Ардан на бегу поднимал лапами комья снега и, комкая, отправлял в короткий полет, но Кайшас лишь лениво уклонялся, продолжая посмеиваться над попытками юного охотника.
Так они и соревновались почти несколько часов, пока, вдруг, ученик Эргара не оказался на самом краю Лестниц. Дух Дня, успевший подняться почти в самый центр своих владений, отправлял меткие лучи в глаза Арди.
Приложив лапу ко лбу, прячась от света, юный охотник посмотрел вниз. Действительно – спуск по Лестницам займет у него остатки дня, да и побегать по мокрым, местами обледенелым карнизам у него вряд ли получится.
Если, конечно, он не хочет где-нибудь ушибиться или и вовсе сорваться вниз. После такого Учитель вряд ли отпустит ученика хоть куда-нибудь дальше пределов Хижины.
Охотник толкнул небольшой камень и внимательно проследил за полетом осколка. Тот бился об острые гребни, отлетал от широких настилов, иногда скользя по гладким, обласканным Духом Дня ледяным щитам. Даже если поспешить, Ардан все равно…
– Хочешь, помогу?
Хлопнули могучие крылья и рядом с юным охотником опустился Глаза Облаков. Когда они оказались рядом, Арди понял, что даже если вытянется на задних лапах, то все равно не сможет посоперничать в росте с Кайшасом.
– Как поможешь? – решил уточнить Ардан.
Орел склонил голову на бок, его странные глаза моргнули, а верхнее правое крыло вытянулось в сторону лесных разливов. Отсюда казалось, что Кайшас способен накрыть их целиком, вместе с отряхивающимися от остатков снежных одеял острыми хвойными вершинами; немного щурящимися, забывшими приветствия Духа Дня лиственными тропами; пока еще лениво ползущими по земле ручьями, сбрасывающими ледяную шкуру и очами разливов – бесконечными озерами.
Ардан успел только подумать, что он, в целом не против, как на его предплечьях, слегка царапая кожу, сомкнулись в замок тяжелые когти. И следующее, что смог осознать разум юного охотника, это то, что он бежит уже вовсе не по снегу. То белоснежное, мокрое, почти неосязаемое, на что пытались опираться забавно дрыгающиеся лапы Арди – на поверку оказалось облаками.
Они стелились безмятежными холмами, пока охотник бежал тропами птиц. Ветер резал глаза и рассерженным филином ухал в ушах. Но Ардан этого не замечал. Расправив руки, он мчался среди дорог доселе неведомых ему и, возможно, большинству других земных охотников. Где-то внизу проносились Лестницы, сверкали ледяными клыками горы Алькады, ставшей вдруг такой маленькой и скромной, а Ардан что-то кричал.
Выл во все горло и улыбался до самых ушей. Кайшас смеялся так, как могут смеяться лишь те, кто привел домой в гости старого друга, которому давно уже хотел показать, что вот, смотри, как я живу, теперь мы лучше друг друга поймем.
А Арди все бежал и бежал. Он отталкивался от кучевых облаков, скользил по перьевым, перепрыгивал с одного на другое, а в какой-то момент они поднялись так высоко, что жар Духа Дня едва не обжигал кожу.
– Готов? – проскрипел голос орла.
– К чему-у-у-у-у….
Крик Ардана, постепенно переходящий в вопль, рассек небо Алькады. Кайшас сложил крылья и они, со свистом в ушах, слезами в глазах и радостью в сердце, камнем полетели вниз. Земля менялась местами с небесами, кружась в хороводе осколков реальности, которые юный охотник успевал высмотреть и осознать. Но ему не было страшно. Наоборот. Он чувствовал что-то такое… такое…
Запах каких-то ягод и чего-то… чего-то съестного. Что ему нравилось. Кажется это называлось…
– Ну вот мы и здесь.
Арди понял, что они больше не летят и не падают. Наоборот – раскинув руки в стороны, он чувствовал под своей спиной вовсе не острые камни, голодными муравьями, впивавшимися в плоть, нет это… были самые настоящие муравьи. Маленькие засранцы забирались на тело юного охотника, заставляя того похрюкивать из-за неприятных ощущений.
Ардан вскочил, отряхнулся и чуть было не свалился на задницу. Голова закружилась, а легкие надулись мешками. Тут, внизу, воздуха оказалось куда больше, чем даже на Лестницах, не говоря уже об угодьях, где охотились Эргар и его ученик.
