– Ох, – выдыхает Батул и, схватив меня за локоть, прямо босиком тянет на выход.
Мы торопимся по коридору, а позади я слышу, как быстро стучит трость Давии.
– Стой! – выкрикивает она. Мы резко замираем и оборачиваемся. Давия что-то быстро говорит девушке на арабском, и та скрывается в одной из комнат. Давия кивает, и Батул заталкивает меня туда же.
– Что? – спрашиваю испуганно. – Что происходит?
Мы заходим в комнату, подобную той, в которую меня поселили, но здесь пусто. Девушка, которой Давия что-то сказала, скрывается в гардеробе, а потом выбегает оттуда с каким-то платьем. Меня же продолжают тащить по комнате к ванной.
Батул ставит меня возле раковины и, открыв воду, помогает быстро смыть кровь с рук и лица. Потом сдергивает с меня сорочку, заставляя поежиться от стыда и прохлады. Я не успеваю даже прийти в себя, как на меня накидывают расшитый серебряными нитями темно-зеленый халат с запахом и быстро завязывают тонкий пояс. Я дергаю декольте, потому что грудь так и норовит из него выскочить.
– Оставь, – бьет меня по руке Батул и приглаживает мои растрепанные волосы. Потом снова хватает за локоть и тащит на выход из комнаты, по дороге перебросившись парой слов с Давией. Как только мы оказываемся в коридоре, Батул прибавляет шаг. – С господином не спорить. В глаза не смотреть. Первой не заговаривать. Как зайдешь в комнату, сразу же молча встанешь и опустишь голову. Ничего не говори. Жди приказов. Если ослушаешься, наказание может быть самым суровым, какое тебе даже в голову не придет. Все поняла?
– Поняла, – киваю испуганно. – Батул, а зачем он меня зовет?
– Думаешь, господин передо мной отчитывается? – рявкает она недовольно.
Потом к нам подбегает еще одна девушка. Набрасывает мне на голову платок, и Батул натягивает его мне на лицо, оставляя открытыми только глаза.
– Откроешь только если господин прикажет. А до этого ни на кого не смотришь, ни с кем не говоришь, ясно?
Молча киваю, чувствуя, как внутри меня начинается шторм. Сердце колотится так, что вот-вот выскочит из груди. Все тело бросает в жар так сильно, что даже подташнивает. Голова опять кружится. Несильно, но достаточно, чтобы меня слегка вело в сторону, когда Батул продолжает тащить меня по коридору.
Знать бы еще, что меня ожидает в комнате этого устрашающего мужчины. Боль или облегчение? Может, он отпустит меня? Может, сжалится и позволит уйти? Я не рассчитываю на то, что он посадит меня в самолет и отправит домой. Пусть просто выпустит за ворота собственного особняка, а дальше я как-нибудь справлюсь.
На самом выходе из гарема мы резко тормозим, когда перед нами появляется госпожа Фарида. Сейчас ее волосы распущены и роскошными глянцевыми локонами рассыпались по плечам. Черные, как смоль, отливают шелком в свете небольших ламп, висящих на стенах.
На ней длинный шелковый халат бежевого цвета. Ткань так удачно драпируется, что подчеркивает ее соблазнительные формы. И пышную грудь, и тонкую талию, и округлые бедра, и длинные, стройные ноги. В руке у нее бокал с жидкостью, по виду напоминающей вино. Разве они пьют алкоголь? Но, кажется, в этом особняке и в мире, куда я попала, свои правила.
Госпожа окидывает меня своим цепким взглядом, а потом впивается им в Батул. Они о чем-то говорят, и Фарида все сильнее хмурится, постепенно превращаясь в мрачную тучу, которая вот-вот разразится грозой.
Она отдает стоящей рядом служанке свой бокал и идет ко мне, щелкая своими расшитыми золотом шлепанцами. Встает вплотную и хватает меня одной рукой за щеки. Резко задирает мою голову и впивается в лицо взглядом.
– Если позволишь себе лишнее, твоя жизнь превратится в ад, – шипит она, словно змея. – Я лично его тебе обеспечу.
– Госпожа, – шепчу, – помогите сбежать. Обещаю, что не вернусь.
Она кривит свои вишневого цвета губы в пренебрежительной улыбке.
– Если бы ты сейчас не шла к Сауду, то получила бы не меньше пяти ударов палками по пяткам за свою дерзость, мелкая шармута. Но тебе повезло. Иди и делай все, чтобы господин был доволен.
На этих словах она чуть ли не скрипит зубами. Видно же, что ей больно от того, что он позвал меня. Ну почему не помочь мне сбежать? Одной проблемой для нее было бы меньше.
Фарида резко дергает головой, и меня ведут дальше.
Мы пересекаем просторный вестибюль с фонтаном, журчание которого добавляет уюта этому просторному помещению. Только вот сейчас даже он не успокаивает мои нервы. Взгляд прикован к двойным дверям, ведущим, судя по всему, на мужскую половину особняка.
Двое крупных мужчин, стоящих у дверей, распахивают их, и мы с Батул заходим в святая святых шейха Сауда.
Здесь атмосфера другая. Более строгая. Стены чуть темнее, но светильники такие же. Ковры тоже похожи. Запах другой. Более тяжелый, мускусный, мужской. А еще мне кажется, что среди этого букета восточных ароматов я могу распознать парфюм шейха и запах его сигары.
По телу прокатывается волна неприятной дрожи, когда мы преодолеваем длинный коридор со множеством дверей, в конце которого расположена лестница. Минуем три этажа, оказываясь на самом верхнем. Мне кажется, мы зашли в одну из башен, расположенных по периметру дома. Меня заводят в просторную комнату и оставляют там.
Становлюсь у двери, опустив взгляд в пол. Борюсь с собой, чтобы не поднять голову и не начать рассматривать окружающую обстановку. Свет тусклый, но я могу разглядеть узоры на роскошном ковре. Никогда не любила такие. Они всегда ассоциировались у меня с теми, которые висели у бабушек на стенах. Но в этом дворце они подобраны так, что гармонируют с обстановкой, не удешевляя ее.
Когда, простояв несколько минут, понимаю, что ничего не происходит, осмеливаюсь чуть поднять голову. А потом резко опускаю взгляд в пол, захлебнувшись воздухом, который вдохнула. Стоило мне поднять взгляд, я столкнулась им с тяжелым, мрачным взглядом шейха. Но даже то, что я опустила голову, теперь не спасет меня от его гнева. Потому что в следующую секунду он, так же, как и его жена, хватает меня одной рукой за щеки и, резко дернув, заставляет поднять голову. Смотрю в глаза шейха и понимаю, что в них уже написана моя смерть…
Глава 14
– Как ты осмелилась поднять голову? – грозно рычит мужчина, а у меня от его голоса по коже бегут мурашки.
Все тело натягивается, словно струна. Глаза становятся огромными от страха. Это не Кариба, которой я могу угрожать. Или, как минимум, дать отпор. От этого мужчины веет не просто опасностью – смертью. Он может сейчас положить руку на мое горло, сжать, и я даже пикнуть не успею, как отправлюсь к праотцам.
– Простите, – пищу. – Я подумала, что меня… что меня обманули. Сказали, что вы позвали меня, но на самом деле в комнате никого нет.
Он прищуривается и испытующе вглядывается в мои глаза, как будто пытается прочитать в них ложь.
– Я вот думаю, а стоило ли вытаскивать тебя с арены? Забирать у Абида. Может, стоило отдать тебя на растерзание голодным зверям? И я сейчас не про животных. А самому просто сидеть в стороне и наблюдать, как они это делают. Как по кускам растаскивают твое молочное тело. Как голодными пастями набрасываются на нежную кожу и терзают ее, пока ты не испустишь последний вздох.
– По… почему? – спрашиваю, заикаясь.
Он так красочно описал, что могло бы со мной случиться, что волоски на теле встают дыбом от одной мысли, что я могла не избежать этой участи.
– Может, тогда бы ты не считала себя вправе набрасываться на мой гарем. Ты кто такая, маленькая тварь, чтобы бросаться на мою фаворитку? Кем ты себя возомнила, что считаешь себя вправе поднимать руку на мою женщину? Или решила, что я забрал тебя с арены, потому что ты свела меня с ума? Если это так, хочу, чтобы ты зарубила на своем маленьком носу. Ты – никто. Пыль. Песчинка в пустыне.
– Я не… – пытаюсь качнуть головой, но шейх сильнее дергает мой подбородок, фиксируя его на месте. – Я не пыталась. Вы все не так поняли.
– Мне плевать, что ты там бормочешь. Ты только пришла в мой гарем, а уже испачкала руки кровью моей фаворитки.
