– Помогите!
Голос донёсся со стороны озера. Всего секунды замешательства И, бросив узелок, я побежала на звук, цепляясь юбкой за колючие кусты.
Озеро Блэквуд лежало передо мной, тёмное и холодное. Посередине, барахтаясь в воде, был… он.
Уильям Сент-Клер.
Его каштановые волосы слиплись на лбу, а лицо искажала гримаса боли.
– Ногу… свело… – с трудом выдавил он, пытаясь удержаться на поверхности.
Я не думала. Скинув передник и башмаки, тут же прыгнула в озеро.
Вода обожгла кожу, как тысяча иголок, но я всё равно схватила графа за руку и потянула к берегу, чувствуя, как его тело становится всё тяжелее.
– Держитесь за меня, милорд! – крикнула я, хотя сама едва не захлёбывалась.
Мы барахтались, казалось, целую вечность. Когда мои ноги, наконец, коснулись дна у самого берега, я чуть не заплакала от облегчения.
Уильям рухнул на песок, дрожа всем телом. Его губы посинели, а на лбу выступили капли пота.
Я опустилась рядом, выжимая воду из юбки.
– Вы… вы сумасшедший, сэр! – выдохнула я, когда немного отдышалась. – Кто купается в октябре?
Он приподнялся на локте, кашлянул, и… неожиданно рассмеялся.
– Я не купался, Птаха. Я упал.
Я нахмурилась.
– Как это – вы упали?
– Шёл по берегу, поскользнулся. Хотел выбраться, а ногу свело.
Его зубы стучали, но в глазах светилось странное оживление.
– Почему вы одни? Где ваши люди?
Уильям махнул рукой.
– Охотились с Марком. Я отстал… хотел побыть один.
Он попытался встать, но тут же вскрикнул от боли – судорога ещё не прошла.
Я вздохнула и опустилась перед ним на колени.
– Дайте ногу.
– Что?
– Ногу дайте, милорд. Иначе до утра здесь просидим.
Он растерянно протянул мне ногу. Я взяла его ступню в свои огрубевшие руки и начала разминать мышцы, как когда-то делала для отца после долгого дня в поле.
Уильям сначала напрягся, потом постепенно расслабился.
– Откуда ты знаешь, как…
– У моего отца после пахоты часто сводит ноги, – коротко ответила я.
– А плавать откуда умеешь?
– У меня много младших братьев, за которыми приходилось в своё время следить. А они любили плавать и плескаться в речке. Пришлось научиться.
Тишина. Только капли воды стекают с нашей одежды на песок.
– Ты сегодня не в поместье, – вдруг сказал он.
Я пожала плечами:
– Мать заболела… У нее лихорадка, сэр. Миссис Харгривз отпустила.
– А ты… умеешь читать?
Вопрос был настолько неожиданным, что я подняла на него глаза.
– Читать? Немного. Отец научил.
– И тебе нравится?
Вопрос немного удивил.
– Конечно, сэр. Я бы с удовольствием читала, если бы у меня была такая возможность!
– А писать?
– Только свое имя.
Он кивнул, словно что-то обдумывая. Потом неожиданно улыбнулся.
– Спасибо, Птаха.
Я быстро отдёрнула руки.
– Вам уже лучше?
– Гораздо.
Он встал, пошатываясь, и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я намеренно проигнорировала этот жест, вставая самостоятельно.
Мы стояли друг напротив друга – он, высокий и благородный даже в мокрой одежде, и я, дрожащая от холода служанка.
– Я… мне нужно идти, – сказала я, подбирая свой узелок с травами.
Уильям кивнул.
– Я провожу тебя.
– Нет! – вырвалось у меня громче, чем я планировала. – То есть… не стоит. Меня и так уже ждут.
Он смотрел на меня так пристально, что мне стало не по себе.
– Тогда до завтра, Птаха.
Я уже отвернулась, когда услышала его последние слова:
– В библиотеке, за восточным крылом, есть книги по медицине. На случай, если твоей матери станет хуже.
