Лэй Жун улыбнулась:
– Парни, наверное, выстраиваются в очередь на километр, чтобы сходить с тобой в кино, я-то тебе на что?
– Предположим, парни меня не интересуют, такой ответ пойдет? – Тан Сяотан взглянула на нее.
Лэй Жун знала: Сяо Тан, добрая душа, беспокоится, что начальница расстроена из-за этого случая с Му Хунъюном, и предлагает ей развеяться, поэтому согласно кивнула. На щеках Тан Сяотан от радости выступил румянец.
– Тогда я буду ждать вас внизу!
– Где-где будешь ждать? – остановила ее Лэй Жун. – Ты сейчас только что прикоснулась ко мне, теперь придется снова переодеться, пойдем со мной в раздевалку!
– Зануда… – пробормотала Тан Сяотан себе под нос, но все-таки с готовностью пошла за Лэй Жун.
Когда Лэй Жун сняла белый защитный костюм и халат, по раздевалке распространился едва уловимый запах ее тела. Он был совершенно чистым и естественным и заставил вспыхнуть лицо Тан Сяотан. Глядя на гибкую спину Лэй Жун, на ее белоснежную кожу, прорезанную двумя ложбинками бретелей черного бюстгальтера, она невольно выдохнула:
– Как красиво…
– А? – Лэй Жун открыла стальной сушильный шкаф для одежды, вынула еще теплые после обработки вещи и начала одеваться. – Что ты сказала?
– Мисс Лэй, если у вас не будет парня, это преступная расточительность по отношению к тому, чем наградило вас Небо.
– Не мели ерунды. – Лэй Жун достала из своего шкафчика сумку, привычно вынула из нее телефон (одним из правил центра был запрет на хранение мобильных телефонов на рабочем месте) и с удивлением обнаружила более сотни сообщений – родственники, друзья, однокурсники, коллеги, увидев новости о случае с Му Хунъюном, недоумевали и беспокоились: что же произошло на самом деле? Как она себя чувствует? Конечно, было и несколько сообщений от неизвестных, которые поносили ее последними словами, однако Лэй Жун едва ли придала им какое-то значение – ну обругали, и ладно, – но одно из них привлекло ее внимание:
«Доктор Лэй, статья в той редакции, в которой она была опубликована, содержит некоторые утверждения, которые могут быть истолкованы превратно. Могу ли я пригласить вас сегодня поужинать со мной, чтобы я мог объяснить все с глазу на глаз?» И подпись: «Левая рука».
Лэй Жун, немного подумав, написала короткое «Ок».
Через мгновение в ответ пришло сообщение со временем встречи и адресом ресторана.
Лэй Жун повернулась к Сяо Тан:
– Извини, я не смогу пойти с тобой, вечером у меня дела.
Тан Сяотан недовольно надула губы, но прекрасно понимала – раз Лэй Жун так решила, значит, так и будет, и ей ничего не оставалось, кроме как с сердитым видом направиться к выходу.
Спустившись вниз, Лэй Жун вызвала такси. Машина влилась в медленный и напряженный транспортный поток, обычный для вечернего часа пик любого мегаполиса. Глядя на уличные фонари, убегающие вдаль, отчего казалось, будто над дорогой застегивается серебристая молния, Лэй Жун вдруг вспомнила об одной вещи, совсем незначительной детали, возможно вовсе не стоящей внимания, но все же вызывающей смутную тревогу, – сегодня так много людей беспокоились как у нее дела, почему же среди них не было Хуянь Юня?
У входа в японский ресторан «Процветание» Лэй Жун встретила девушка, одетая в кимоно. Она слегка поклонилась и пригласила гостью проследовать за ней. Они прошли через ряд помещений, которые были отделаны деревом и выстланы татами. Ноздри щекотал легкий запах бамбука, до слуха доносилась музыка и, хотя она звучала очень тихо, Лэй Жун узнала мелодию песни Нацукавы Рими.
Наконец они дошли до комнаты с названием «Остров сосен». Хостес отодвинула перегородку сёдзи, и Лэй Жун увидела мужчину, сидящего за низким столиком, поджав ноги. При виде ее он тотчас же вскочил, в его полном лице утопала пара маленьких глазок – без сомнения, это был тот самый репортер Левая рука.