– Дальше сам, – донеслось сквозь гул в ушах. – Не пропади, детеныш.
Арди хотел было прокричать в ответ слова благодарности и уточнить, что он никакой не детеныш, но вместо этого зашелся в кашле и, все же, свалился в траву, еще мокрую от росы. Кайшас только засмеялся и спустя несколько ударов сердца уже скрылся среди застывших в небесах облаках.
Юный охотник улыбнулся и, прикрыв глаза, распластался в траве. Куда мягче, чем острые камни Хижины, куда теплее, чем снежный настил горных троп. А запах… она пахла чем-то… чем-то таким… Арди не мог вспомнить, но ему казалось, что он уже знал этот запах – приветствовал раньше. Когда-то давно. Может во сне… или во сне о другом сне.
Дул ветер. Он гнал тяжелые, кучевые облака, в насмешку принимавшие формы птиц и зверей. Без умолку перешептывались кроны елей, хихикали скрипучие березы, а еще молодые листья, едва-едва появившиеся из набухших почек кленов и дубов, лениво потягивались, встречая весенний рассвет.
Арди потянулся, зевнул, но сумел перебороть негу, внезапно закутавшую его в теплую шерсть. Юный охотник вскочил на ноги, убедился, что времени еще предостаточно и побежал в лес – играть среди разливов.
В это время он еще не знал, что к поляне кто-то приближался.
Глава 8
Юный охотник бегал среди высокой травы, игрался с просыпающимися ручьями, помогая им освобождаться от сладкой весенней неги. Он ловко скалывал кусочки тонкой ледяной пленки, пытаясь выловить ленивых рыб. Иногда останавливался, подолгу всматриваясь в вереницу едва-едва заметных следов среди слегка примятой травы. После этого приходилось едва ли не час обнюхивать деревья, камни и скалистые отломы, оставленные древними ледниками.
Арди не знал охотников лесных разливов и не хотел в первый же сон оказаться в чьем-нибудь желудке лишь потому, что ступил на чужую тропу.
Так, за играми и развлечениями, прошел первый путь Духа Дня юного охотника, отправившегося в самостоятельные приключения. К вечеру, утомившись, Арди выбрал самое раскидистое и крепкое из деревьев. Убедившись в том, что оно не помечено лапами медведя и не искрит длинными полосками шерсти рыси или волка, ученик Эргара ловко вскарабкался по шероховатой коре и устроился на широкой ветви, спрятавшись за кронами.
Юный охотник хорошо усвоил уроки ирбиса. Пока он еще не отрастил плотную шерсть, а его когти не могли свободно рассекать плоть, а клыки – раскалывать кости, то не зачем искушать охотников своим податливым видом.
Улегшись и убедившись, что точно не свалится, даже если Дух Ночи подарит беспокойный сон, Арди начал готовиться ко сну. Как и учил Эргар, он начал со слов благодарности.
– Духи настоящего и будущего, – произнес он, глядя на то, как в вышине, среди широких крыльев Духа Ночи, загораются огни духов прошлого – тех, кто уже ушел по невидимым тропам. – благодарю вас за тропу Духа Дня, что вы постелили под моими лапами. – юный охотник сделал жест лапой – приложив тыльную сторону кулака сперва к груди, там где билось сердце, а затем и ко лбу. – Благодарю тебя, Дух Ночи, что пришел забрать меня с собой в путешествие и лишь прошу – отпусти, когда настанет час.
Арди расправил ладонь и накрыл ей небо.
– Духи старых охотников и матерей – спасибо, что ступали вместе со мной. Моя земля – ваша земля, а ваша земля – мой путь.
На этом ритуал был закончен и Арди, свернувшись калачиком, уснул. Ему даже что-то снилось. Только он не мог понять что именно. Какая-то огромная пещера – сложенная из камня и дерева, но она почему-то словно выросла из земли. Рядом шумел ручей. И кто-то, какой-то мало понятный силуэт – ни зверь, ни птица, стоял на ступеньках. И еще пахло ежевикой. Но только-то немного странно.
