Наверное, оставляя большую часть вещей в квартире, я все еще наивно на что-то надеялась. Что позже смогу вернуться и все будет, как раньше.
Уходя, любимый не вышел следом, прятался на кухне от проблем и нового скандала.
Алексей не уехал, так и стоял припаркованным около подъезда. А у меня не было ни сил, ни желания тащиться самостоятельно к дому Войтенко.
Мужчина ничего не спросил, просто сорвался с места и под мои тихие всхлипы увез подальше от привычной жизни. В неизвестность.
Прямо возле дома я с уверенностью стерла слезы и успокоилась. Как только мужчина заглушил двигатель, желудок предательски заурчал. Да так громко, будто лев зарычал.
Со вздохом выбралась из машины и неспешно поплелась в дом. Меня встретила тишина и полумрак. Казалось, что в доме уже все спят, поэтому тихонько прокралась к лестнице. Поднималась с опаской, все время казалось, что в любой момент выскочит Войтенко и прикажет мне убраться.
Войдя в детскую, первым делом проверила малышку. Алиса спала в той же позе и, похоже, что не просыпалась за время моего отсутствия.
Я же уселась на пол возле ее кроватки и облокотилась спиной о стену. Это был долгий и изнурительный день, сил практически не осталось, поэтому прикрыла глаза и задремала.
Проснувшись утром, даже прифигела от того, что Лисичка поспала и мне дала отдохнуть. Она уже не спала и развлекала сама себя в кроватке. Увидев меня, козявка пришла в дикий восторг, пролепетала что-то на своем детском «диалекте».
Поднимаясь к ней, игнорировала тошноту и слабость, все это может подождать. Сначала Алиса!
После обыденной рутины я переодела ее в бодик, который привезла с собой. Алиса с интересом рассматривала все вокруг, пока я спускалась ней по лестнице.
Я смело вошла на кухню, экономка поджидала меня: молчаливо указала на стульчик в углу.
Вчера не было ни времени, ни желания с ней знакомиться, да и сейчас от женщины веяло неким холодом в мою сторону. Ну и плевать! То, ради чего я тут – сейчас у меня на ручках.
Пока усаживала Алиску в стульчик для кормления, уточнила:
– Могу ли я сварить ребенку… – но экономка не дала мне договорить.
Она поставила на стол предо мной тарелочку с овсянкой на воде. Ну а я в свою очередь поставила кашу перед Алисой.
Я отвлеклась всего на секунду, когда тянулась за ложкой… Малышка с любопытством ткнула в кашу ладошкой, размазала по столику и радостно захихикала.
– Ну вот, – устало вздохнула я, подхватывая ложку. – Давай попробуем съесть хоть немного.
И я и Лисичка обе посмотрели на ее шедевр абстракционизма из каши. Не нравилась ей овсянка, но есть придется.
Алиса гримасничала, выплевывала противную для нее еду. Махала в протест ручками и головкой, но я упорно продолжала пытаться впихнуть в нее хоть немного. В итоге каша была везде: на столе, на голове Лисенка, размазана по щечкам, по одежде. Я уже молчу про то, как она хватала еду пальчиками и выбрасывала ее на пол. Это стандарт для Алисы, и я бы позже все отмыла, но…
В этот момент дверь кухни резко распахнулась, в проеме возник Влад. Его темные глаза сузились, когда он осмотрел нас обеих с ног до головы.
– Что ты здесь устроила? – его голос прозвучал низко и недовольно. – Не припомню, чтобы позволял тебе хозяйничать в моем доме.
Я стиснула зубы, но, прежде чем ответить, подняла ложку ко рту Алисы. Малышка, глядя на Войтенко или забылась, или зачаровалась, но она с аппетитом заглотила овсянку и довольно причмокнула.
– Я просто кормлю мою малышку, – спокойно ответила, но в голосе прозвучала тень недовольства.
– Моего ребенка, – поправил Влад, подходя ближе.
Я напряглась. Да, его, черт возьми… Так много всего крутилось на языке для заразного мужика, но сдержалась. Проглотила явную обиду и улыбнулась Лисичке.
Ладно, его дочь? Отлично!
– Разумеется. Тогда, как отец, пожалуйста, покормите сами свою дочь.
Я протянула ему ложку. Влад на секунду замер, а на ложку уставился так, словно я в ней яд ему насыпала.
Мужик явно не ожидал такого поворота. Алиса, тем временем, радостно потянулась к опрятному костюму Войтенко грязными ручками. Она лепетала что-то невнятное, но восторженное.
И зря я, видимо, сосредоточила взгляд на Войтенко. Его суровое лицо на мгновение смягчилось, и он даже усмехнулся Алисе. Я слышала, как она продолжала задорно «разговаривать», но все внимание осталось приковано к глазам мужчины. Тепло, которое они излучали, можно было сравнить с солнечными лучками. И они неминуемо обожгли меня, потому что потеряла дар речи. Как и утратила на мгновение связь с реальностью.
– А ты тогда здесь для чего? – он быстро вернул меня с небес на землю.
