким языком как родным, наряду с русским. Самое главное, что по закону мы оба имели право на безусловное получение гражданства Германии. Все мы именовались так называемыми русскими немцами.
Кстати, Рихард Зорге (Рамзай) тоже русский немец. Родился Рихард Зорге на территории Российской империи, но уже в 1898 году семья трёхлетнего Рихарда уехала из России в Германию. Сам он впоследствии вспоминал:
«Вплоть до начала войны моё детство проходило в сравнительно спокойном окружении обеспеченной буржуазной германской семьи. В нашем доме не слыхали о финансовых трудностях».
Интеллектуалы Германии перед Первой мировой войной проповедовали идеи Немецкой революции 1914 года, которая:
«Уничтожит либерально-эгоистическое западное общество, сформирует общество без классовых противоречий и партийной борьбы».
Молодой Рихард Зорге всецело разделял в своё время эти взгляды.
4 октября 1914 года в крупных немецких газетах был опубликован манифест «К культурному миру», подписанный 93 немецкими интеллектуалами. В этом манифесте говорилось, что:
«Германия не несёт ответственности за развязывание войны, и давно подстерегавшие на границах враждебные силы с трёх сторон накинулись на наш народ».
Рихард Зорге считал себя истинным патриотом Германии и готов был защищать свою страну с оружием в руках.
В октябре 1914 года Зорге добровольцем вступил в Германскую армию, участвовал в боях Первой мировой войны. Впоследствии участвовал в боях на Восточном фронте против Русской императорской армии, там был тяжело ранен, впоследствии комиссован по состоянию здоровья.
А что было после войны, после мук, связанных с ранением, и всех иных ужасов, которые он пережил?
Сам Рихард Зорге писал:
«Мировая война… оказала глубочайшее влияние на всю мою жизнь. Думаю, что, какое бы влияние я ни испытал со стороны других различных факторов, только из-за этой войны я стал коммунистом».
Рихард Зорге стал нашим разведчиком благодаря убеждениям, которые имели глобальный, но не национальный характер.
В нашем случае всё было по-другому. Мы постоянно обдумывали принятое решение и волей или неволей всё глубже задумывались над происходящим, всё точнее и жёстче формулируя обоснование уже принятому решению, тем самым оправдывая его в очередной раз.
Коммунистическая мифология, лицемерие которой постепенно нарастало и стало вопиющим, вызвала социальный протест. К концу 80-х годов деградировала как сама коммунистическая идея, так и обленившаяся коммунистическая элита, променявшая нелёгкую работу по обновлению системы на извлечение личных выгод. Экономика «развитого социализма», лишённая рыночных механизмов саморегулирования, не выдержала конкуренции.
Для меня развал СССР стал вероятным и даже очевидным 20 января 1991 года. Тогда во многих крупных городах СССР прошли митинги протеста, поводом к которым стало силовое подавление выступлений сторонников независимости Литвы (так называемые Вильнюсские события 13 января). В Москве, по неофициальным данным, в акции протеста и солидарности с Литвой приняли участие около 800 000 человек. Среди требований митингующих:
– вывод воинских частей Советской армии с территорий союзных республик, заявивших о своём выходе из состава СССР;
– деполитизация армии;
– отставка Михаила Сергеевича Горбачёва.
Кроме того, манифестанты выразили одобрение деятельности председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Николаевича Ельцина.
