Анастасия Градцева "Плохиш. Ставка на любовь"

Голос Бессонова становится вдруг ниже, в нем появляются хриплые опасные нотки, и это меня пугает на каком-то инстинктивном уровне.

Он делает ко мне шаг, а я непроизвольно отступаю и тут же хватаю ведро с водой.

– Не подходи! – вскрикиваю я, замахиваясь. – А то я на тебя это вылью!

Наверное, я бы и правда так сделала, если бы прямо в этот момент дверь не распахнулась и в класс не зашли наши девчонки. Маринка, Ева, Машка и… Настя.

Они замирают на пороге и смотрят на нас охреневшими глазами.

– Блохина, ты больная?! – тут же вопит Маринка. – Бес, что она тебе сделала?

– Я жив-здоров, – тут же рапортует Бессонов с веселой ухмылкой, пока я растерянно прижимаю к себе ведро. – Спасибо за беспокойство, девчонки.

Они обступают его со всех сторон, и Настя явно пытается пролезть ближе всех.

– Бес, а твоя футболка? – спрашивает она тоном заботливой мамочки. – Что с ней?

– Приняла на себя основной удар во время нападения особо опасной Блошки, – скалится Бессонов.

– Блохина, ты нормальная вообще?! – возмущенно вскрикивает Ева.

– И что ты к нему лезешь? – кипит от негодования Маринка.

– Такую вещь испортила! Дорогая она, да?

– Да вообще! Пусть за ущерб платит!

Настя молчит, но по её взгляду видно, что она обо мне думает.

– Ладно вам, – небрежно отмахивается Бес, пока я с каменным лицом подбираю тряпку и снова полощу ее в ведре. – Я привык к ненормальным фанаткам. Блошка еще не самая двинутая из них.

– Я не твоя фанатка! – резко возражаю я, но Бессонов меня как будто не слышит.

– У меня даже трусы один раз из раздевалки украли, – со смехом рассказывает он стоящим вокруг него девчонкам. – Прикиньте?

– Оооо! – дружно выдыхают они, и по голосу слышно, что они ничуть не осуждают ту, которая так сделала. Кажется, они и сами были бы не против получить такой сувенир.

Фу, как же это противно выглядит, меня аж передергивает.

А то, что Бессонов записал меня в свои поклонницы, бесит особенно.

– Жаль, что эта тряпка не прилетела тебе в лицо, – не выдерживаю я.

– Вау, это ты мне так угрожаешь, Блошка? – вскидывает темную бровь Бессонов. – Капец, как страшно.

А потом без всякого предупреждения он вдруг цепляет футболку за спиной и одним движением стягивает ее с себя.

– Мокрая, – небрежно поясняет он остолбеневшим девчонкам. – Бесит.

– Оооо!!! – почти стонут в унисон они, и я, хоть и злюсь на этого придурка, прекрасно понимаю их реакцию.

Мы все видели наших парней без верха – любят они на физкультуре, когда жарко, снять с себя пропотевшие футболки и светить хилыми руками и сутулыми спинами. Смотреть там вообще не на что. А вот Бессонов… Если бы Палата мер и весов искала пример образцового мужского тела, это был бы Бессонов. Его торс идеален. Там, где у наших пацанов кости и кожа, у него рельефные мышцы, где у них впалый или наоборот пухлый живот, у него четко прорисованный, как в учебнике биологии, пресс. И такие выпуклые бицепсы, на одном из которых татуировка футбольного мяча…

Я старательно отвожу взгляд и яростно тру и без того чистую доску злосчастной тряпкой.

Не собираюсь я пялиться на его кубики и бицепсы. Меня такие умственно отсталые и ограниченные парни не интересуют! С тем же успехом можно в гориллу влюбиться: у нее тоже мускулатура хорошо развита.

– Ты такой накачанный! – слышу я за спиной восторженный выдох Маринки. – Обалдеть!

– Фигня. Это ты мои ноги не видела, – снисходительно хмыкает Бессонов. – Их я реально качаю, а это так… само наросло.