А падать, как оказалось, больно. Собирался ли он хоть как-то заботиться об Алисе? Самостоятельно, а не при помощи няни?
Тем не менее, все это я оставила при себе. И успела перехватить юркую ладошку раньше, чем случилась бы беда.
Пока мы оба воевали взглядами с Войтенко, Алиса чуть не схватила его грязной ручкой за рукав черного пиджака.
– Владислав Викторович! – на кухне появилась экономка и тут же ангельски пропела: – Вам, как обычно, кофе?
Женщина, увидев бардак возле нас с Алисой, нахмурилась. Даже бросила темный взгляд, от которого я отмахнулась.
– Да, принеси в кабинет.
Только он вышел, как экономка не сдержалась:
– Что ты здесь утроила? Я только прибралась!
Я не успела ничего ответить, заметила, как губки Алисы задрожали, а личико перекосило. Секунда и малышка горько зарыдала, потянулась ко мне ручками. Но и тут я успела, меня опередили!
Влад ураганом ворвался обратно и под моим офигевшим взглядом вытащил Лисичку из стульчика.
– Она же… грязная… – застонала, хотя было поздно.
Алиса ухватилась кулачками за пиджак, и одежда Войтенко нещадно испачкалась. Но Лисичка, черт возьми, сразу умолкла и как-то странно захихикала. Злобно, что ли. Ей нравилось наблюдать, как черная ткань приобретает беловатые оттенки от каши.
Глава 8
– Хочу напомнить, – зарычал Войтенко, но шустро снизил тембр: – убираться и готовить, Лидия Васильевна, ваша прямая обязанность. И если я еще раз услышу, как вы поднимаете голос перед моей дочерью, – уволю.
Он развернулся вместе с Алисой на руках, экономка кинулась за ними:
– Но, Владислав Викторович, я же…
– Я все сказал, – отрезал Влад и ушел с Лисичкой.
Мне пришлось спешно прибрать устроенный нами бардак под недовольное и злое сопение Лидии Васильевны. Она что-то болтала себе под нос, но я не прислушивалась. Будто в издевательство экономка сказала уже громче и разборчивее:
– Первая няня себе наглости не позволяла.
– Но она успокоить Алису так и не смогла! – вернула я экономке претензию.
На что женщина смерила меня буквально убийственным взглядом. Как только я все протерла и выбросила, тут же поплелась искать Войтенко.
Внизу возле лестницы увидела валявшийся пиджак, подхватила его. На середине лестницы – галстук. Тоже забрала. Вишенкой на торте стала найденная возле детской комнаты рубашка.
И тут меня как током шандарахнуло. Я с ненавистью бросила пиджак и галстук на пол. Ногой отшвырнула вещи от себя, будто под ногами змея проползла. Какого черта я должна за ним грязные вещи подбирать?!
Как раз из ванной комнаты в детской донеслись звуки плещущейся воды, мне это совершенно не понравилось.
Ворвавшись в ванную, я приготовилась к худшему. Сердце бешено колотилось, а в голове проносились самые мрачные сценарии. Но вместо ужасающей картины передо мной предстало совершенно иное зрелище.
Влад стоял перед умывальником, наклонившись вместе с Алисой максимально низко. Его широкие плечи напряглись, а мышцы на спине перекатывались под кожей, когда он аккуратно умывал крохотное личико, перепачканное в еде. Вода каплями стекала вниз по его рукам, и от этого зрелища я тяжело сглотнула.
Как и застыла на месте, не в силах оторвать взгляд. Черт возьми… Секунду назад меня разрывало от злости, но теперь все это куда-то исчезло, уступив место чему-то странному, смятенному. Влад выглядел… слишком сексуально в моем понятии.
Тряхнув головой, сосредоточилась на малышке. Каждое его движение было уверенным и заботливым. Алиса доверчиво позволяла ему управлять собой и даже практически не шевелилась. Он что-то прошептал ей, и на его лице застыло выражение, которого я не ожидала увидеть. Теплота. Нежность.
Грудь сдавило, словно невидимые пальцы сжали мое сердце. Это… неправильно. Такого не могло быть! Разве ему не все равно на Алису? Разве он не циник до мозга костей?
Напомнила себе, что я должна злиться и ненавидеть Войтенко из-за того, как он поступил с моей сестрой! И уж явно не пускать на него слюнки.
Судорожно сглотнула и стиснула пальцы в кулаки. Он мой враг. И никакие мускулы, никакая чертова забота об Алисе этого не изменят.
– Так и будешь стоять в сторонке или подашь нам полотенце?
Скомандовал Войтенко, и вся магия мгновенно растворилась, будто сладкая вата в воде. Отлично! Я схватила полотенце и, не смотря мужику в глаза, укутала Алису. Сразу забрала из рук хищника, прижала к собственному сердцу.
Лисичка довольно хихикала и дрыгала ножками, пока я несла ее к пеленальному столику. Переодела малышку, после чего усадила в кроватку.
