Было видно, что слова мужа ей приятны.
– Ты моя героическая жена, – прошептал майор, сел на диван рядом с Марийкой. – Что, карапуз, – улыбнулся он тому пацану, который был с его стороны, – вкусно тебе? – малыш нахмурился, глядя на отца, и сосредоточенно заработал щеками. – Кормись! – майор аккуратно тронул кончик носика. – Я пока вам свое место уступлю!
Тут уж Марийка не выдержала! Все ее попытки изобразить возмущение или обиду пошли прахом. Она весело засмеялась, стараясь не стряхнуть сосунков, обернулась к мужу…
– Чего это ты вернулся такой ласковый? – посмотрела на него строго.
– Да вот думаю, – вздохнул Никитич.
– О чем думаешь? – вскинула бровь Марийка.
Никитич помолчал, пожевал губы.
– Тебе чаю сделать? – повернулся к жене. – С молоком?
– Вот только не говори мне, что ты с таким лицом о чае думаешь! – всплеснула руками Мария, все же стряхнув с себя одного из сыновей.
Пацан скривился, икнул, но к груди больше не потянулся. Наелся, видимо.
– Давай, – подхватил сына майор, поднимая его столбиком. – Да не о чае, – он снова замолчал. – Я про Кирюху думаю…
– И что ты про Кирюху думаешь? – в голосе Марийки звучало возмущение.
Очень уж свеж в памяти был разговор про бардак, крик и четверых детей, от которых любой сбежит.
– Думаю, что ты вот Аньку знаешь, – начал рассуждать майор, – и говоришь, что не мог Киря сбежать, – он кивнул своим мыслям, не глядя на Марию. – Колька самого Кирю знает и тоже говорит, что не мог тот сбежать, – майор поджал губы. – Ерунда получается, – тут он наконец посмотрел в глаза Марие. – Человек пропал, выходит.
– Ну наконец-то! – выдохнула Марийка, как учитель, который растолковал нерадивому ученику сложный урок.
– Да, – поджал губы Андрей. – Ну… Сегодня уже поздно, а завтра зайду к Аньке потолковать, – он качнул головой. – Что-то странное…
– Зайди, – согласилась Мария, – дело нужное.
– Да, Марусь, – обернулся к жене майор. – Я подумал, раз ты не хочешь няню, давай я с Михалычем договорюсь, чтобы я вроде как в отпуск длинный ушел… Ну буду там пару раз в неделю выезжать…
– Ой, да бог с тобой! – выдохнула Марийка. – Куда ж тебя, сыщика моего, в четырех стенах закрывать! – улыбнулась она. – Ты ж сам с ума сойдешь и меня сведешь! – тут она отвела глаза, поджала губы. – Пусть няня, – вздохнула. – Не так уж и плоха эта домомучительница.
И в этот момент кто-то откашлялся в дверном проеме.
– Время ужинать! – Дарья Сергеевна протягивала Марие третьего, проснувшегося малыша, всем своим видом давая понять, что последнюю фразу она точно слышала.
.
Глава 6
– Завтрак на семью я буду готовить сама, – твердо, но очень аккуратно проговаривала свои требования Марийка.
Она себя чувствовала так, словно ходила по минному полю. На каблуках. Пьяная. Одно неверное движение и смерть! Причем, скорее всего, ее, Марийкина…
– Я буду вам благодарна, если вы возьмете на себя стирку и глажку, но раскладывать белье не надо! – вскинула кверху указательный палец деревенская знахарка. – Я ненавижу, когда роются в моих шкафах.
Дарья Сергеевна молча приподняла бровь. Правую. На два миллиметра.
– В купании мне, конечно, ваша помощь нужна, – кивнула Марийка, словно соглашаясь с чьими-то беззвучными, но бурными возражениями, – только вот спать укладывать я лучше буду их сама, – она поджала губы, показывая свою решительность, – мне нравится, когда они засыпают со мной.
– Это все? – совершенно невозмутимо уточнила Дарья Сергеевна Дашкова – ударение строго на первую “а”.
– Пока да, – нахмурила брови Марийка, – пока мне в голову больше ничего не приходит.
– Если позволите, я добавлю, – домомучительница многозначительно замолчала.
– Да, конечно, – кивнула удивленная Марийка.
– Предлагаю оставить прогулки полностью мне, – отчеканила Фрекен Бок. – Я склонна к лишнему весу, и мне жизненно необходимо проходить минимум десять тысяч шагов в день. Профилактика остеохондроза, опять-таки. А для вас это возможность побыть в тишине и одиночестве. Хотя бы час. Полтора, если повезет, – няня очень многозначительно посмотрела на Марию. – Снабжение, как я понимаю, у вас в основном натуральное?
– Почти все, – кивнула деревенская женщина.
– Это прекрасно! Значит, у нас есть ограниченный список продуктов для доставки…
– Андрей привозит, – перебила ее Мария.
– Не важно, – отмахнулась няня. – Если позволите, я буду составлять меню на неделю и закупать продукты согласно своему списку. Все, кроме завтрака, конечно, – Дарья Сергеевна чуть обиженно посмотрела на Марию. – Если вам не понравится моя стряпня, я сложу с себя эту функцию и вычту эту составляющую из жалования, – няня поджала губы.
– Ваш суп был просто великолепен! – поспешила приободрить ее Марийка.
– Хорошо! Я рада! – как что-то само собой разумеющееся восприняла похвалу няня. – Значит, обед и ужин готовлю я из расчета на троих взрослых.
Няня кивнула, явно обдумывая что-то еще.
– О развивающих занятиях говорить еще рано, поэтому предлагаю пока этот вопрос не трогать. В деревне детям предостаточно тактильных ощущений. Кстати, вы не думали сделать игровую зону для них во дворе? Трава, листья, песок… Великолепная среда! – с совершенно искренним восхищением произнесла няня. – Я буду следить, чтобы они ничего опасного не тянули в рот.
– Д-да, – мотнула головой Марийка, – может быть.
– Хорошо, – уверенно поднялась со стула Дарья Сергеевна. – Реальность, безусловно, внесет свои коррективы, но общие моменты обсудили, – женщина довольно кивнула.
А у Марийки вдруг появилось ощущение, что рядом есть кто-то, кто может решить большую часть ее проблем. Даже тех, о которых она еще не знает. Кто-то, на кого совершенно точно можно положиться и… расслабиться!
– Дарья Сергеевна, – окликнула она няню несмело, – я была немного, – Мария сделала паузу, подбирая что-то тактичное, – не готова к вашему появлению, но, – она смущенно выдохнула, – я рада, что вы здесь!
И… Тут произошло нечто невероятное!
Дарья Сергеевна Дашкова – ударение строго на первую “а” – очень нежно и приветливо улыбнулась, от чего ее лицо вдруг стало по-настоящему красивым и добрым, потянулась, пожала Марийкино предплечье.
– Вы совершенно героическая женщина! – произнесла она без лишней патетики. – А я всего лишь могу сделать так, чтобы усталость не омрачала ваш подвиг!
Марийка распахнула глаза, совершенно не зная, что на это ответить, но…
– Давайте я как раз познакомлюсь с деревней! – по-деловому продефилировала в прихожую няня, не обращая внимания на Марийкину реакцию. – Думаю, что справлюсь и с тремя колясками сама, но первый раз буду благодарна, если покажете местные достопримечательности!
А Никитич между тем тоже осматривал. Только не достопримечательности. Хотя это с какой стороны посмотреть!
– На аборда-а-аж! – раскатисто орал один из близнецов Кошкиных, вися на импровизированном канате…
На том же канате крепились внизу качели, а еще были завязаны узлы, чтобы легче было по нему взбираться на дерево, аккурат к пиратскому домику.
Андрюха шмыгнул носом и подумал, что надо будет своим потом такое сделать…
Никитич подмигнул мальчишкам и прошел в дом.
– Мам, я картоху почистила! – оглушил его с порога звонкий девичий голос.
Это, значит, вторая. Единственная девочка.
– Галя, крикни Федору, чтобы мальчишек загнал руки мыть! – раздался голос Аньки.
Андрей ее не видел, пока мимо сновали только дети, работающие как единый, слаженный организм. Эдакий муравейничек, где каждый важен, каждый значим, каждый связан со всеми другими.
Дочка ставила обед вариться, а старший сын за младшими смотрел, мать, судя по всему, что-то на кухне делала, но где ее дети и кто из них чем занят, прекрасно знала.
А не так уж все и плохо у них, у этих Кошкиных.
Никитич, на себе почувствовавший, что такое трое детей, оценил, как Анька наладила быт в семье. Подумал, что в этом доме живет настоящая семья. Почему-то сейчас Андрей был твердо уверен, что у Кирюхи в этой семье тоже было место. И, скорее всего, самое важное.
– Точно не сбежал, – почти с досадой покачал головой майор и шагнул за порог.
.
Глава 7
– Ты больницы проверяла? – угрюмо насупившись, спросил Аньку Никитич.
– Проверяла, – всхлипнула та, глядя в пол перед собой, как нерадивая школьница. – И больницы, и… – тут ее голос перешел в писк. – Морги…
– Ну в моргах нет, значит, не все потеряно! – попробовал по-своему, по-мужски, приободрить ее Никитич.
И тут же пожалел, что рядом нет Марийки.
Та бы нашла нужные слова, за ручку бы придержала, даже обняла бы…
Он-то, майор, маленькую хрупкую Аньку и тронуть боялся…
– Ну-ну, – несмело накрыл он ее ладонь и тут же руку отдернул. – Рано реветь. Дай-ка мне его приметы особые…
– В смысле? – подняла заплаканный взгляд Анька.
– Ну там родимое пятно какое, шрамы, – откашлялся Никитич.
Он очень боялся, что Анька его сейчас спросит, зачем это, но то ли девица не подумала, то ли быстро переключилась.
– Шрамов нет – ожог есть! – выпалила она. – Вот тут, на руке, – указала на правое предплечье. – Это он малым пеленки гладил и об утюг… – Анька покраснела. – Сильно… А еще у него родинка есть вот тут, – указала на себе место под правой грудью и тут же смутилась, закусив губу.
Никитич нервно сглотнул. Да… С этой родинкой явно было связано что-то такое, что посторонним не рассказывают. Так, как побежали по шнурку на груди ее пальцы, так порозовели щеки…
Любили они друг друга. Любили.
Не сбежал…
– Ты мне серию, номер его паспорта сказать можешь? – сменил тему Андрей.
– В смысле? Могу, но… – тряхнула светлыми волосами она. – Я ж носила в полицию! Не берут в розыск!
– Да я по своим каналам пробью, – отмахнулся майор.
Не мог же он Аньке напрямую сказать, что это у тебя не возьмут! У него, у Никитича, все все возьмут! И потом сами и принесут!
– И фото свеженькое дай! Есть?
– Фото, конечно! – поспешила найти телефон Анька. – Вот! – она открыла кадр, на котором совершенно счастливый белобрысый Кирюха прижимал к себе такого же счастливого белобрысого пацана.
Старшего, видимо.
– Или вот, – Аня пролистнула следующий кадр.
Там Кирилл уже не так широко улыбался, а скорее, с гордостью поглядывал на стоящую у него подмышкой девочку.
– Ну вот еще, – она снова двинула пальцем по экрану, и появились снимки, на которых Кирю-то и видно почти не было.
Зато ж были видны спины, пятки, улыбки и светлые вихры в большом количестве.
– А без детей фото нет? – аккуратно спросил Никитич.
– Не, – расстроенно покачала головой Аня, – без детей нет.
Никитич до боли сжал зубы, с трудом сглотнул нарастающую из груди злость.
Не сбежал!
– Ладно, Анют, – Андрей резко поднялся, сжал хрупкую девичью ладошку. – Я пробью по своим каналам, как будет что, сразу сообщу.
