Я, черт возьми, даже ребенка родила только пять лет назад, потому что все это время мой муж строил бизнес и был категорически против! Чтобы плач и крики ребенка не мешали ему отдыхать или готовиться к сделке!
И вот что я заслужила: быть поменянной на молодую давалку?! На то, что мой муж, которого я собственноручно вознесла на пьедестал, буквально притащил в нашу постель любовницу?!
От этих мыслей, обиды и вселенской ярости меня тошнит и сил сдерживаться нет. Я едва успеваю добежать до туалета, где меня выворачивает долго, до рези в животе.
Я хотела подарить ему коллекционные часы, на которые зарабатывала полгода по вечерам, выполняя карточки для маркетплейсов, но подарю развод. Уверена, этому подарку он будет рад куда больше.
Глава 2
Женя
Утром я буквально заставляю себя сползти с дивана. Я так и не смогла уснуть. Все тело затекло и болит. Но болит сильнее раскуроченная предательством душа.
Так, взять себя в руки! Я должна собраться, и Кирюша ни за что не должен узнать, что происходит внутри семьи.
Встать. Убрать постельное с дивана. Умыться. Приготовить сыну завтрак. Отвести его в садик. Собрать вещи.
Ни минуты не останусь в этой квартире! Хоть и обставлялось тут все мной с любовью, хоть и вложила всю душу, не смогу! Как представлю, что муж тут кувыркался с ней, в нашей постели или на остальных поверхностях…Снова желудок в болезненном спазме скручивается и просится наружу. Кожу с себя содрать хочется – настолько мерзко и противно. Мысленно ставлю пометку в ближайшее время посетить врача и сдать анализы на все возможные инфекции, передающиеся половым путем.
Действую строго намеченного плана, отбросив все лишние мысли в сторону. Я обо всем подумаю позже. Постепенно. Также выстроив четкий короткий план. Это поможет не сойти мне с ума.
– Доброе утро, мое солнышко. Мой мальчик, – глажу сына по головке, с трудом сдерживая слезы.
– Доброе утро, мамочка, – сонно бормочет Кир, старательно проговаривая звук «р». Улыбаюсь сквозь слезы – не зря с ним столько занималась. – А папочка пришел?
– Пришел, Кирюш.
Лучше бы вообще не возвращался.
И в этот момент у мужа звонит будильник.
Из спальни слышится болезненный стон, мат и грохот: кажется, мобильный валится на пол. Или муж. Надеюсь, он хорошо приложился головой.
– Папочка! – глазки Кирюши загораются, и он, схватив вчерашний рисунок, который во сне, оказывается, затолкал под подушку, срывается с места.
– Кир! Кир, давай позже! Папа еще не проснулся! – кричу вдогонку, но сын тайфуном врывается в спальню.
– Папочка, это тебе! – Кир радостно запрыгивает на постель и заползает на отца сверху. – Подарок! С днем рождения!
– Спасибо, сынок, – Володя кривится и морщится. Мажет взглядом по рисунку, на который сын потратил вчера несколько часов, и сразу же откладывает на прикроватную тумбочку. – Только можно так не орать? У меня дико раскалывается голова.
Муж наощупь шарит по тумбочке и зло выплевывает:
– Женька, ты чего аспирин с водой не принесла, что ли? Видишь же, что мне хреново!
Беру растерянного и расстроенного сына и за руку и молча веду в ванную.
– Женя! Оглохла, что ли?
Кирюшка испуганно втягивает плечи и сжимается в комок. Мысленно я колочу мужа сковородой по голове. Чугунной, чтобы наверняка.
– Мама, почему папа такой злой?
– Не выспался, наверно.
Пока я кормлю сына кашей и собираю ему вещи в садик, Володя проходит на кухню. Нет никакого желания пересекаться с ним, и я, обойдя мужа по широкой дуге, направляюсь в гардеробную.
– Эй, а кофе? – орет мне вслед. Кулаки сжимаются. Зубы скрипят. – Мне вообще-то пора завтракать! Я в офис опаздываю!