Не только ежевикой, а еще чем-то. Чем-то очень…
Арди проснулся от того, что его лицо обожгло. Он протянул лапу и смахнул несколько капель влаги со щеки. Порой такое уже бывало, когда тропа Духа Ночи обрывалась влагой на его лице. Эргар говорил, что это морок и не пройдет еще и пяти сезонов, как тот перестанет тревожить. Надо только потерпеть.
Вот только еще никогда прежде из-за этой влаги Арди не было больно и…
– Пахнет.
Арди, плавно, чтобы не издавать ни звука, но достаточно быстро подобрался. Клыками затянув перевязь перчатки с когтями, он прищурился, глядя сквозь кроны.
– След обрывается, – прозвучал второй голос.
– Ищите… – лающе процедил третий. Грозный и сильный. – слабый запах… двуногих. Их детеныши не умеют ходить тр-р-ропами ср-р-реди листвы.
– Но, вожак, я чувствую, что запах идет по стволу наверх.
– Значит твой нос ошибается, Хар-р-ргли. Ищите!
И несколько теней, скрытых покровами Духа Ночи, метнулись в разные стороны. Самая крупная из них еще немного постояла внизу, принюхиваясь к стволу и земле. Она ворошила мордой траву, иногда разрывая лапами почву, но, все же, угомонилась. Ненадолго замерла, а затем резко посмотрела наверх. Арди не вздрогнул и не пошевелился. Эргар учил доверять своей маскировке, а лишняя суета лишь поможет добыче тебя отыскать.
И не важно, что добычей, в данном случае, оказался сам Ардан.
Глаза волка прекрасно видели в темноте – ничуть не хуже, чем у Эргара и его маленького ученика. Вот только, несмотря на то, что они прекрасно видели, они не знали что именно им нужно увидеть. Поэтому, среди высокой кроны, вожак стаи заметил лишь несколько светлячков и ничего более. Постояв еще несколько мгновений, он гулко рыкнул и бросился вглубь леса.
За все прошедшее время сердце юного охотника лишь немногим ускорило бег. И только сейчас, когда странный запах лесных жителей достаточно рассеялся среди деревьев и земли, Арди позволил себе выдохнуть. Если бы он хоть на секунду дал слабину, волки бы учуяли страх и не стали сомневаться в способностях нюха их ищейки.
– Но почему, – прошептал юный охотник, крепко сжимая ветку. – я не пересек ничьей тропы и не украл ничьей добычи.
Ну а те несколько рыбешек, что он все же выловил, были настолько малы, что вряд ли заставили бы целую стаю искать битвы за территорию.
– У них нет ни одной причины скалить на меня клыки, – нахмурился Арди.
Но все это, как говорил Эргар, мысли следующего дня. Пока надо было выбираться. Учитель всегда говорил, что волки не оставляют добычу и даже если уйдут на какое-то время, то обязательно вернутся по следу. Они живут стаей, не по одиночке, как гордые горные охотники и потому им требуется куда больше добычи.
Подождав еще немного, принюхиваясь к ветру и всматриваясь во тьму ночных троп, юный охотник начал собираться. Он отломил небольшую веточку и затер ей то место, где лежал, чтобы не вызывать лишнего желания выследить запах у рысей или, не приведи дух ночи, кого-нибудь из числа Отравленных-Лей. Кто это такие, Арди не знал – Эргар не любил рассказывать про Отравленных-Лей.
Спустившись на землю, юный охотник приложил лапу к стволу и произнес слова благодарности и, может ему показалось, но дерево как-то иначе скрипнуло под гнетом нарастающего восточного ветра.
Арди буквально прижался к земле, доверившись зрению и нюху. Его глаза не так хорошо видели в темноте, как у Эргара, но и этого было достаточно, чтобы приметь четыре вереницы следов и примятую тропу. Нос же подсказал уже знакомый запах засохшей крови, камней, но и добавил несколько новых и незнакомых приправ… или почти незнакомых? Кажется, эти странные нотки в глубине сознания назывались елью, можжевельником, бурым мхом и…
Юный охотник нахмурился и замотал головой. Это все остатки наваждения Духа Ночи. Он не знал ни этих слов, ни этих запахов. В горах Алькады такое не росло.
– Их четверо, – прошептал Арди выпрямляясь и прячась в густом мраке. – с ищейкой – пятеро. Слишком много для охотничьей группы стаи и слишком мало для переселения.