Вот же павлин!

– А что твоя футболка? – лезет к нему Настя.

– Не знаю. Я бы выкинул ее нахрен, но жалко: это командный мерч.

– Я…я постираю, – тут же выпаливает она.

– Нет, я! – ревниво возражает Ева.

– Я знаю, как надо, дай мне!

– Фига себе ажиотаж! – ржет Бессонов, и по голосу слышно, что его все это развлекает. – Пусть вон Блошка лучше постирает. В качестве наказания.

Я оборачиваюсь и угрожающе взвешиваю тряпку в руке:

– Уверен? Я могу ведь еще бросить!

– Ненормальная! – припечатывает Маринка. – Нет чтобы извиниться! Бес, давай я лучше!

С этими словами она выдергивает футболку у него из рук и выбегает из класса, Настя и Ева мчатся за ней. Одна только Машка вздыхает и плетется за парту, исключая себя из конкурентной борьбы.

В классе уже не так пусто: собралось некоторое количество зрителей, которые или перешептываются, или громко возмущаются в мой адрес. Но я на них не смотрю. Выжимаю тряпку, кладу ее на батарею, а ведро с водой несу в дальний угол класса, чтобы после урока вынести. Сейчас уже не успею.

– Так, ребята, здрав… – влетает в класс наша Алена Денисовна со стопкой распечаток и тут же застывает, наткнувшись взглядом на полуголого Бессонова.

Он с ухмылкой кивает ей, и наша молодая историчка под его взглядом заливается краской до самых корней волос. Кажется, что даже очки у нее багровеют.

– Это… что? – лепечет она. – Кто? Почему вы в таком виде в школе?

– Несчастный случай, – невозмутимо сообщает Бессонов.

– Это Блохина на него воду вылила! – с удовольствием ябедничает Рогов.

– Саша, – укоризненно вздыхает Алена Денисовна, старательно отводя взгляд от грудных мышц и пресса нашего футболиста. – Как же так?!

– Он врет, – буркаю я. – Он первый ко мне полез.

– Ой ну кому ты нужна, чтобы лезть к тебе?! – тут же фыркают наши девчонки. – Мечтай!

– Да ладно, – ухмыляется Бессонов, прожигая меня насмешливым взглядом черных глаз. – Пусть Блошка помечтает! Вам жалко что ли?

– Я мечтаю только о том, чтобы ты куда-нибудь провалился, – с вызовом отвечаю я. – Ясно?

Но мой вопрос остается без ответа, потому что сначала в класс вваливаются довольные Ева и Настя с выстиранной футболкой Бессонова, а сразу же вслед за этим звенит звонок.

– Садитесь скорее, – призывает их к порядку Алена Денисовна.

Бессонов тоже идет неторопливо к своей парте, но историчка его останавливает.

– Извините, но в таком виде вы не можете присутствовать на уроке, – говорит она смущенно. – Оденьтесь, пожалуйста.

– А что? – обаятельно улыбается он, и на его щеке опять появляется эта притягательная ямочка. – Не нравится? Плохо выгляжу?

Алена Денисовна краснеет еще сильнее.

– Дело не в этом, – говорит она, откашлявшись. – Просто так… неприлично. Вы нарушаете правила школы!

– Правила школы – это важно, – с серьезным видом соглашается Бессонов. – Капец как важно.

– Я рада, что вы это понимаете, – с облегчением выдыхает учительница.

– Я вообще понятливый, – ухмыляется он и небрежно потягивается, снова демонстрируя свою идеальную форму. – Ладно, тогда я пошел.

– Подождите, – пугается Алена Денисовна. – Но зачем пропускать урок? Вы… вы же можете просто одеться!

– Мне не во что, – скалится он.

– Но разве никто не может одолжить вам футболку или рубашку? – она беспомощно смотрит на класс.

– Я бы не надел чужую одежду, – хмыкает Бессонов. – К тому же она тупо на меня не налезет.

