– Кристально ясно, Леонид Викторович. Извините за беспокойство.
Ясно ей, как же. Недели не пройдет, как придется искать новую секретаршу. Эта явно из тех, кто спит с боссами для продвижения по карьерной лестнице.
Она повернулась, чтобы уйти, но на пороге столкнулась с входящим мужчиной в костюме, который стоил как подержанный Мерседес.
– Валентин Михайлович! Проходите, Леонид Викторович вас ждет.
Когда дверь за ними закрылась, я мысленно добавил в список дел поиск новой секретарши. С этой будут только проблемы. И мне хватает проблем с женщинами, чтобы добавлять еще одну.
После тяжелого разговора с Валентином – бывшим клиентом, который, оказывается, пришел не возвращаться, а предупредить о странностях в их системе безопасности – я открыл сейф и достал старую фотографию.
Я и Северов на охоте, оба улыбаемся, обнявшись как братья. Рядом с нами Лена, моя жена, смотрит в камеру с едва заметной улыбкой.
Какой же я был наивный идиот.
Разорвал снимок на мелкие кусочки. Улыбка жены теперь казалась мне насмешкой, а дружеское объятие Северова – удавкой. Да, я был слеп. Но больше этого не повторится.
Взлом в «АлмазИнвесте» выглядел как обычное ограбление, но что-то в деталях настораживало. Слишком профессионально, слишком избирательно. Словно кто-то искал конкретную информацию.
Совпадение? Не верю в совпадения. В этом мире все связано – особенно дерьмо, которое обязательно найдет вентилятор.
Интерком на столе ожил, прерывая мои размышления:
– Леонид Викторович, к вам Мирослава Орлова. Говорит, по личному вопросу.
Я нахмурился:
– Кто?
– Владелица ювелирного бутика «Лунный камень». Она не записана, но очень настаивает.
– У меня нет времени на…
– Она говорит, что это касается Виталия Князева и последних ограблений.
Я замер. Имя Князева всплывало в моем собственном расследовании, связанном с исчезновением бывшего друга. Слишком много совпадений для одного дня.
– Пусть войдет, – решил я. – И, Анна, больше никаких посетителей на сегодня.
– Конечно, Леонид Викторович, – в голосе секретарши появились заискивающие нотки. – Хотите, чтобы я принесла еще кофе? Или, может быть, что-нибудь перекусить? Вы весь день ничего не ели.
Боже, дай мне сил не придушить эту назойливую блондинку.
– Просто пригласите посетительницу.
День определенно обещал быть длинным. И судя по тому, как развивались события, очень интересным.
Дверь открылась, и я на мгновение забыл, зачем вообще вернулся в этот офис. На пороге стояла женщина, которая заставила мое сердце пропустить удар – впервые за целый год.
Высокая, стройная, платиновая блондинка с небесно-голубыми пронзительными глазами. Дорогой, но сдержанный костюм не мог скрыть изящество фигуры. А во взгляде читалась смесь решимости и затаенного страха.
– Мирослава Орлова, – представилась она, делая шаг в мою сторону. – Мне сказали, что только вы можете помочь в моей ситуации.
Кто-то явно приукрасил мои возможности.
– Это зависит от ситуации. И от того, что вам известно о Виталии Князеве.
Глава 2
Глава 2 Мирослава
Я ненавижу просить о помощи. Особенно мужчин.
Сидя в кабинете Леонида Ратникова, я чувствовала, как внутри нарастает знакомое раздражение. Снова приходится объяснять, доказывать, просить. Снова оказываться в позиции слабой. И снова – перед мужчиной с холодным взглядом и этой невыносимой самоуверенностью в каждом жесте.
– Итак, Мирослава Андреевна, – его голос звучал так, словно он делал мне одолжение, – расскажите подробнее о вашей связи с Виталием Князевым.
«Связи».
Само это слово заставило меня внутренне содрогнуться. Словно Виталий до сих пор имел на меня какие-то права. Словно мы до сих пор были чем-то связаны, кроме горечи и страха.
– Бывший муж, – я старалась говорить спокойно, хотя в горле стоял ком. – Развелись год назад. Он финансист, специализируется на сомнительных сделках и манипуляциях на рынке ценных бумаг.