– Здравствуйте, доктор Лэй! Очень рад вас видеть! – Левая рука протянул правую ладонь в надежде на рукопожатие, но Лэй Жун проигнорировала его жест и только равнодушно произнесла:
– Пробки, я опоздала, извините. Садитесь, пожалуйста.
Левая рука сконфуженно попятился к столику и снова уселся на татами, скрестив ноги и глядя, как Лэй Жун неторопливо снимает туфли.
«Эта женщина, судя по виду, не из простых: короткая стрижка, круглое лицо, пара прекрасных глаз как у красного феникса[29 - Миндалевидные глаза с приподнятыми кверху наружными уголками.], их взгляд глубок и серьезен», – нехотя подумал он.
Несмотря на то что весь ее облик был крайне прост и скромен – полные губы крепко сжаты, в ушах и на шее нет никаких украшений, абсолютно обычная черная трикотажная кофта, – ее движения были исполнены изящества и той внутренней красоты, которой обычно обладают только умные и образованные женщины. Вдобавок из широких черных брюк выглядывала пара прекрасных ступней, обтянутых шелковыми чулками телесного цвета, вид которых заставил Левую руку сглотнуть слюну.
Лэй Жун села напротив Левой руки и только сейчас заметила, что стол был заставлен разными блюдами. Левая рука взял кувшин и хотел налить Лэй Жун вина, но она отказала:
– Я не пью спиртное, – и вместо этого взяла чайничек с супом из мацутакэ[30 - Вид грибов, суп из мацутакэ обычно подают в небольшом чайнике.], сняла с него небольшую фарфоровую миску, украшенную синей росписью, и нацедила себе в стакан немного бульона. Затем медленно отпила глоток, всем видом давая понять, что она пришла сюда не для того, чтобы есть и пить, а желала бы поскорее перейти к делу.
Еще при первой встрече Левая рука понял, что эта женщина не из тех, кто легко сдается.
Раньше те, кому случалось дать интервью, а потом прочитать о себе критическую статью, встречаясь с репортером повторно, обычно обрушивались на него с бранью. О таких людях не приходилось беспокоиться, они напоминали воздушные шарики, которые, сдувшись, превращаются в сморщенный клочок латекса. Но Лэй Жун была как бомба: невозможно узнать, когда и где она взорвется, невозможно предсказать мощность взрыва…
Левая рука с виноватой улыбкой начал:
– Доктор Лэй, примите мои искренние извинения, исходная статья, которую я написал, была совсем не такой. Вы, должно быть, не знаете, сейчас в большинстве городских газет главными стали редакторы, за ними решающее слово. Они могут подавать материал, собранный журналистами, в таком виде, в каком, по их личному мнению, он сможет легче привлечь внимание читателей. Поэтому то, что печатается в газете после повторной обработки, часто в значительной степени расходится с первоначальным замыслом репортера, изложенные им идеи могут очень сильно искажаться…
Обычно в такой ситуации пострадавшие теряли терпение и говорили: «Хорошо, найдите мне этого редактора, я с ним поговорю!»
Лэй Жун же, вопреки его ожиданиям, только легко улыбнулась:
– Ничего страшного, у меня есть друг, который тоже работает в СМИ, я понимаю.
Левая рука оторопел, сперва ему показалось, что он ослышался.
– Тогда… тогда я вам очень-очень признателен, не знаю, как вас благодарить!
– Нет смысла снова возвращаться к тому, что уже произошло, не важно, правильно это было или нет, – очень искренне произнесла Лэй Жун. – Есть ли способ исправить положение в нынешней ситуации?
– А вы что-то можете предложить?
Лэй Жун ненадолго задумалась.
– Приезжайте к нам в исследовательский центр, познакомитесь с самыми передовыми технологиями судебной медицины, возьмете эксклюзивное интервью у меня или у любого сотрудника, мы расскажем, как именно проходит аутопсия, в каких группах людей выше смертность от инфаркта. Потом вы опубликуете в вашей уважаемой газете серию статей, объединенных основной идеей – напомнить водителям такси о важности здорового образа жизни, и в которых на все вопросы относительно причин смерти Му Хунъюна, на которые я, как сказано в сегодняшней публикации, «не дала прямых ответов», будут даны самые подробные и исчерпывающие разъяснения. Что скажете?
Левая рука нахмурился.
– Вас что-то не устраивает в том плане, который я предлагаю? – спросила Лэй Жун.
– Да… немного, – медленно проговорил Левая рука. – Доктор Лэй, основной целью нашей газеты является выражение воли народа. Сейчас вокруг транспортной компании, в которой работал Му Хунъюн, закрутилась скандальная история, и, если разместить в газете материалы, о которых вы говорите, в этот ключевой момент, есть вероятность, что водители такси будут обескуражены и разочарованы. Это не поможет им отстаивать свои права.
– Выражать волю народа прекрасно, – прервала поток его речи Лэй Жун, – но я судебный медик, я ученый, а в науке существует железное правило: если в процессе эксперимента есть какие-то подтасовки, то результаты его утрачивают всякое значение. Обман и искажение фактов никак не способствуют установлению справедливости, напротив, направляют общественное мнение в неверное русло. Вы новостной журналист, вы должны знать об этом.
Левая рука поспешно возразил:
– Доктор Лэй, я не судмедэксперт, но это совсем не означает, что я ничего не понимаю в судебной медицине. Вчера во время пресс-конференции вы сказали, что смерть Му Хунъюна не связана с его ссорой с руководством компании, случившейся за два дня до его гибели. Вы, возможно, сильно ошиблись.
У Лэй Жун перехватило дыхание от удивления:
– Не могли бы вы пояснить, где именно я ошиблась?
– Насколько мне известно, последствия конфликта могут не проявиться сразу, а привести к смерти человека через несколько дней, – пояснил Левая рука. – Недавно я освещал один случай: два приятеля выпивали вместе, о чем-то поспорили, и началась ссора. Первый пнул несколько раз второго под зад, второй рассердился и хотел ударить в ответ, но парни из персонала заведения оттащили его. Второй тогда был очень зол. Потом прошло несколько дней, и он внезапно умер. Уголовный суд признал первого виновным в его смерти. Разве же это не типичный случай?
Лэй Жун, немного подумав, уточнила:
– Случай, о котором вы говорите, произошел у лавки «Три жирных цыпленка» на улице Лю Гун?
– Точно. Вы слышали о нем?
– Я была медицинским экспертом по этому делу, – ответила Лэй Жун. – Удары ногой по ягодицам, которые первый нанес второму, привели к повреждениям внутренней выстилки вен, что повлекло за собой формирование тромбов в местах гибели клеток эндотелия, и с током крови эти тромбы попали в легочную артерию. Из-за того, что диаметр легочной артерии оказался меньше, чем размер тромба, произошла ее закупорка и последующий спазм легочной и коронарных артерий, что и привело к остановке сердца и стало непосредственной причиной смерти. Поэтому первый, очевидно, должен понести уголовную ответственность за смерть второго. И этот случай не имеет абсолютно ничего общего со смертью Му Хунъюна. В настоящее время судебная медицина не располагает никакими надежными доказательствами того, что ссора двухдневной давности может стать причиной смерти. Му Хунъюна убили его многолетние нездоровые привычки. Усталость и нервное напряжение привели к несчастью. Здесь нельзя просто взять и списать все на конфликт с руководством компании.
– То есть, доктор Лэй, вы считаете, что руководство автопрокатной компании не должно нести никакой ответственности за смерть Му Хунъюна?
Лэй Жун оставалась непреклонна:
– Именно так, не должно нести никакой ответственности.
Левая рука откинулся назад, с сожалением вздохнул и, указывая на блюда на столе, произнес:
– Доктор Лэй, угощайтесь, пожалуйста.
Лэй Жун подхватила палочками ролл с треской, отправила его в рот и принялась медленно жевать. Хотя вкус белой рыбы с маринованными водорослями нори был превосходным, обстановка совсем не располагала к наслаждению деликатесами. Она отложила палочки и отчеканила:
– Господин Левая рука, в любой сфере деятельности необходимы специальные знания, и, как говорят, от одного ремесла до другого далеко, как от горы до горы. Я все же надеюсь, что вы найдете возможность посетить наш исследовательский центр – походить, посмотреть – и понять, что судебная медицина – это комплексная дисциплина, требующая разносторонних знаний и очень скрупулезного отношения к работе.
– Кстати о вашем центре, я хотел бы узнать: если вдруг у вас возникают разногласия с коллегами относительно причины смерти человека, как вы поступаете в таких случаях? – поинтересовался Левая рука.
«Почему он об этом спрашивает?» – На душе у Лэй Жун было очень неспокойно, но тем не менее она продолжила отвечать:
– В своей работе мы придерживаемся научного подхода, перед лицом науки все равны. Если судмедэксперт в процессе исследования приходит к каким-то неоднозначным выводам, он всегда может обратиться за разъяснениями и консультацией к более опытному коллеге. В нашем центре, конечно же, все спорные ситуации решаются через меня.
– То есть в вашем центре решающее слово всегда за вами? – заулыбался Левая рука.
Атмосфера становилась немного странной. Точнее, очень странной.
Лэй Жун внимательно разглядывала собеседника: как подсказывал ей многолетний опыт судмедэксперта, если бы этот тучный мужчина сейчас вдруг упал замертво, он, должно быть, стал бы «упырем» – так судебные медики между собой называли трупы преступников, при жизни совершивших множество тяжких злодеяний. Обычно упыри попадали к судмедэкспертам, будучи застрелеными полицейскими или совершив самоубийство с целью избежать наказания.
Странным было еще и то, что опытным судмедэкспертам не нужны были никакие особенные разъяснения от полиции, чтобы опознать упыря среди ряда мертвых тел. Когда неспециалисты спрашивали о том, есть ли какие-то отличительные признаки, бо?льшая часть судебных медиков пожимали плечами и говорили: «Просто так чувствую».
Разумеется, Лэй Жун была не склонна верить в мистику; она терпеливо разъясняла, что в опознании упырей нет ничего сверхъестественного. Нужно обратить внимание на шрамы на теле, странные татуировки или следы от уколов, потом посмотреть, нанесена ли смертельная рана оружием. Эти признаки обеспечивают 80–90 % вероятности того, что перед вами лежит упырь.
Однако Лэй Жун соглашалась с тем, что в большинстве случаев опознает упыря с первого взгляда. Эти люди, сотворившие огромное количество зла, еще при жизни несут на себе некую отметину, и даже после смерти их мертвые тела продолжает окутывать облако ненависти. Закрытые глаза, распахнутый рот – весь их облик указывает, что после того, как их черные души покинули этот мир, по ту сторону, они превратились в злых демонов.
На полном лице журналиста, в буграх неровной кожи была прикопана пара крошечных глазок. Сначала они щурились от улыбки, но только сейчас Лэй Жун ясно поняла, что эта улыбка была насквозь притворной. Толстые губы с каждым смешком сворачивались в странный круг, а смех напоминал уханье совы, в нем все явственней проступало снисходительное чувство превосходства хищника над жертвой. Он знал, что все попытки жертвы сопротивляться или спастись бегством абсолютно бессмысленны, и рано или поздно она станет куском мяса в его пасти, но не торопился выпускать когти. Похоже, он от всей души наслаждался веселой игрой, которая продлится, пока жертва не выбьется из сил и не свернется калачиком, покорно ожидая смерти…
Выражение лица Лэй Жун осталось прежним, но тон речи стал тверже:
– В настоящее время я являюсь одним из самых крупных в стране экспертов по судебной медицине, так что в том обстоятельстве, что мое слово может стать решающим, нет ничего экстраординарного.
Левая рука запрокинул голову и поглядел на деревянный квадратный фонарь у себя над головой. Светильник озарил его крупное лицо тусклым светом. Прошло довольно много времени, прежде чем он склонил голову, пододвинул к себе лежащую на татами кожаную сумку, вынул из нее фотографию и протянул Лэй Жун:
– Вы узнаете этого человека?
