Инна Дворцова "Ведунья из Забытой пустоши"

Легко ему говорить «Во всём разберёшься». А если у меня не получится? Если я не оправдаю его надежд, что будет?

Дрожа от страха перед неизвестностью, я задаю ему вопрос напрямую.

– Я не мог ошибиться, – «успокаивает» меня он, – ты именно та, которая нам нужна.

– Почему ты так уверен? – спрашиваю я. – У меня нет даже частички магии, и с детьми я не умею обращаться. У тебя же какая-то непрошибаемая уверенность, что я именно та, которую ты ищешь. Откуда ты знаешь, что не ошибся? Ведь на казнь могли повести меня вместо совсем другой женщины.

Нертос внимательно осматривает меня своими невозможно притягательными глазами, словно знает ответ наперёд, только подтверждает его правильность.

– Определённо это ты, – довольный результатом осмотра, заявляет он. – У меня прекрасная память и, увидев человека один раз, я больше никогда его не забываю.

А вот это уже проблема. Моя большая проблема. Об этом я как-то не подумала. Вдруг моя предшественница его действительно знала, а я тут изображаю из себя Незнайку на луне.

– А мы были прежде знакомы? – осторожно спрашиваю я. – Видите ли, я была не в самом приятном месте на свете, и там со мной совсем невежливо обращались. Это я к тому, что могу что-то или кого-то забыть.

– Мы не встречались прежде, но я тебя знаю. И нужна мне именно ты.

Глава 7. Загадки домика ведуньи

Не люблю я загадки. Я человек, который предпочитает разговаривать напрямую, и подковёрные игры не для меня.

– По каким таким приметам вы поняли, что я это я, а не кто-то другой, – задаю животрепещущий вопрос.

Правда, кто ему нужен: я или та другая, место которой я заняла? Как же всё запутано.

– Расскажу, когда вернусь, – заявляет Нертос, – обустраивайся. Пока ни с кем не разговаривай. Не нужно пока это.

Он выходит из избушки, а я только и слышу, что он туда-сюда ходит по двору, всплески воды и скрип журавля на колодце. Спасибо, хоть воды натаскал, а не бросил просто так. Мышцы болят жутко, но если не двигаться, то этот процесс затянется надолго. Я отправляюсь во двор. Склоняюсь, чтобы выдергать траву возле бассейна.

– Жаннет, воды наносил. В бассейне она и так есть. Я наполнил бочку для питья и приготовления пищи, – говорит Нертос. – У матушки Матильды была ещё одна бочка, предназначенная для купания. Её я тоже наполнил. Провизию оставил, поешь.

Он направляется в лошади. А у меня сердце превращается в решето, которое усиленно гонит кровь с кортизолом к мозгу и мне уже страшно оставаться одной.

– Не бойся, – произносит Нертос. – Матушку Матильду все уважали и побаивались. Её преемницу никто не тронет.

Я не успеваю даже открыть рот, чтобы возразить, как он уже птицей взлетает на лошадь. Мою лошадку привязывает к луке седла, как запасную.

Ну, что ж, надо обживаться. Выхода-то другого нет. Идти некуда. Куда я попала, не знаю. Повезло, что хоть не зажарили на костре и подвернулся этот весьма неплохой домик.

Я, как кавалерист, ковыляю на задний дворик, чтобы посмотреть, что там.

Такой же заросший двор с примятой травой от домика до колодца. Нертос оставил свой след в буквальном смысле. Я, опираясь на снятую с забора жердь, иду по тропинке. Так, так, так, непростая это трава. Ох, непростая. Видимо, огород с лекарственными травами матушки Матильды разросся до неприличных размеров.

Это так кажется, что одна трава сорняк, а другая лечить может.

А вот и нет, любая трава лечить может, если знать к ней подход. Даже ядовитые травы тоже лекарственные.

Одни травы собирают в тени, именно там лучше всего растёт черемша, барвинок, примула весенняя, окопник, ноголист, жёлтый корень, фиалка душистая. На солнце они растут плохо.

Или взять, казалось бы, банальную мяту, которая мелисса. Она-то одинаково хорошо растёт и свету и в тени, так?

Так, да не так, на свету у неё более крупные и мясистые листья, а вот запах, ради которого её и выращивают, на солнце не такой сильный. А в тени, наоборот, некрупные, зато ароматные листья.

Кажется, я села на своего любимого конька. В университете я обучалась на кафедре ботаники, и диплом у меня был на тему: «Лекарственные и ядовитые растения средней полосы России». Рассуждать на тему растений я могу бесконечно. Они моя любовь навеки.

