Там, где ещё вчера была жизнь.
Мой. Его. Наш.
Но он даже не скорбит.
Не держит меня за руку, не шепчет, что мы справимся, что попробуем снова, что это не конец.
Он уже принял решение.
Уже выбрал другой путь.
Я одна в этой палате.
А он…
Он уже ищет новую жену.
Он думает о новом ребёнке.
Не о том, которого мы потеряли.
Его эта потеря не касается.
Вчера у нас был шанс.
А сегодня у него уже новая жизнь.
И в этой новой жизни меня нет.
Потому что я терпеть не буду, больше нет!
***
Меня выписывают из больницы, и Айшат недовольно стоит у дверей палаты, поглядывая на часы каждые несколько минут. Её губы поджаты, на лице нескрываемое раздражение. Будто это я заставила её приехать сюда, будто я специально усложняю ей жизнь. В такси мы садимся молча. Айшат демонстративно отворачивается к окну, не задавая мне ни единого вопроса. Ни о моём самочувствии, ни о том, что сказал врач.
Я сижу рядом, смотрю в окно, и одна мысль болезненно бьётся в голове: Умар даже не приехал. Даже не позвонил. Его жена лежала в больнице, теряя ребёнка, а он не счёл нужным быть рядом. Ему абсолютно наплевать. Эта мысль царапает изнутри, заставляет сжимать пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
Когда мы подъезжаем к дому, Айшат первой выходит из такси, бросив через плечо короткое, холодное:
– Давай быстрее, Лейна. Сколько можно копаться?
Я иду за ней, медленно, словно по чужому дому. Будто он уже перестал быть моим. Будто меня здесь уже нет.
Только переступаю порог, как на меня тут же набрасывается свекровь:
– Ну наконец-то явилась! Ты вообще знаешь, сколько времени? Давай, обед надо готовить, мужчины скоро придут.
Я не отвечаю ей ни слова, просто иду прямо к своей комнате. Свекровь, явно ошарашенная моим молчанием, провожает меня взглядом, но я даже не оборачиваюсь. Мне не до её обид, не до её гнева, не до её требований.
Я захожу в комнату и закрываю за собой дверь, прислоняясь к ней спиной. Комната кажется холодной, пустой, чужой. Пустой, как и я сама.
Медленно подхожу к кровати, каждый мой шаг отдаётся тяжестью усталости в каждой клетке моего тела. Осторожно сажусь на край. Потом ложусь, стараясь сделать это как можно мягче, будто каждое движение – это просьба о мире моему израненному сердцу и телу. Спина касается прохладных простыней, и я чувствую, как напряжение наконец начинает покидать моё тело, уступая место истощённому спокойствию. Я тяну одеяло к себе, обертываюсь им, и закрываю глаза, пытаясь убежать от боли и одиночества в надежде на несколько часов безмятежного сна.
Мгновение спустя дверь резко открывается. Айшат врывается в мою комнату без стука, глядит на меня с нескрываемой злостью.
– Ты чего тут разлеглась? Все на ногах, работают, а она отдыхает!
Я устало поднимаю глаза, не веря, что слышу это сейчас.
– Айшат, я только что из больницы, – тихо говорю я, хотя внутри уже нарастает протест. – Мне врач прописал постельный режим.
Она вспыхивает от возмущения, сжимая руки в кулаки, будто я сказала что-то невероятно дерзкое.
– Ничего себе! – усмехается она. – То есть, теперь я должна всё за тебя делать? Ты и так дома особо ничем не занималась, а теперь вообще разлеглась и палец о палец не ударишь?
Я больше не спорю с ней. Просто отворачиваюсь, ложусь на кровать и накрываюсь одеялом с головой.
Она молчит несколько секунд, и я буквально чувствую её злость, её негодование, её потрясение от моей «наглости». Но я уже решила: больше я не позволю унижать себя.
Стук каблуков заловки удаляется, дверь снова хлопает, но я лежу, прижимая ладонь к пустому животу, и думаю только об одном.
О том, что я больше не хочу терпеть.
О том, что если бы я не была такой покорной, возможно, ничего этого бы не случилось.
И что теперь мне остаётся только одно – найти способ уйти. Только не прямо сейчас. Пока мне некуда идти. Но это только пока.
***
На ужин я спускаюсь, как ни в чем не бывало. В гостиной уже собрались все: свекр, свекровь, заловка и Умар, который только что вернулся с работы. На их лицах читается недовольство – видно, они ожидали, что я проведу весь день в постели, а не осмелюсь появиться среди них.
Мы садимся за стол, и Умар дежурно спрашивает, как я себя чувствую. В его голосе нет ни заботы, ни искреннего интереса. Это всего лишь формальность, и я отвечаю так же формально:
– Лучше, спасибо.
Мы начинаем ужин, и в середине, Айшат с иронией в голосе обращается ко мне:
– Ну что, отлежалась наконец?
Я стараюсь сохранить спокойствие, несмотря на раздражение, которое вызывают её слова.
– Мне просто нужен был отдых, – отвечаю я спокойно.
– Отдых? – повторяет она, явно с насмешкой. – Мы все тут работаем, а ты решила устроить себе каникулы. Это не курорт, Лейна.
Отец Умара на мгновение выглядит обеспокоенно и вроде бы хочет вмешаться, но вместо этого вздыхает и продолжает есть, предоставляя нам разобраться самим.
Я чувствую, как моё сердце колотится от смелости, которую я нашла в себе, и решаю, что пора поставить всё на свои места.
– Знаешь, Айшат, – начинаю я, – ты постоянно говоришь о том, что я должна делать. Но если ты так хорошо знаешь, как управлять домом, почему ты сама не в доме своего мужа? Почему ты здесь, а не там?
Мгновенный шок на её лице говорит мне, что я попала в точку. Свекровь на мгновение замирает, а Умар смотрит на нас обеих, словно не веря, что я осмелилась высказаться.
Айшат открывает рот, чтобы возразить, но слова застревают у неё в горле. После недолгой паузы, она наконец находит голос:
– Я здесь, потому что это мой дом тоже. И не тебе мне указывать, что мне делать!
– Я просто удивляюсь, – продолжаю я, уже чувствуя, как уверенность наполняет каждое слово. – Почему ты так заботишься о чужом доме, вместо того чтобы построить свой собственный?
Она смотрит на меня с смесью гнева и растерянности, не зная, что ответить. Я не даю ей возможности продолжить, встаю из-за стола и удаляюсь, оставляя за собой шум обеденного зала.
В голове уже начинает формироваться план. Я позвоню тёте. Но не сейчас, не здесь. Пока никто не должен знать о моих намерениях. Пусть думают, что я сдалась, что я останусь здесь навсегда.
Но я уже приняла решение. Я найду способ уехать, покинуть этот дом, этот город, эту жизнь, которую они за меня выбрали.
И я начну всё сначала. Где-нибудь далеко отсюда.
***
Сидя в своей комнате, я погружаюсь в размышления. Сквозь полумрак, освещённый только тусклым светом настольной лампы, мои мысли возвращаются к единственному человеку, который, возможно, сможет мне помочь – моей двоюродной тёте, сестре моей матери. Она живёт в Москве, и, хотя после смерти своего мужа ей самой приходится нелегко, я всё же решаюсь на этот шаг.
Тётя всегда была к моей семье особенно тепла. В детстве, когда она приезжала к нам в гости, она всегда привозила мне сладости и рассказывала удивительные истории о большом городе, где она живёт. После каждой такой встречи мир казался мне немного шире и ярче. Теперь, когда я оказалась в тупике, эти воспоминания возвращаются ко мне с новой силой.
Я достаю старый, почти забытый телефонный справочник, нахожу её номер и набираю его, дрожащими пальцами. С каждым гудком моё сердце стучит всё сильнее. Наконец, в трубке раздаётся её голос:
– Алло? – Её голос звучит устало, но тепло.
– Здравствуй, тётя Лида, это я, Лейна. – Мой голос дрожит от волнения.
– О, моя дорогая, как давно мы не говорили! Как ты? – Её тон наполнен искренней заботой, которая на мгновение заставляет меня задохнуться от накативших эмоций.
– Тётя, мне… мне нужна помощь, – говорю я, пытаясь сдержать слёзы.
Мы обсуждаем моё положение, мои переживания и страхи. Я признаюсь ей в том, что больше не могу терпеть жизнь в этом доме, что потеря ребёнка стала последней каплей. Тётя слушает меня без перебивания, и когда я заканчиваю, она мягко говорит:
– Лейна, я всегда говорила тебе, что ты можешь рассчитывать на меня. Я помогу тебе. Приезжай ко мне в Москву. Мы найдём выход вместе.