Эргар, когда наставлял о жизни охотников и добычи, рассказывал, что волки иногда могут переселяться на невероятные расстояния – куда большие, чем любые другие охотники горных троп, лесных разливов или речных и озерных угодий. Но делали это редко и, обычно, вслед за переселением своей добычи.
Но сейчас приходил сезон цветения. А значит – добыча переселялась сюда, а не отсюда.
Юный охотник нахмурился. Ему не нравилось происходящее. Оно противоречило всем законам и правилам, что так усердно приходилось учить в Хижине. Да и следы волков разговаривали странным запахом. Вроде бы в нем все было нормально, но что-то, все же, привлекало внимание и привлекало оно это самое внимание не очень-то приятным образом.
Чем-то напоминая тот случай, когда Арди, по незнанию, решил добыть воду из желтого снега. Эргар еще долго над ним подшучивал, а Ардан все никак не мог избавиться от мерзкого привкуса на кончике языка.
И здесь – то же самое.
– Пожалуй, для первого раза – достаточно, – кивнул своим мыслям Арди. Уроки Эргара прочно въелись в его шкуру. И, как говорил мудрый учитель – “Не можешь? Отступи, подготовься, вернись и закончи начатое”.
Да, конечно придется терпеть насмешки учителя, когда вместо пяти отведенных ему снов, он проведет в разливах всего один, но это куда лучше, чем сойтись на тропе с пятеркой явно нездоровых разумом волков. Да и то, как они перешептывались о запахе двуногих… кто такие эти двуногие? Очередные загадки. Арди, конечно, любил загадки, но только когда они являлись частью историй старого охотника.
Юный же охотник уже развернулся, собираясь поспешить в сторону, где редели леса, поднимаясь по горным тропам, как ветер сменил направление. Стих непоседливый и игривый восточный, а на смену ему задул горячий и дерзкий – южный. Он принес с собой запах воды, шум журчащего ручья, а еще…
Арди прикрыл глаза и несколько раз шумно втянул воздух ноздрями. Этот запах чем-то напоминал ему горных козлов нижних склонов, только иной. Более мягкий. А еще… еще пахло молоком и чем-то… Неуловимым. Призрачным. Таким, как если проснуться под первые подмигивания Духа Дня, сладко потянуться и посмотреть вниз, на склон, где еще только-только поднимаются неторопливые облака. И вот их запах отдаленно напоминал тот, что учуял юный охотник.
И благодаря хвостам Эргара, оставившим на груди ученика несколько длинных фиолетовых полос, он хорошо запомнил, что такой запах нельзя трогать сильным охотникам. Этот запах означал молодую самку, вынашивающую дитя и находящуюся на последних сроках.
Арди нахмурился – сейчас не время вынашивать оленят. Наоборот – сезон, когда охотники и добыча ищут себе пару, еще только впереди. Пройдет еще несколько недель перед тем, как начнется новый Круг Рождения, а ветра и земля наполнятся дурманами, пока не имеющими никакого воздействия на Арди. И все же – запах никуда не исчезал.
Эргар учил, что использовать в качестве добычи самок на сносях следует только в самых крайних случаях, когда Голод уже почти взял верх. Пусть они и легкий и простой ужин, но если каждый раз выбирать именно их, то вскоре добычи не останется вовсе.
Арди развернулся, вновь прижался к почве, но на этот раз – ухом. Не двигаясь, не дыша и заставляя свое сердце стучать все тише и реже, он прислушивался к словам, которые нашептывала ему земля. Она рассказывала о том, что где-то к востоку, в получасе отсюда, вспорхнула куропатка, что на западе, еда ли не в трех часах, топтался неуклюжий медведь, нашедший медовое дупло, а еще…
А еще к водопою бежали волки. Так быстро, что земля, не по своей воле, пыталась обмануть Арди и рассказ о их беге превратился едва ли не в полет – так редко они касались лапами земли.
Юный охотник выпрямился.
Он посмотрел в сторону, откуда пришел запах воды. Маленькая лапа так сильно сжала клык Учителя, что по лишенной шерсти шкуре потекли капельки крови.
Арди понятия не имел, почему олениха понесла в неподходящее время года и, тем более, он не знал отчего эти волки кажутся ему такими странными. Более того – все уроки наставления Эргара учили Ардана, что надо отступить, вернуться, все рассказать, обсудить, обдумать, подготовиться и только после этого вернуться на охотничью тропу.