Во всяком случае, я хотя бы что-то понимаю в ведовстве. Я буду травницей. Вот только разберусь с тем, что растёт на участке, а что в лесу и на лугу.

Конечно же, крапива, которая притаилась в густых зарослях лопуха и ужалила меня, едва я делаю шаг в сторону с дорожки.

Многие растения уже непригодны для приготовления лекарств, потому что слишком большие.

– Так, тебя я выкопаю и корешки засушу пока, – говорю я лопуху, – Листья твои слишком большие, из них я отожму сок, приготовлю салат, куда добавлю ещё и лебеды, которая вон там виднеется, и жгучей крапивы.

– Мыслишь в правильном направлении, – слышу я приятный женский голос, немолодой, но ещё и не дряблый старушечий.

Оглядываюсь, может быть, соседка забежала познакомиться. Нет никого. Видимо, от голода и усталости звуковые галлюцинации начались.

– Соседка! Щаз! Не смеши мои тапочки, – опять тот же голос, – До ближайших соседей тут верста.

Ё-моё! Куда я попала? Кажется, у меня едет крыша. Наверное, сказывается потрясение от сжигания на костре или попадания в этот мир.

От потёкшей крыши травки не помогут, а мозгоправа здесь нет.

– Хватит себя накручивать, – женщина не сдаётся. – Иди лучше травы инспектируй, да дом отдрай. Скоро вечер, как спать будешь?

А ведь права она. Надо домом в первую очередь заняться. А потом на чердаке проверю, вдруг там кто-то спрятался и меня пугает.

Как старая бабка, охая и кряхтя под весёлый женский смех я добираюсь до дома. Набираю в ведро воды, чтобы два раза не ходить, и волоку к двери.

Я хочу спать, а не мыть дом. Может, я сегодня просто смету паутину?

– Так, давай не ленись, а то мне тут лентяйки не нужны, – я ощущаю болезненный толчок под рёбра, подкрепляющий мотивационную речь.

Как же мне всё это надоело на родине, попала сюда, и опять двадцать пять. Мой, стирай, убирай и всё это без пылесоса и стиральной машины. Как же страшно раньше люди жили, всё ручками делали и, судя по обстановке, на прислугу рассчитывать нечего.

Получаю ещё один пинок под бок, а вокруг никого. Не буду обращать на это внимание. Я обнаруживаю метлу в коморке возле входа, в ней ещё есть тряпки, вёдра и ещё что-то, потом разберу.

– Прежде чем спасать приличных женщин, нужно сначала в доме убрать, – бурчу я, чтобы не сойти с ума.

Если я буду разговаривать вслух сама с собой, то назойливого голоса я у себя в голове не услышу.

Обметаю паутину, стараясь не поднимать много пыли. Может, расположиться на ночлег во дворе, мелькает у меня крамольная мысль, когда взгляд падает на раскидистое дерево возле дома.

– Не думай даже, – возмущённо кричит мне в ухо голос, и я от неожиданности поднимаю в воздух всю пыль, собравшуюся в доме. Прочихавшись, я поднимаю глаза и оседаю на пол, теряя сознание.

– Что нынче за народ хилый пошёл, – слышу я как будто издалека ехидный женский голос.

Глава 8. Проверка

– Вставай давай, хватит валяться, – грубо говорит мне прямо в ухо женщина. – Призрака, что ли, никогда не видала?

Я приподнимаюсь – и действительно призрак. Нависает надо мной, сурово сведя брови и уперев руки в боки. Пыль давно осела, но женщину средних лет с ехидной улыбкой на устах вижу отчётливо.

– Кто вы? – спрашиваю я на удивление твёрдым голосом. – И что здесь делаете?

– Да нет, милочка, это кто ты ? – тыча мне пальцем в грудь строго говорит призрак. – Что делаешь ты в моём доме?

От её выражения лица и сурового голоса я малость трушу. Совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы захотеть обратно в свой мир к тунеядцу мужу и гопникам, отправившим меня сюда.

– Вы ведунья, которую я должна заменить? – робко предполагаю я, обхватывая плечи руками.

– Должна не должна, это я ещё погляжу, – она резко взмывает к потолку и растворяется в солнечных лучах, – какая из тебя преемница ведуньи, – доносится откуда-то сверху её голос. Я облегчённо перевожу дух, но рано радуюсь.

Призрачная тётка появляется прямо под носом, заставляя меня испуганно икнуть, поспешно прикрывая рот ладошкой. Неудобно как-то получилось. Некультурно, я всё-таки учитель, некстати вспоминаю я.

– Что сидишь? – грубо говорит она, подлетая к лицу. – Солнце скоро сядет, дом три года без уборки, а она расселась тут.