И он прав. Ни у кого в нашем классе нет таких широких плеч, как у этого безмозглого спортсмена. И ростом он выше всех пацанов.

– Можешь в штору завернуться, – ядовито предлагаю я. – Или тряпками половыми прикрыться. Там еще осталась парочка.

– Саша! – возмущённо восклицает учительница.

– Заткнись, Блохина! – рявкают на меня пацаны.

А Бессонов только беззаботно ухмыляется.

– Одеваться в тряпки – это твое хобби, Блошка, – небрежно говорит он. – Лично я предпочитаю качественные вещи.

Я просто теряю дар речи. Нормально я одета! Да, не в дорогую одежду, но и не в тряпки! Он совсем уже что ли?!

– Ладно, всем пока, народ, – Бессонов подмигивает классу. – Поучитесь тут за меня.

– Бес, а футболка? – кричит ему вслед Настя. – Давай я тебе домой ее принесу!

Но он уже в коридоре, и моя подруга никакого ответа не получает.

Урок начинается, и я стараюсь внимательно слушать Алену Денисовну, хотя ощущаю себя неуютно, потому что сижу одна. Обычно место около меня считается козырным, ведь я всегда готова помочь или подсказать, но сегодня тут никого. Нет даже Али, она написала, что заболела. А Настя, очевидно, больше не считает меня подругой.

Эта мысль отзывается внутри тянущей болью, похожей на ноющий зуб, но я не даю себе раскисать.

«Соберись, Саша! Осталось всего месяц доучиться», – строго говорю я себе. – «Забей на них всех. И на придурка Бессонова в первую очередь. Просто делай вид, что его не существует».

Но это сложно сделать, потому что этот придурок, хоть и не пошел на уроки, но остался болтаться в школе.

На второй перемене я вижу в коридоре Бессонова, который прижимает к стенке Соловьеву и языком исследует ее гланды. Это вижу не только я, а, кажется, все школа, потому что весь следующий урок наши девочки сидят с траурными лицами, а Настя убегает плакать в туалет. На четвертой перемене Ева и Маринка громко шепчутся, что видели, как в машину Беса садилась практикантка по английскому, и Настя опять убегает плакать в туалет.

Мне хочется ей сказать, чтобы она не расстраивалась из-за Бессонова, потому что он не стоит того. Он просто самовлюбленный павиан, который готов оприходовать любую самку. Ему нравится чужое внимание, он в нем купается, но ни Соловьева, ни практикантка, ни сама Настя ему не интересны.

Ему, похоже, никто не интересен, кроме его самого.

Но Насте не нужны мои советы, поэтому я молча досиживаю до шестого урока и иду домой. Бессонов, к счастью, на занятиях больше не появляется. Видимо, у него дополнительный курс английского с практиканткой.

Я очень надеюсь, что и на следующий день его не будет в классе, но, к сожалению, на третьем уроке эта звезда все же заявляется в класс, сияя своей наглой ухмылкой.

– Бес, вот твоя футболка! – Настя подлетает к нему. – Я ее дома еще раз постирала и даже погладила. Вот.

– Спасибо, сладкая, – он одаряет ее небрежной улыбкой. – Но я уже новую заказал. Оставь себе. Или выкинь.

– А ты можешь на ней расписаться?

– Не вопрос.

Бессонов привычно оставляет на футболке свою размашистую подпись, потом оглядывает класс и, заметив меня, широко улыбается:

– Блошка! Как сегодня мне планируешь жизнь портить? Ментов ты уже вызывала, тряпками швырялась, что сегодня в программе?

Я делаю вид, что ничего не слышу, но он, кажется, не планирует оставлять меня в покое, потому что внезапно садится за мою парту. Прямо на пустующий соседний стул.

Глава 6. Несправедливость

Я от неожиданности замираю.

Зачем он приперся ко мне?

А Бессонов, небрежно подпирая голову рукой, рассматривает меня так, как будто я какой-нибудь товар на витрине.

– Что надо? – не выдерживаю я.