– И вы знали об этом, когда выходили за него?
Вот оно. Типичный мужской подход.
Раз была с негодяем – значит, либо дура, либо такая же. Виталий, его деловые партнеры, даже мой отец – все они считали женщин существами второго сорта. Теперь к этому списку можно было добавить и Ратникова.
– Когда я выходила за него, он был подающим надежды аналитиком в крупном банке, – я не собиралась оправдываться, но и позволить ему судить меня не могла. – Вся грязь всплыла позже.
Он что-то отметил в блокноте. Наверняка «наивная дура».
И самое обидное – я не могла с этим спорить. Дура и есть. Клюнула на красивые слова и обещания. Поверила, что он поддержит мой талант, а не попытается его присвоить.
– Причина развода? – спросил он, не поднимая глаз.
– Официальная или настоящая? – внутри снова вспыхнул гнев. Всегда эти игры. Никто не хочет знать правду.
– Обе.
Я почти физически ощутила, как разрываюсь между желанием выложить всю горькую правду и стремлением сохранить хотя бы видимость контроля над ситуацией. В конце концов, этот человек был мне чужим, а я доверила ему слишком много.
– Официально – несовместимость характеров. На деле – он пытался присвоить мои разработки. А когда я заикнулась о разводе, намекнул, что я могу не дожить до суда.
Страх. Вот что я чувствовала тогда.
Животный, парализующий страх, когда муж, человек, с которым ты делила постель, говорит такие вещи без тени улыбки. И стыд – за то, что позволила загнать себя в угол, за то, что не распознала его истинную сущность раньше.
Ратников смотрел на меня с легким интересом. Не сочувствием – именно интересом. Как энтомолог на редкое насекомое.
– И все же вы дожили.
А ты ждал другого исхода?
– У меня были доказательства его махинаций, – позволила себе холодную улыбку, хотя внутри все дрожало от воспоминаний. – Страховка, так сказать. Он получил развод и обещание моего молчания, я – свободу и право на мои разработки.
Свобода. Какое обманчивое слово.
Год я жила с ощущением, что Виталий вот-вот нанесет удар. И теперь это происходило – красные розы без шипов, разгромленный бутик, анонимные звонки. Снова страх загонял меня в угол, снова я вынуждена обращаться за помощью к чужому человеку.
Ратников продолжал изучать меня взглядом, от которого пробегал холодок по спине. Серые глаза, как зимнее небо – безжалостные и пронзительные. На скуле тонкий шрам, придававший его лицу хищное выражение. Весь его облик кричал об опасности, и все же… что-то в этом человеке внушало странное доверие. Может быть, его прямота? Или уверенность, с которой он держался?
– Почему вы считаете, что за нападениями стоит именно Князев? – его вопрос вернул меня к реальности.
Я показала ему фотографии разгромленного бутика, объяснила про розы без шипов – символ, который Виталий использовал как предупреждение. Все время, пока я говорила, Ратников сохранял каменное выражение лица.
Интересно, он вообще умеет улыбаться?
– Как вы узнали обо мне? – спросил он неожиданно.
Я почувствовала легкое превосходство. Наконец-то я могла показать, что тоже владею информацией:
– В определенных кругах ваша репутация… выразительна. Говорят, вы решаете проблемы, которые не по зубам официальным структурам. И якобы у вас личные счеты с некоторыми деловыми партнерами Князева.
Что-то промелькнуло в его глазах – быстро, как тень от облака. Затронула ли я больную тему? Или это просто игра света?
– Хорошо. Я возьмусь за ваше дело.
Его согласие застало меня врасплох. Я готовилась к долгим объяснениям, к необходимости убеждать и уговаривать. А он просто… согласился?
– При одном условии, – добавил он, и я внутренне вздрогнула. Вот оно. Конечно, у таких, как он, всегда есть условия. – Вы будете следовать моим инструкциям беспрекословно. Без обсуждений, без компромиссов. Если я скажу закрыть бутик – вы закроете. Если скажу не выходить из дома – будете сидеть дома. Ясно?