Не оборачиваясь, я кивнула и быстро зашагала по тропинке. Только когда лес скрыл меня от глаз, я позволила себе дрожать не только от холода.
***
В хижине горел тусклый свет. Мать, бледная, но уже более оживленная, сидела у очага с младшей сестрой на руках.
– Ты вся мокрая! – воскликнула она, когда я подошла ближе и передав узелок от экономки, поцеловала её в щеку.
Я повесила платок сушиться и рассказала о своем «приключении», опустив, конечно, детали разговора.
– Библиотека? – отец нахмурился, когда я упомянула об этом. – Мария, ты же понимаешь…
– Я не пойду туда, – быстро сказала я.
Но когда все уснули, я ещё долго смотрела в потолок, вспоминая серые глаза, которые в сумерках казались почти серебряными.
***
Тем временем Уильям Сент-Клер стоял перед камином в своей спальне, разглядывая мокрый листок, который нашёл в кармане после возвращения.
Это была страница из молитвенника – та самая, что выпала из узелка той странной девушки, когда она убегала.
На полях кто-то неумелой рукой вывел:
«М. Барлоу»
Говорите – любит читать…
Он осторожно положил листок в ящик стола, прямо поверх приглашения на бал к герцогу Норфолку.
Глава 4 Неожиданный интерес
Утро в Уитмор-холле начиналось как обычно: крики экономки, стук кастрюль с кухни и бесконечная вереница дел. Я уже успела вымыть ступени парадного входа, когда миссис Харгривз сунула мне в руки корзину с хлебными крошками.
– Покорми птиц у фонтана, да поживее! Леди Агата сегодня приезжает – негоже, чтобы воронье кружило над головами гостей.
Я кивнула и направилась через сад, наслаждаясь редкими минутами покоя. Осеннее солнце грело спину, а под ногами мягко хрустели опавшие листья. У фонтана, как всегда, собрались голуби – жирные, важные, с блестящими шейками. Они уже знали меня и встретили довольным воркованием.
– Вот, ненасытные, – улыбнулась я, рассыпая крошки.
И тут почувствовала, что за мной наблюдают.
Осторожно оглянувшись, я заметила его. Уильям Сент-Клер стоял у окна восточного крыла, опершись о подоконник. Он не улыбался, не махал рукой – просто смотрел. Так, как будто разглядывал редкую птицу, которую боится спугнуть.
Я резко отвернулась, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Что ему нужно?
Крошки быстро закончились, и я уже собралась уходить, когда из-за кустов выскочил рыжий кот – любимец кухарки. Птицы с шумом взметнулись в воздух, а он, довольный, уселся прямо на мою юбку.
– Спустись, бестия, – попыталась я его согнать, но кот лишь мурлыкал, упираясь лапами мне в колени.
Тут раздался смех.
Я подняла глаза и увидела, что Уильям теперь стоит на террасе, всего в нескольких шагах. На нём был тёмно-зелёный сюртук, и солнечный луч играл на пряжке кожаного пояса.
– Кажется, ты обречена, – сказал он, и в его глазах мелькнула та самая насмешливая искорка, что была при нашей первой встрече.
Я нахмурилась, отрывая кота от юбки.
– Он просто голодный, милорд.
– Как и те вороны, что ты кормила? Или голуби?
– Голуби, – поправила я, не понимая, зачем он вообще со мной разговаривает.
Уильям сделал шаг ближе. Теперь я отчетливо видела, как ветер шевелит непослушные пряди волос.
– Ты всегда так… разговариваешь с птицами? А ещё с котами?
– И с котами, – я пожала плечами. – Они хотя бы не называют меня «птахой».
Сказала и тут же прикусила язык… Как можно.. с хозяйским сыном… Но он лишь рассмеялся – искренне, по-юношески. И вдруг протянул руку, как будто хотел коснуться моей руки, но в последний момент остановился.
– Я хотел спросить… как твоя мать?
Этот вопрос застал меня врасплох.