Тропа…
Юный охотник провел пальцами по волчьим следам.
Но ведь это не была охота…
И стоило ему подумать так, как внутри что-то проснулось. Что-то такое же старое, как пики высокой Алькады и такое же могучее, как ветер, несущий Кайшаса навстречу пожару Духа Дня. Оно развернулось внутри Ардана, расправилось, поднялось в полный рост и без капли страха и сомнений направило взор вперед.
Будто земля под его ногами стала тверже, обещая, что охотник не оступится и не споткнется. Деревья сомкнули кроны над головой, уверяя, что даже самые зоркие очи не смогут заметить его. Ветер, кружа вокруг, низко поклонился и поклялся укрыть и спрятать запах ото всех – не важно, будь то добыча или охотник. А вода… вода она обещала ненадолго задержать волков и не дать им совершить преступления.
Арди не понимал, что происходит, но все же, несмотря на всю свою странность, показалось что так и должно быть.
И юный охотник побежал.
Если бы он видел себя в этот момент со стороны, он бы удивился тому, как его маленькие лапы с легкостью пересекали огромные канавы, кои с трудом смог бы перепрыгнуть сам Эргар. Как ловко он отталкивался от деревьев и камней, паря в воздухе не хуже Кайшаса. И там, где его лапы касались травы, та расходилась кругами, напоминая потревоженную камнем водную гладь.
И звон летел над землей, смеялись деревья, а ветер разносил радостную весть. Звери, услышавшую её, просыпались, не веря своим ушам и глазам, они втягивали воздух, они слушали лес. И тот рассказывал им. Старые легенды, почти забытые мифы. О народе, что жил среди зверей. Народе, что берег этот край, отдавая тому свою кровь и не прося ничего взамен.
– Матабар… – шептали вековые сосны, передавая слухи своим сестрам елям, а те – теткам и сватам, березам и ивам.
– Матабар… – звенела земля, нашептывая истории камням и холмам.
– Матабар… – смеялся ветер, кружа среди бескрайних простор.
Он летел над кронами, стелился по лощинам и полям, пока не поднялся по камням к старым горам, не заставил их вздрогнуть и не закружил среди пещеры одинокого барса. Тот смотрел куда-то вниз, под Лестницы и, почему-то, его глаза светились мерным, белым светом.
Но Арди всего этого не видел и не слышал. Он лишь бежал, пытаясь успеть вовремя. Успеть до того, как произойдет что-то непоправимое.
И он успел.
Спрыгнув с невысокого обрыва, он пробежался по веренице камней, послужившим ему мостом через ручей и оказался прямо перед лицом встревоженной оленихи.
С её черных губ и мягкой, бурой шести, еще капала влага. Маленькие рожки забавно торчали за ушами, а тяжелый, массивный живот, едва ли не касался земли. Кого бы она не вынашивала – это должен быть настоящий гигант. Может быть даже не меньше Леноса.
Олениха, совсем еще молодая, попятилась и опустила вниз голову, выставляя рожки. Они смогли бы причинить Арди вред только если бы он уже был стар и слеп.
– Я сыт в этот час, – произнес Арди, прикладывая ладонь к губам, а затем к земле. – я не ищу твоей жизни, будущая мать.
Самка какое-то время не двигалась, после чего начала шумно дышать. Её ноздри раскрывались подобно зобу жабы, а затем так же шумно сдувались.
– Ты странно пахнешь, горный детеныш, – произнесла она голосом, в котором, отчего-то слышались раскаты весеннего грома и первой капели. – Ты пахнешь, как двуногий, плутающий по невидимым для него тропам и оскверняющим старые камни железом. Ты пахнешь как ирбис, едва-едва открывший глаза и облизнувший свои когти, и ты пахнешь, как… – она втянула воздух еще глубже, после чего в глубоких карих глазах Арди заметил искрящиеся звезды. Но, наверное, ему показалось. – Матабар.
Матабар… эти звуки от чего-то отозвались эхом внутри юного охотника, но не минуло и одного удара сердца, как они свернулись внутри и укрылись словами Эргара, произнесенными тогда – в первый день охоты, и уснули.
Да и не было у Арди времени размышлять над ними – мурашки побежали по загривку, а то место, где у Эргара вечно плясали хвосты, сжалось. Волки подбирались все ближе.