Внезапно во мне поднимается волна негодования, и я резко вскидываю руку. Шейх реагирует молниеносно. Хватает меня за запястье и сжимает так, что рана на ладони начинает пульсировать, и я кривлюсь от боли.
– Это не я ее кровь пролила, а она – мою, – шиплю и хватаю ртом воздух. – Она приставила мне кинжал к горлу, я только защищалась.
– Ты еще смеешь мне врать? – цедит он.
– Не вру я! – выкрикиваю прямо в лицо шейху, а потом вжимаю голову в плечи, когда встречаю полный ярости взгляд.
– Ты мелкая шармута Абида, – брезгливо кривясь, цедит он, а потом выдает целую речь на арабском. Я ни слова из сказанного не понимаю. И снова переключается на английский. – Я сделаю с тобой все, что захочу. Теперь ты моя игрушка. Моя зверушка. Рабыня. Безвольная кукла. И я буду воспитывать тебя, пока ты не научишься уважать меня и мой гарем.
– Господин, зачем я вам? – тараторю быстро. – Отпустите меня. Просто выпустите за ворота. Я уйду. Вы не можете вот так просто запереть меня в своем доме! Я гражданка другой страны! Я под ее защитой! Отпустите, и я не буду мешать вам с вашим гаремом. Я же раздражаю не только Карибу, но и госпожу Фариду. Даже вы на меня злитесь, хотя я ничего плохого не сделала.
Он фыркает, но слушает меня, разглядывая, словно диковинную зверушку. Строптивую и злую, которая попыталась цапнуть его за палец. И все же с некоторым интересом, который дает мне надежду на то, что шейх, возможно, даже отпустит меня.
Вдохновленная такой догадкой, продолжаю:
– Я ведь случайно попала на арену. Я туристка, понимаете? Обычная туристка. Дома у меня есть работа. Я повар. А сюда приехала просто…
Решаю опустить подробности о своем разбитом сердце. Господи, измена моего бывшего – это, оказывается, такая мелочь, которая яйца выеденного не стоит. Передо мной прямо сейчас стоит монстр, который может превратить мою жизнь в ад. Вот что страшно и больно.
Такое ощущение, что та измена была как будто в прошлой жизни. Всего за несколько дней со мной произошло столько ужасных событий, что они разделили жизнь на до и после. И теперь то самое “до” мне кажется радужным и светлым, хотя каких-то десять дней назад я думала совершенно иначе.
– Я просто туристка, понимаете? – продолжаю, ловя взгляд шейха. – Я отблагодарю вас, если вы меня отпустите.
– Как тебя зовут? – внезапно спрашивает мужчина, слегка склонив голову набок.
– Маша. Мария.
– Мария, – повторяет он, словно смакуя мои имя. – Красивое и необычное имя.
– Пф, для нашей страны оно самое обыкновенное, – стараюсь придать тону легкости. Как будто это может убедить шейха в том, что с забавной мной совсем неинтересно и стоит отпустить меня домой. – Как Джон для Соединенных штатов, понимаете? Как… не знаю, Ахмед у вас. Распространенное имя.
Шейх изучает меня своим пронзительным взглядом, а я чувствую, как напряжение в моем теле нарастает. Мне кажется, оно даже начинает гудеть, как трансформаторная будка. Издает такой мерный гул, который все больше усиливается по мере того, как пауза затягивается.
– Так вы… вы отпустите меня? – спрашиваю тихо. – Обещаю, что никому никогда не расскажу ни про арену, ни про вас, если это важно. Да и зачем мне? Я бы хотела все это просто забыть. Не вас, конечно. Вы мужчина видный, – ляпаю почему-то на русском, как будто он должен понять. И все же шейх хмыкает на мое замечание. – Забыть будет непросто, – добавляю уже практически неслышно.
– Ты и не забудешь, – отвечает он с кривоватой улыбкой и дергает густой бровью. – До конца своих дней будешь помнить, – добавляет и, схватив меня за полы халата, под мой вскрик буквально раздирает их в стороны.
Глава 15
Наши взгляды встречаются, и я только сейчас отмечаю, что у него такие же, как у меня, голубые глаза. Хочется спросить, от кого он унаследовал настолько необычный для него цвет.
Нет! Не хочу ничего спрашивать! Я просто хочу домой. Подальше от этого проклятого места!
Взгляд шейха скользит ниже, оставляя на моей шее ощутимые ожоги. Как будто кожа плавится в тех местах, на которые он смотрит. Грудь под его взглядом тяжелеет, а соски мгновенно твердеют, и кожа покрывается мурашками.