Никак не реагирую и достаю вещи из шкафа. Не хочу скандала при сыне.
Но Володе плевать.
Только теперь, узнав неприглядную правду, я смотрю на мужа со стороны. И с ужасом понимаю, что ему всегда было плевать. Эгоист до мозга костей. А я всегда старалась сглаживать все неловкие моменты. Считала, что муж может позволить себе быть эгоистом. Ведь Володя старается для нас. Для сына. Для семьи.
А муж в какой-то момент решил, что ему все дозволено. Например, что можно жену с грязью смешать и променять на молодую профурсетку.
– Эй, ты оглохла? – рявкает, разворачивая меня за локоть. Окатывает запахом перегара, смешанным с приторным запахом сладких духов, который даже за ночь не выветрился.
– Отпусти меня! – шиплю, выдергивая руку из крепкого захвата. – Пусть завтрак готовит та, с кем ты вчера свой день рождения отмечал!
Муж немного сдувается.
Сощуривается и внимательно сканирует меня.
– Не заговаривайся, Женя, – Володя каждое слово цедит сквозь стиснутые зубы, всю ненависть на меня выплескивает.
И как я раньше этого не замечала?! Где были мои глаза?
– Ну, отметил вчера немного. Имею право, в конце концов, – эти слова меня наотмашь бьют. Какое он еще право имеет?! Право налево?! – Юбилей, как никак. Да и расслабиться хотелось. Я же все только ради вас…
– Утомился, бедненький, да?
– Я не понял, – угрожающе выплевывает, снова наступая. – Это сейчас что, сарказм? Ты начинаешь забываться, с кем разговариваешь…
– Да что ты, милый, – яд так и выплескивается из меня толчками, как кровь из разорванной аорты. Предательством мужа же и разорванной. А еще его отношением ко мне не как к жене, матери своего ребенка, а как к прислуге. – Я искренне переживаю за тебя…
– Слушай, заканчивай этот цирк, а? Итак башка раскалывается. Ну, отметил и отметил. Я же домой вернулся, к тебе…
Меня взрывает.
– Вот уж спасибо! А чего у любовницы не остался?
– У какой?! Что ты несешь? Про какую любовницу ты заладила?
– Про «Семена Петровича», которая тебе шлет фотографии голые и ноет, как скучает! Которая оставила тебе засосов на груди и окатила с ног до головы парфюмом! С которой ты, – шиплю, понизив голос, – трахался на нашей кровати!
Муж замирает. Долго смотрит на меня, изучая. Сканируя. Наверно, опять придумывает, как бы искуснее соврать.
Но он даже не пытается. Даже не пытается извиниться за свою измену!
– Нашла, из-за чего переживать. Я думал, что-то серьезное. Светка, она же для души. Отвлечься, расслабиться…А люблю я тебя. И к тебе же всегда возвращаюсь. Иди ко мне, – и тянется ко мне, чтобы поцеловать.
А я как представлю, что он этими губами ее целовал. Губы, грудь и еще ниже…
А дальше я себя уже не контролирую.
Взмах, и в следующую секунду кисть обжигает болью.
Муж прикладывает ладонь к мигом покрасневшей щеке. Медленно поворачивает лицо ко мне и сверкает бешеными глазами.
А дальше все закручивается с молниеносной скоростью.
Володя вскидывает руку, хватает меня за шею. Сжимает. Мне не хватает кислорода. Пугаюсь, что сейчас он начнет меня душить. Муж отталкивает меня от себя, как будто я вызываю у него брезгливость. Вскрикиваю, больно ударившись затылком. Перед глазами все начинает плыть.
– Милая моя, ты охренела? Руки распускать да голос на меня повышать? Забываешься. Думай, с кем разговариваешь! Твое дело жрать готовить, убирать, не вякать лишнего и не бесить меня. Все! Больше никаких прав у тебя нет!
Всегда замалчивающая и гасящая конфликты, я ощериваюсь. Измены, да еще и побои я терпеть точно не стану!
– Милый мой, а не охренел ли ты? Думаешь, я стану перед тобой пресмыкаться из-за денег? Ты меня перепутал с «Семеном Петровичем».
Муж противно ржет. Наигранно, откинув голову назад.
– Давай, вали! Кому ты нахрен нужна? В сорок лет! Посмотри на себя в зеркало. Старая, стремная. Бабища.
– Ну, на тебя же «Семен Петрович» позарилась. Хотя тебе сорок пять. Тоже не мальчик.
– У меня деньги. Статус. Я могу исполнить любую мечту. А ты? Что можешь дать ты? Борща приготовить? – Володя в два шага оказывается рядом. Нависает, упираясь ладонью в стену. – Запомни, Женя: ты без меня никто. Пустое место. Ты и двух дней без меня не протянешь.
Я не успеваю придумать ответ, как в комнату влетает Кирюша. Бросается отцу в ноги и от души пинает его по колену.
– Не обижай мою маму! – рычит, а в следующий миг комнату пронзают крики: болезненный сына и испуганный мой.
Как в замедленной съемке слежу, как Володя в ярости толкает сына. Кирюшка падает и ударяется об пол.
Падаю на колени рядом, захлебываясь слезами. Сгребаю в охапку своего малыша и судорожно проверяю на повреждения. Покрываю личико поцелуями, попутно утирая слезки.
– Не плачь, мамочка, – всхлипывая, Кирюша пытается улыбнуться. – Уже почти не болит…
– Прости, малыш…Прости, мой хороший…
– Кир…
Вскакиваю на ноги и прижимаю сына к себе.
– Не приближайся! За сына я убью!
– Жень, выключай истеричку. Давай поговорим. Ничего такого страшного не произошло…
Оставляю его слова без ответа. Не сводя взгляда с чудовища, отступаю в коридор.
Меня колотит. Внутри все вибрирует от страха и ярости.
Володя и раньше тыкал в меня тем, что я «ничего не делаю», а он – успешный бизнесмен и весь такой из себя молодец. Но никогда не переходил границы.
И он никогда не поднимал руку. А сейчас…
Он ударил сына! И даже не пытается извиниться перед ним! Как будто Кир – то самое пустое место, как и его мать, то есть я!
Сдергиваю с вешалки наши куртки, хватаю ботинки, шапки и сумку. И пулей вылетаю из квартиры прямо босиком.
– Женя! Женя! – орет муж на весь подъезд, а сын лишь сильнее жмется ко мне и цепляется за футболку, пряча личико на плече. – Вернись немедленно! Ты пожалеешь!
Я многое прощала мужу: грубость, невнимательность. Не обращала внимания на холодность и отстраненность. Я списывала скверный характер Володи на большую загруженность, сложности в бизнесе и усталость. Ведь когда-то он любил меня. Если бы я не была в этом уверена, я бы ни за что не вышла за него замуж.
Но закрывать глаза на измены и, тем более, то, что поднял руку на моего сына…Не буду! Я твердо убеждена: мужчина, поднявший руку на женщину и ребенка уже не мужчина. И ударив однажды, он ударит еще раз.
Что ты там сказал? Я старая, страшная, ничтожество без тебя и никому не нужна?
Мы еще посмотрим, кто кому не пара, Володенька…
Глава 3
Женя
– Мамочка, – всхлипывает Кир, вздрагивая всем телом. – Я не хочу к папе. Я его боюсь…
Сглатываю проклятия в адрес однозначно бывшего мужа вперемешку со слезами за своего мальчика. За него сердце болит сильнее всего. Его папаша только что разрушил такой хрупкий детский мир. Просто разбил вдребезги. Как и мое сердце, любовь и, подумать только, двадцать лет брака! Он ведь даже «вольную» на рождение ребенка дал только пять лет назад, потому что все эти годы строил, мать его, бизнес! А я всегда была рядом, но в его тени.
А в итоге что? Променял семью на какую-то профурсетку!
– Мы к нему не вернемся, Кир, – твердо заглядываю в глаза сына. – Обещаю. И ничего не бойся. Папа тебя больше не тронет.