Отвлечься на ребенка было идеальным решением, но всеми фибрами души ощущала за спиной жар от мужского тела.
Да что этот Войтенко, прямо за спиной стоит?! Моей ошибкой было резко обернуться, ведь я тут же уткнулась носом в слегка влажную грудь. И вздрогнула от пробежавшего теплого импульса по телу.
Мигом отшатнулась, а Влад вовремя схватил меня за запястье, потому что оступилась и чуть не упала.
– Ты чуть не упала на ровном месте, – хмыкнул и сразу добавил: – С такой ловкостью тебя можно подпускать к ребенку?
Чувствуя, как грудь заполняется гневом, вскинула голову:
– Как-то же я справлялась все эти восемь месяцев.
В его глазах мгновенно отразилось что-то темное и опасное, я тяжело сглотнула. Ляпнула не то?
– Кстати об этом. Какого…
Его так удачно перебил звонок телефона. Чертыхнувшись, Войтенко вышел из детской и через пару секунд хлопнула дверь в его комнате.
Я тут же выдохнула. Боже… да что это было?! И не столько я боялась самого мужчину, как свою странную реакцию на него. Я начинала симпатизировать ему, хотя не должна! И ладно симпатия, но вожделение?.. Бред! А как же Юра? Я что вдали от него начинала охладевать к любимому? Ну, да, между нами пропасть, но может, что-то изменится?
К счастью, Алиса шустро напомнила мне, как адски она ненавидит сидеть «за решеткой» кроватки.
***
За несколько прошедших недель я приноровилась к новой жизни. Даже смогла найти общий язык с экономкой. Да и с Войтенко, как ни странно, мы практически не контактировали.
Изредка он издевательски напоминал мне, кто я и почему находилась в его доме. Я же научилась слушать его сквозь уши. Как и приноровилась в тихую доедать да Алисой. К счастью, у меня все еще оставались кое-какие сбережения, но решила их максимально экономить.
Да и в магазин выбираться оказалось сложновато, но питаться чем попало -так себе идея. Счастье, что Лидия Васильевна специально готовила порцию для Лисички больше, чем требовалось. Даже так меня все устраивало, пока рядом была малышка.
Единственной проблемой все еще оставались наши подвешенные отношения с Юрой. Много раз он звонил и начинал с того, что нам нужно помириться. И каждый раз заканчивался одним и тем же – скандалом. Он не понимал меня, а я не могла прислушаться к его доводам.
Да, теоретически, Алиса привыкла к Войтенко и порой ползла к нему охотнее, чем ко мне. Казалось, что я ей не нужна больше, но… Но она все еще была нужна мне! И вот как раз этого Юра понять не мог.
Этим днем я планировала сходить в магазин скупиться, но Алиса и очередные режущиеся зубки поломали все мои планы. Как я ни пыталась, она не успокаивалась. Малышка целый день то плакала, то хныкала, то просто не отлипала от меня. Я укачивала ее, носила на руках, пела колыбельные, шептала ласковые слова – все впустую.
В итоге, и она и я были на пределе сил. Лисичка уткнулась в мою шею, мелко всхлипнула и вся задрожала, я же практически не чувствовала рук. В голове шумело, в животе неприятно сжималось от голода – за весь день мне даже кусочка хлеба не удалось съесть. Алиса засыпала лишь на короткие промежутки, а потом снова резко просыпалась и начинала плакать.
Устав, на секунду уселась на полу рядом с кроваткой, пока малышка снова задремала. Голова гудела, веки наливались тяжестью, но все равно я не могла позволить себе закрыть глаза.
А потом дверь в комнату резко распахнулась.
– Что за… – Войтенко прогремел где-то рядом, а я тихо застонала. – Ты что, спишь, когда малая плачет?!
Алиса опять начала всхлипывать, а я, кажется, уже не могла даже реагировать ни на что.
– Влад, я не сплю… – поняла, что глаза закрылись и не было возможности их разлепить.
Я с трудом повернула к нему голову, но больше ничего не ответила. Рот и язык стали ватными, будто после укола в стоматологии.
Сквозь силу все же выдавила из себя слова, на которые потратила едва не последние силы:
– У нее зубы режутся, я целый день на ногах и…
Оборвала мысль. Его не заинтересуют мои оправдания, так зачем тратить на них силы?
Вместо этого, распахнула глаза и поднялась на ноги. Я пошатывалась, будто пьяная, но все равно потянулась за Алисой. Уперто взяла ее на руки, проигнорировав явные сигналы недомогания в теле. И когда вдруг перед глазами поплыло, то ощутила вдруг, как меня прижало к чему-то твердому…
Осознание пришло лишь спустя пару секунд – Войтенко припер меня спиной к своей груди. Удерживал и меня, и Алису, отчего с моих губ слетел вздох облегчения. Я нашла твердую и прочную опору!
Да и уши не резало больше из-за громкого плача. Лисичка немного утихомирилась, но все еще капризничала. И я позволила себе насладиться этими невероятно спокойными секундами: полностью облокотилась спиной на мужчину.