Ниже и ниже до соединения моих бедер. Он цыкает, рассматривая меня там, внизу. Не знаю, что он видит, да и плевать мне на это. Пусть только закончит этот позорный осмотр, от которого вспыхивают мои щеки.
Боже, как же это унизительно и неловко.
Склонив голову набок, шейх снова встречает мой взгляд.
– Где ты взяла кинжал? – внезапно спрашивает он. Берет меня за запястье и поднимает руку, рассматривая ее.
– Это кинжал Карибы. Она напала на меня.
– Она порезала тебе руку?
– Нет. Я схватилась за лезвие.
– Зачем?
– Чтобы отпугнуть ее.
– Ты разве не знаешь, насколько острые у нас кинжалы?
– Тогда я просто хотела, чтобы она убрала его от моего горла.
– Значит, отважная, – хмыкает он, и его губы кривятся в усмешке.
Берет пальцами меня за подбородок, а потом обнимает второй рукой за талию и буквально впечатывает в свое тело.
Я вздрагиваю от контакта с голой кожей. На адреналине даже не заметила, что на шейхе только какая-то повязанная на бедрах бордовая тряпица. Торс голый.
Мои глаза становятся огромными, когда твердый, как камень торс, вжимается в мое мягкое тело. По моему проходит дрожь, и я даже перестаю дышать.
Он смотрит на меня так, как смотрел тигр на арене. Как будто хочет сожрать. Я пока еще не понимаю, насколько это плохо. Только чувствую непреодолимое желание сбежать.
Подхватив меня рукой за талию, шейх вздергивает меня в воздух, и я задыхаюсь от слишком тесного контакта и страха. Он несет меня куда-то вглубь комнаты, а я цепляюсь за его плечи и начинаю извиваться, чувствуя, как в бедро упирается каменный член.
– Куда вы меня несете? Разве вы не слышали все, что я сказала? Я не виновата! Это Кариба напала на меня! Отпустите, прошу вас! Просто… просто позвольте выйти за ворота, и вы больше никогда меня не…
Не успеваю договорить, как он буквально бросает меня на огромных размеров кровать, вышибая воздух из легких. Срывает с бедер повязку, и я ойкаю, увидев размер его достоинства. Быстро упершись ладонями и пятками в кровать, отползаю к самому изголовью. А когда упираюсь в него, пытаюсь встать. Но шейх уже становится коленом на кровать и, схватив меня за лодыжку, резко дергает на себя.
Вскрикнув, заваливаюсь на спину и пытаюсь отбиваться. Шейх обхватывает своими лапищами обе мои лодыжки и пригвождает к кровати.
– Нет! Пожалуйста! Прошу вас! Не делайте этого!
Он как-то умудряется отпустить мои ноги и за секунду оказаться сверху. Шейх настолько огромный, что накрывает меня практически целиком. Располагается между моих ног. Я бью его по плечам, извиваюсь, но он хватает мои руки и, подняв над головой, пригвождает к кровати одной своей.
– Не дергайся, будет больнее.
– Нет, прошу вас, – умоляю, и из глаз начинают литься слезы. – Умоляю, не делайте этого.
– Ш-ш-ш, Маша, я не обижу, – произносит так, что я даже на мгновение замираю и смотрю на него, нахмурившись. Как будто это сказал не грозный мужчина, буквально расплющивший меня на кровати, а кто-то другой. – Тихо, я не буду тебя насиловать.
– Тогда зачем… зачем вы это делаете?
– Потому что хочу. И ты хочешь.
– Нет, – качаю головой. – Я совсем не хочу.
– Не переживай. Из этой постели ни одна женщина не выходит неудовлетворенной.
Он не дает мне даже возразить. Тут же накрывает мои губы своими и без промедления врывается в рот горячим языком. Первые пару секунд я позволяю ему там хозяйничать, от шока не в силах поверить, что это происходит на самом деле. А потом когда до меня доходит весь ужас происходящего, я просто хватаю зубами его нижнюю губу и сжимаю так сильно, что прокусываю нежную кожу. На язык тут же попадает металлический привкус крови, и я резко разжимаю зубы.
Смотрю на шейха в ужасе. Он слегка отстраняется и скалится, словно дикое животное. Облизывает свою нижнюю губу, собирая языком алую капельку.
– Дикая, значит, – произносит. – Я буду звать тебя Абаль.
– Что? – хмурюсь. – Что это значит?
