Громко, надрывно, срываясь на всхлипы, сжимая шапку так, что пальцы белеют.
Я не могу её остановить. Не могу сказать ничего такого, что бы сделало этот момент легче.
Опускаюсь рядом, хватаю её в охапку, прижимаю к себе, глажу по голове.
Она дрожит в моих руках, цепляется за мою кофту, давится всхлипами.
– Он же нас любил, мама… – её голос ломается. – Он же говорил… Он обещал…
Я обнимаю её крепче, глажу по голове, целую в макушку.
– Наденька, солнышко, тише…
Но она уже не слышит.
Вдруг тихие шаги.
Я вздыхаю, поднимаю голову и вижу, как Кира стоит в дверях детской.
Глазки сонные, волосы растрёпаны. Она зевает, тянет к себе плюшевого зайца, а потом видит Надю.
Видит, как сестра рыдает.
– Надя? – тихонько спрашивает она. – Ты чего плачешь?
Надя резко поднимает голову.
– Папа нас бросил!
Голос полный боли. Громкий. Почти крик.
Кира моргает.
– Чего?
– Папа ушёл! Его больше не будет!
– Нет… – Кира качает головой, смаргивая слёзы, которые ещё не понимает. – Нет, это неправда!
– Правда! – Надя вскрикивает, глядя на неё с отчаянием. – Он не любит нас, Кира! У него теперь другая семья!
– Ты врёшь!
Кира топает ножкой, сжимает своего зайца.
– Ты врёшь! Папа скоро вернётся!
– Не вернётся!
– Вернётся!
– Нет!
– Вернётся! – Кира уже плачет, захлёбывается, губки дрожат. – Он обещал!
– Он солгал!
Я сжимаю виски, тяжело дышу.
– Девочки…
– Он не бросил нас! – Кира трясёт головой, шмыгает носиком. – Он не мог… он не мог…
Надя вскакивает, лицо залито слезами.
– Он ушёл, Кира! Он собрал чемодан и ушёл!
Кира смотрит на неё, потом переводит взгляд на меня.
– Мамочка… – её губы дрожат. – Это правда?
Я сглатываю.
– Правда, солнышко…
– Папа не любит нас?
Я резко выдыхаю.
Боже, как же больно…
– Нет, Кирюш… Это не так…
– А как?
Я не знаю, как объяснить это четырёхлетнему ребёнку.
Как сказать, что её отец выбрал другую семью?
Кира всхлипывает, утыкается в зайца.
– Я хочу к папе…
Надя взрывается.
– Его нет! Папа не придёт! Папа нас не хочет!
Кира рыдает в голос.
– Нет! Я хочу к нему! Хочу, чтобы он меня обнял! Хочу, чтобы он пришёл! Хочу, хочу, хочу!
Она падает на колени, качается взад-вперёд, ревёт так, что у меня сердце разрывается.
Я бросаюсь к ней, обнимаю, глажу по спине, но это не помогает.
Рядом рыдает Надя.
Обе мои девочки.
Обе разбиты.
Обеим больно.
Я чувствую, как внутри меня что-то ломается окончательно.
– Он нас больше не любит, мама?..
Этот шёпот врезается в меня сильнее ножа.
Я закрываю глаза, обнимаю их крепче.
– Я вас люблю, мои родные… Я вас никогда не оставлю…
Но этого мало.Этого никогда не будет достаточно.Потому что, сколько бы я их ни любила…
Им нужен был отец, которого у них уже никогда не будет.
***
Я думала, что дна уже достигла.
Но оказалось, что дно всегда можно пробить ещё глубже.
Прошло шесть месяцев с того дня, как Вадим закрыл за собой дверь.
Шесть месяцев тишины.
Шесть месяцев, за которые он ни разу не позвонил.
Шесть месяцев, пока я ждала, пыталась понять, пыталась объяснить девочкам, почему папа не появляется.
И вот теперь, спустя полгода, он вдруг вернулся.
Но не ко мне.
Не к девочкам.
А просто чтобы завершить свои дела.
– Мам… – мой голос дрожал. – Он был за границей. С ней.
Мама замерла.
– С Оксаной Долговой?
Я кивнула, чувствуя, как внутри всё кипит.
– Полгода, мам. Полгода он развлекался где-то с этой гадиной, отдыхал, строил новую жизнь. А теперь, когда вернулся, вспомнил, что неплохо бы оформить развод!
Я сорвалась на смех. Горький, рваный.
– Ты понимаешь? Даже не сразу! Не сразу, мама! Ему было настолько плевать, что он подумал об этом только сейчас!
Мама зажала рот ладонью.
– Господи, Алёна…
Я схватилась за край стола, пытаясь сдержать дрожь.
– Мы с ним три года работали на этой фабрике! ТРИ! И он даже не смотрел в её сторону!
Оксана Долгова всегда была из другого мира.
Дочь хозяина фабрики. Богатая. Уверенная. Знала, чего хочет, и всегда получала.
Её отец показывал Вадиму на неё.
Постоянно.
Намекал.
Подталкивал.
“Такая жена тебе бы подошла, Вадик. Умница, красавица, из хорошей семьи.”
А Вадим смеялся.
– Ты только посмотри на неё, – говорил он мне как-то вечером, когда мы вместе уезжали с работы. – Ну что мне с ней делать?
Я тоже смеялась.
Мы тогда смеялись вместе.
А теперь?
Теперь всё это оказалось ложью.
Он уехал с ней.