Её слова наполняют меня ободряющей уверенностью и новой надеждой. В моей душе зажигается искра – искра изменений, искра свободы.
Завершив разговор, я кладу трубку и глубоко вздыхаю. Путь будет трудным, но теперь у меня есть цель, и я знаю, что не одна.
С этим новым ощущением решимости я медленно готовлюсь ко сну. У меня есть план, есть поддержка, и, самое главное, есть надежда. И теперь я точно знаю: я найду способ уехать, покинуть этот дом, этот город, эту жизнь, полную несправедливости.
***
Темные тени ночи начинают рассеиваться, когда дверь в спальню тихо открывается, и Умар заходит внутрь. Его силуэт отчётливо вырисовывается на фоне тусклого света уличных фонарей за окном. Я лежу на кровати, притворяясь, что сплю, но напряжение в его шагах не даёт мне расслабиться.
– Лейна, нам нужно поговорить, – его голос твёрдый, решительный.
Я медленно сажусь, облокачиваясь на подушки. Моё сердце колотится, но я стараюсь казаться спокойной.
– Что случилось? – спрашиваю я, хотя уже догадываюсь о предмете разговора.
– Я решил… Я собираюсь жениться второй раз, – он выговаривает эти слова быстро, как будто боится моей реакции.
Мгновение тишины висит между нами. Я чувствую, как внутри всё сжимается от боли и обиды, но я не позволяю этим чувствам взять верх.
– Делай, что хочешь, Умар, – мой голос спокоен, невозмутим.
Умар вздрагивает, его глаза расширяются от удивления.
– Тебе что, всё равно? – Его голос дрожит от недоумения.
– Мне давно всё равно, – отвечаю я, и в моём тоне слышится неожиданная для самой себя решительность. – Ты уже давно не тот человек, в которого я влюбилась. Наш брак… он для меня закончился задолго до того, как ты решил взять вторую жену.
Умар смотрит на меня, явно потрясённый. На его лице читается смешение чувств: гнев, разочарование, возможно, даже обида.
– Я… я не ожидал такого от тебя, Лейна. Я думал, ты будешь бороться за нас, за наш брак, – его голос срывается, и он кажется меньше и слабее, чем когда-либо.
– Я устала бороться одна, Умар. – Я встаю с кровати, чувствуя внутреннее облегчение от того, что наконец высказала всё, что долго держала в себе. – У нас было всё, чтобы быть счастливыми, но ты выбрал другой путь. И теперь я тоже сделаю свой выбор.
Он стоит неподвижно, следя за каждым моим движением. В его глазах мелькает что-то вроде страха – страха потерять то, что он считал само собой разумеющимся.
Я обхожу его, направляясь к двери. Прежде чем выйти, я оборачиваюсь:
– Надеюсь, ты найдёшь своё счастье, Умар. Я найду своё.
Закрыв за собой дверь, я ощущаю, как последние оковы рушатся. С этого момента моя жизнь будет принадлежать только мне.
Лейна
Я закрыла чемодан. Щелчок застежки прозвучал в тишине комнаты оглушительно. В груди стучало так, будто сердце пыталось вырваться наружу. Всё, что мне оставалось – сделать последний шаг.
Мои пальцы сжимались на ручке чемодана, когда я вышла из комнаты. Лестница вниз казалась длиннее, чем обычно. Казалось, будто дом знал, что я ухожу, и пытался задержать меня, цепляясь за ноги, за запястья, за волосы.
Но я не остановилась.
В гостиной, за ужином, как обычно, сидели они: Умар, его мать, отец и Айшат. Они даже не взглянули на меня сразу – как будто ничего не происходило. Как будто мой чемодан у порога был всего лишь частью интерьера, а не моим билетом в новую жизнь.
– Лейна, – наконец-то Умар поднял на меня взгляд. – Ты сегодня снова весь день просидела в своей комнате. Что-то случилось?
Я посмотрела на него. На этого мужчину, которого когда-то любила. Которого когда-то выбрала.
– Да, Умар, случилось. – Мои пальцы крепче сжали ручку чемодана. – Я ухожу.
Вилка в его руке замерла на полпути ко рту. Мама Умара подняла голову. Айшат удивлённо нахмурилась.
– Что? – Умар усмехнулся, будто ослышался.