Призрак упирает руки в бока и топает ногой.

– Вставай, вставай, работы … не проверн е шь, – продолжает она мне грубить, произнеся нецензурное слово из трёх букв.

Надо же, и тут так выражаются, удивляюсь я, и ненормативная лексика волшебным образом ставит мозги на место. Вспомнив свою свекровь, я не хочу повторения пройденного. Урок выучила, благодарю покорно.

– А не пошла бы ты… – спохватываясь, что женщина всё же старше и нужно быть вежливой, я повторяю, – а не пошли бы вы…

– Ну, куда? – заинтересовалась она.

Ругаться неприлично, что обо мне подумают в Забытой пустоши, поэтому я смягчаю готовые сорваться нецензурные слова.

– На встречу со своим телом. Уходите, в конце концов, на покой, – излишне эмоционально говорю я.

От хохота призрака завибрировал воздух в доме.

– Ну, слава богу, а то уж я подумала, что очередная клуша пожаловала, – доносится до меня сквозь смех.

Да уж, скучно с ней точно не будет.

– Ещё одну проверку прошла, – отсмеявшись произносит она. – Давай поскорее следующую проверку проходить.

А баба-то с придурью, осторожно думаю я. Мало ли какие у неё способности, может, ещё и мысли умеет читать.

– Что нужно делать? – устало спрашиваю я.

Быстрее бы покончить со всем этим и поспать. По сравнению с её дурацкими проверками даже уборка уже не кажется такой страшной.

– Вытяни правую руку, сосредоточься и уверенно произнеси: «Veni ad dominam grimoire», – учит меня призрачная ведьма.

Да, так я и стала произносить непонятно что непонятно за кем. Так и опомниться не успею, как окажусь в преисподней. Нет уж, ищи другую дуру.

– Что вот сейчас за тарабарщину вы произнесли? – требовательно спрашиваю я.

– Заклинание призыва, – хитро отвечает она, – или ты хочешь драить дом и участок за ним целый месяц?

Я испуганно мотаю головой.

– Кого хоть призываем? – уточняю я на всякий случай, выцепив из её тарабарщины слово гримуар. Кто это, я не знаю, а вызывать непонятно кого ради уборки верх глупости.

– Ох и непонятливая мне ученица попалась, – сетует непонятно кому ведьма, – дословно звучит так: «Приди к хозяйке, гримуар». Вольный перевод, разумеется.

– Кто такой гримуар? – допытываюсь я.

– Что нынче за ведьмы пошли, – театрально закатывает глаза призрак ведуньи, прикладывая ко лбу ладонь, – даже не знают о гримуаре. Азы, так сказать, ведьминского обучения.

– Я оценила всю глубину моего провала в качестве ученицы ведуньи, – подыгрываю я ей. Чем бы тётушка не тешилась, лишь бы не буянила.

– Слушай и запоминай, неуч, – призрак матушки Матильды наслаждается происходящим. И я даже её понимаю. Три года одиночества в качестве призрака провести, и не так взвоешь. – Гримуар – колдовская книга с заклинаниями, рецептами снадобий и зелий, талисманов и амулетов. Короче, учебник магии для ведьмы. Он передаётся из поколения в поколение, и каждая новая ведьма дополняет его своими волшебными разработками.

– А мне она зачем? Я не умею колдовать, – с опаской произношу, отшатываясь от её радостного оскала.

– Вот мы сейчас это и проверим, – говорит тётушка Матильда, потирая руки, – давай повторяй за мной «Veni ad dominam grimoire».

– Вени эд доминам гримуар, – уверенно повторяю я и вытягиваю правую руку. Ничего не происходит.

– Может, мне нужно более повелительно сказать? – спрашиваю я призрак ведьмы. Она лишь пожимает плечами, мол разбирайся сама.

– Вени эд доминам гримуар, – твёрдо и решительно произношу я, таким тоном, каким обычно призывала класс к порядку.

Опять безрезультатно. Что я сделала не так? От волнения я начинаю мерить шагами комнату, размышляя, где я ошиблась.

– Последняя попытка, – напоминает мне призрак.

Ну, хорошо же. «Кто я тварь, дрожащая или право, имею», вспоминаются слова Фёдора Михайловича. Точно! Вот он ответ! Раз я наследница, значит, имею право взять свою книгу.

– Veni ad dominam grimoire, – безошибочно повторяю слова призыва, твёрдо и уверенно, как будто всю жизнь только так и брала книги в библиотеке.

Не торопясь, вытягиваю руку. Спешка здесь неуместна. Книга придёт тогда, когда мне нужно. Именно этим знанием я прониклась.