На снимке был лысеющий мужчина средних лет. Выпрямив спину и скрестив руки перед собой, он сидел за письменным столом из красного дерева, на лице – натянутая протокольная улыбка. На краю стола стоял глобус, за спиной у мужчины виднелись полки с книгами, которые явно были поставлены туда исключительно для того, чтобы заполнить собой пустоту. В основном многотомные энциклопедические издания. Одного взгляда на фото было достаточно, чтобы понять, что этот мужчина – крупный начальник. Лэй Жун несколько минут его разглядывала, но так и не смогла ничего вспомнить. В конце концов покачала головой.
Левая рука прищурил глаза с таким видом, будто он заранее знал ответ, и ухмыльнулся:
– Тогда, может быть, вы вспомните женщину по имени Фан Лили? – поинтересовался он, как будто на допросе.
Тон его речи очень разозлил Лэй Жун, но все же она подумала и ответила:
– Извините, у меня нет ни малейшего представления о том, кто она такая.
Все лицо Левой руки пошло складками, как будто его резко смяли крепкие руки умелого массажиста, – это было выражением крайнего удивления:
– Да как же такое может быть? Она же училась с вами вместе в средней школе, разве вы не помните?
В средней школе? Лэй Жун, всегда считавшая, что у нее очень хорошая память, в этот раз, обращаясь к жесткому диску своего мозга, не могла найти абсолютно никаких данных. Она была в замешательстве.
– Совсем ничего не можете вспомнить? – Левая рука легко постучал пальцами по столику. – Я наводил справки, она училась вместе с вами в средней школе, только в классе на два года младше.
«Да черт подери! – чуть было не вырвалось у Лэй Жун. – Когда я училась в средней школе, в одной параллели было четыре класса, в каждом классе сорок с лишним человек! Я даже не помню имен всех своих ровесников, не говоря уже о тех, кто учился в классе на два года младше!»
Лэй Жун уже начинала слегка сердиться.
– Знаю я или не знаю Фан Лили, какое это отношение имеет к тому вопросу, который мы тут собрались обсудить?
Левая рука засмеялся своим ухающим совиным смехом:
– Доктор Лэй, ну к чему напускать на себя такой грозный вид? Этот мужчина на фото – директор компании, в которой работал Му Хунъюн, и заодно дядя Фан Лили. Как же вы могли не узнать его?
В мозгу молнией вспыхнуло озарение. Лэй Жун поняла, что Левая рука пригласил ее сюда сегодня совсем не для объяснений или извинений, и вся проявленная им скромность и учтивость была абсолютной фальшивкой, ловушкой, расставленной им, в которую, по его замыслу, Лэй Жун должна была сама прыгнуть.
Несмотря на свой выдержанный характер, на этот раз Лэй Жун не могла сдержать гнев, ее лицо раскраснелось:
– Можно спросить, что именно вы хотите этим сказать?
Почти в тот же момент перегородка за ее спиной со стуком и треском отодвинулась.
Лэй Жун, испугавшись, обернулась и неожиданно увидела свою хорошую подругу Го Сяофэнь. По ее милому розовому лицу струился пот, она тяжело дышала, запыхавшись, как будто всю дорогу бежала. Волосы на голове пребывали в страшном беспорядке, словно их растрепал ураган.
Лэй Жун едва открыла рот, чтобы спросить, как она здесь оказалась, но Го Сяофэнь крепко схватила ее за руку и крикнула:
– Уходи!
Го Сяофэнь работала репортером в газете «Вестник права». Благодаря свойственным ей наблюдательности и проницательности, а также аналитическому складу ума и взвешенному подходу к проблемам, ее публикации по уголовным делам неоднократно удостаивались наград, поэтому она была широко известна в кругу журналистов. Левая рука, увидев ее, расплылся в улыбке:
– О, госпожа Сяо Го пожаловала на угощение! Какая честь оказана мне, недостойному. Присядьте, присоединяйтесь к нашей трапезе!
– Уходи! – Го Сяофэнь потянула Лэй Жун к выходу. – Быстро!
Лэй Жун, почувствовав, что дело неладно, вышла из комнаты и надела туфли.