Жар поднялся к моим щекам, и я с трудом подавила желание встать и выйти. Снова контроль. Снова диктат. Как будто я вернулась в свой брак – туда, где каждое решение принимал Виталий.
– Послушайте, я пришла к вам за профессиональной защитой, а не за новым контролирующим мужчиной в моей жизни, – слова вырвались сами собой, резче, чем я планировала. – Я не собираюсь становиться безвольной куклой.
– Тогда вам лучше поискать другого специалиста.
Его тон остался ровным, но я почувствовала холод, исходящий от каждого слова. Этот человек не привык к возражениям. Возможно, он не так уж отличался от Виталия – только методы другие.
Внутри боролись два чувства: гордость и страх. Гордость требовала встать и уйти, хлопнув дверью. Страх шептал, что Ратников, возможно, единственный, кто действительно мог помочь.
– Сколько это будет стоить? – спросила я, отступая.
– Вы получите счет, когда работа будет выполнена.
Уклончивый ответ. Как удобно. Снова позиция силы – он определяет условия, я подчиняюсь. Почему все отношения с мужчинами сводятся к этому?
– Я предпочитаю знать условия заранее, – настаивала я.
– Не сомневаюсь, – в его голосе промелькнула насмешка, от которой захотелось влепить ему пощечину. – Но в данном случае цена будет зависеть от сложности ситуации. Которую мы пока не определили.
Он встал, давая понять, что разговор окончен. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой – он буквально заполнял собой пространство кабинета. Рядом с ним я, несмотря на свой немаленький рост, чувствовала себя хрупкой и уязвимой. Это бесило еще больше.
Когда я вышла из здания «Щита», меня трясло. От злости, от унижения, от странного, необъяснимого волнения. Ратников был олицетворением всего, что я ненавидела в мужчинах: властность, самоуверенность, покровительственный тон.
И все же… что-то в нем зацепило меня. Может быть, эта непробиваемая уверенность? Или скрытая за холодным фасадом боль, которую я заметила, когда упомянула о его «личных счетах»?
Соберись, Мира. Он всего лишь средство. Способ решить проблему и вернуться к нормальной жизни.
Но где-то в глубине души я понимала – нормальная жизнь осталась в прошлом. И этот ледяной человек с серыми глазами теперь был частью моего настоящего. Нравилось мне это или нет.
***
Вечером, когда люди Ратникова закончили установку систем безопасности в бутике, я чувствовала себя опустошенной. Весь день, наблюдая за их работой, я боролась с противоречивыми эмоциями. С одной стороны, профессионализм этих мужчин впечатлял и вселял надежду, что теперь я действительно под защитой. С другой – я снова теряла контроль над своей жизнью.
Когда их руководитель, Кравцов, объявил, что теперь они должны установить такие же системы в моей квартире, я взорвалась:
– Исключено! Не сегодня. Я устала и хочу отдохнуть.
На его лице отразилось удивление, быстро сменившееся хмурым неодобрением. Видимо, сотрудники Ратникова не привыкли к отказам.
– У меня приказ… – начал он.
– А у меня нет настроения превращать свою квартиру в крепость среди ночи, – отрезала я. – Скажите своему Ратникову, что я не его подчиненная.
Слова вырвались сами собой, резкие, как пощечина. Но они отражали то, что накипело за день: ощущение, что моя жизнь снова выходит из-под контроля, что выбор опять делают за меня. Мне нужно было это высказать, чтобы не задохнуться.
Уже дома, лежа в постели, я анализировала свои чувства к Леониду Викторовичу. Раздражение – да. Недоверие – безусловно. Но было что-то еще… что-то, чего я не хотела признавать даже перед собой.
Интерес? Любопытство? Или, не дай бог, влечение?
Прекрати. Ты просто устала и запуталась. Он всего лишь человек, которого ты наняла для работы.
Телефон на прикроватной тумбочке завибрировал. Сообщение.
«Не отключайте телефон на ночь. Л. Р.»
Даже в текстовом сообщении чувствовалась его властность. Ни «пожалуйста», ни полного имени – просто приказ и инициалы, словно я была обязана понимать, от кого это.
«Еще указания, мистер Ратников?»
Ответ пришел мгновенно:
