Наталья Шнейдер "Хозяйка старой пасеки – 2"

Марья Алексеевна отправилась обратно в кладовую – «пока совсем не стемнело». Я, помешав начинающее закипать варево, собиралась вернуться к письмам, но стук копыт со стороны дороги снова отвлек от дел.

Из дрожек выскочил Нелидов. Поклонившись мне, подхватил небольшой сундучок. Кучер, едва дождавшись знака, тронул поводья и покатил прочь.

– Это все ваши вещи? – не удержалась я.

Он улыбнулся.

– Говорят, мудрец довольствуется малым. Хоть в чем-то я могу уподобиться мудрецу.

– Простите, это было бестактно с моей стороны, – опомнилась я. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Мы подошли к флигелю. Крапиву, проросшую сквозь крыльцо, вырвали еще утром, до приезда гостей, но облупившиеся наличники и подгнившие столбики у перил крыльца было видно даже в спускающихся сумерках.

– Я уже упоминала, что хозяйство не в лучшем состоянии, – зачем-то начала оправдываться я. – С прислугой тоже… сложно. Обед и ужин вместе со всеми, и вы всегда можете попросить еду на кухне, если понадобится. Топить уже, наверное, не придется до осени, но, если что, обратитесь к Герасиму, печи – его забота.

– Ничего страшного. Я привык обходиться без прислуги.

Я кивнула, открывая дверь. Оглядела комнату. Последние лучи солнца падали сквозь окно, и помещение выглядело просторным и светлым. Впрочем, просторным оно могло выглядеть из-за минимума мебели. Печка-голландка у стены с уходящей в потолок трубой. Огромный – метра два в длину – сундук, он же кровать.

– Постель в сундуке. – Я протянула Нелидову ключ. – Солому в тюфяке сменили сегодня, она свежая. Одеяло проветрили, подушку тоже, все там же. – Я едва не брякнула про исключительно экологичную набивку из гречневой лузги, но вовремя придержала язык за зубами, сообразив, что здесь шутку не оценят. – Простыни…

– У меня есть свои.

– Как хотите.

Что еще? Я огляделась снова. Стол с въевшимися пятнами, медный подсвечник и полдюжины свечей, письменный прибор и футляр с перьями. Полка с книгами – старые календари, насколько я могла судить по корешкам. Ширма, сейчас отгораживающая столик с умывальными принадлежностями, но ею можно отгородить и постель от посторонних глаз.

– Вода в бочке, если нужно – попросите Герасима, он принесет. Со всем остальным вам придется справляться самому. Как я уже упоминала, прислуги не хватает.

– Вы очень добры, Глафира Андреевна. Отдельный флигель, рабочее место, светло и сухо – это больше, чем я рассчитывал.

– Надеюсь, вам будет удобно. Устраивайтесь. О делах поговорим завтра.

– С вашего позволения, я бы начал сегодня. Я осмелился написать в Большие Комары и вызвать уездного землемера. Полагаю, он появится послезавтра с утра. Я был бы вам очень признателен, если бы вы не планировали на послезавтра никаких поездок и позволили воспользоваться вашей лошадью и дрожками.

– Во что мне обойдутся его услуги? – спросила я. Тут же обругала себя за чрезмерную прямоту, но Нелидов не смутился.

– Десять отрубов. Однако его официальное заключение образумит ваших соседей, решивших воспользоваться… не слишком хорошим хозяйствованием, и сэкономит вам куда более существенные суммы на судебные издержки.

– Даже так? – приподняла бровь я.

– До меня дошли кое-какие слухи. Не берусь ручаться за их точность, но по своему опыту знаю, что многие добрые соседи не постесняются поживиться за счет того, что, по их мнению, плохо лежит. И вы позволите мне ознакомиться с межевыми книгами?

– Разумеется. Как и со всеми остальными документами. – Подумав, я добавила: – Пожалуй, мне стоит поехать с вами. Хотя бы для начала стоит узнать о состоянии дел из первых рук.

– Поездка может оказаться утомительной.

– Такова моя карма, – фыркнула я.

Нелидов изумленно посмотрел на меня. Я опомнилась.

– На Востоке так называют последствия наших поступков, определяющие наши судьбы. «Что посеешь, то и пожнешь» в изложении тамошних мистиков. – Я поторопилась сменить тему. – Последние годы я пренебрегала своими обязанностями хозяйки, и неважно, что не совсем по собственной воле. Теперь придется наверстывать. В любом случае полагаю, что день, потраченный на личное знакомство с собственными землями и людьми, все же лучше, чем годы, потраченные на судебные тяжбы.

– Согласен с вами.

– Если решите, что готовы приступить к делам уже сегодня до ужина, все документы сейчас у исправника, а он в гостиной. На втором этаже, сразу, как подниметесь по центральной лестнице. Но я бы все же посоветовала вам ознакомиться с ними завтра, чтобы сегодня не мучиться кошмарами.

– Пользуясь вашими словами, видимо, такова моя карма – разбираться с запутанными документами. Надеюсь, до ужина я успею хоть немного сделать.

Варенька, вернулась за стол в гостиной: похоже, успокоилась. Увидев Нелидова, она расцвела, а вот Стрельцов, наоборот, поджал губы. Едва заметно – но, кажется, я научилась замечать то, что он хотел скрыть. Я мысленно ругнулась. Дурь какая-то, не хватало еще мне, будто старшекласснице, ловить каждый взгляд парня, которому я и даром не нужна и который и мне даром не нужен – не нужен, я сказала! – угадывая в этих взглядах и словах, обращенных не ко мне, какие-то тайные знаки.

Устала я, вот что. Третий день в этом мире, а будто три месяца прошло, если не три года. Может, плюнуть на бумаги и на письма и отправиться на боковую? Утро вечера мудренее, и так далее.

Вот только ни посевная, ни пчелы, ни соседи, будь они неладны, не станут ждать, пока я высплюсь.

– Сергей Семенович, какими судьбами? – прощебетала Варенька, протягивая ему руку.

Тот склонился над ней в поклоне, быстро посмотрев на меня. Похоже, представлять его в новом статусе нужно мне как хозяйке дома.

– Сергей Семенович любезно согласился помочь мне разобраться с делами.

Стрельцов, кажется, собирался просверлить меня взглядом, поэтому я вздернула подбородок и с улыбкой добавила:

– И я рада, что приняла его предложение. Сама я бы не подумала объехать границы своих земель… – Как звучит, будто я какая-то королева! – …вместе с уездным землемером.

Интересно, я когда-нибудь привыкну к тому, что я не просто хозяйка, а помещица? Эксплуататорша трудового народа?

Эта мысль едва не заставила меня расхохотаться, я сжала губы – и очень вовремя, потому что Стрельцов сказал:

– Вы всегда могли спросить моего совета.

Или совсем не вовремя: судя по тону его голоса, мое тщательно скрываемое веселье он заметил и категорически не одобрял.

– Полагаю, у исправника множество обязанностей, так что просить вас становиться еще и моим управляющим было бы чересчур, – парировала я.

– Управляющим? О! – Лицо Вареньки вытянулось, будто она только что осознала этот факт.

Который, судя по всему, переводил Нелидова из числа приятных кавалеров в ранг работника, которому если и дозволяется целовать дамам ручки, то исключительно с подобострастием человека, стоящего ниже на социальной лестнице.

– То есть… – спохватилась она. – Глашеньке действительно нужна помощь с хозяйством, и… В смысле, так благородно с вашей стороны пожертвовать… – Она часто заморгала, покраснев будто маков цвет. – То есть я совсем не то хотела… Ах, мне дурно!

Стрельцов молча протянул ей через стол флакончик с нюхательными солями. Варенька ткнулась в него носом, закашлялась.

Нелидов слегка поклонился.

– Говорят, человек должен быть полезен обществу. Думаю, мои познания в экономике и агрономии здесь могут принести максимальную пользу.

– О! – Варенька едва не подпрыгнула на стуле. – А знаете что? Я тоже могу быть полезна! Я привыкла читать бабушке письма от ее подруг и хорошо разбираю почерки.

– Варвара, – процедил Стрельцов.

– Ты сам не раз говорил, что я чересчур легкомысленна, а будущей хозяйке нужно интересоваться не только стихами!

Я не выдержала.

– Кирилл Аркадьевич, я понимаю, что на вас свалилось слишком много забот сразу, начиная с убийства и заканчивая беспокойством о вашей кузине. Но, как говорят, за двумя зайцами погонишься… Предлагаю вам отдохнуть и использовать время отдыха, чтобы расставить приоритеты.

– Благодарю за заботу, Глафира Андреевна. Боюсь, мне придется уделять внимание и имущественным, и всем прочим вашим делам, пока я не удостоверюсь, что они не имеют отношения к убийству, – вежливо улыбнулся Стрельцов. – Да и семейные узы, знаете ли, обязывают.

Да чтоб тебя! Уймешься ты сегодня или нет?

– Конечно, господин исправник, – пропела я. – Ваше служебное рвение – пример для всех нас. Надеюсь только, что ваше усердие не помешает и нам заниматься насущными делами.

– Разумеется, – сухо подтвердил он. – Господин Нелидов, прошу вас. Вот здесь, – он показал на аккуратную стопку документов, – то, что мы уже привели в порядок. Вот с этим предстоит еще разбираться.

– Благодарю вас. – Нелидов опустился на свободный стул. – Судя по всему, вы проделали воистину титаническую работу.

– Совместно с Глафирой Андреевной.

– Прекрасно. Все же никто так не заинтересован в приумножении своего имущества, как владелец, и я очень рад, что Глафира Андреевна намеревается оставаться в курсе всех дел. – Нелидов просмотрел пару листов, обернулся ко мне. – Вы говорили, что вас обкрадывали. Как вы смотрите на то, чтобы провести полную инвентаризацию вашего имущества до того, как мы отправимся обследовать ваши земли?

– Кстати, о землях. Я бы хотел сопровождать вас в этой поездке, – вмешался Стрельцов. – Внимание представителя власти к делам Глафиры Андреевны может умерить пыл некоторых чересчур размечтавшихся лиц. Размечтавшихся о чужих землях, я имею в виду.

Варенька захлопала в ладоши.

– О, какая чудесная идея! Я тоже поеду! Так хочу посмотреть окрестности!

На лице Стрельцова отразилась вся гамма чувств человека, обнаружившего, что ему нужно присматривать за парой полуторагодовалых близнецов и подростком-корги одновременно. Впрочем, он быстро справился с собой. Но прежде, чем он открыл рот, Варенька добавила:

– В конце концов, будет просто неприлично, если Глаша будет разъезжать по окрестностям одна в компании троих мужчин!

– Марья Алексеевна… – начал было исправник.

– Уже в летах и тряска в повозке явно не пойдет ей на пользу, – парировала графиня.

– Давайте отложим обсуждение количества человек в нашей экскурсии до утра, – сказала я, подавляя желание подсыпать Стрельцовым то ли снотворного, то ли слабительного, чтобы на пару дней оба потеряли интерес к моим делам. – Что до вашего предложения об инвентаризации, Сергей Семенович, – признаюсь, Марья Алексеевна вас опередила. Впрочем, кладовка с вещами полувековой давности вряд ли будет интересна в контексте общего состояния дел. А вот амбар, ледник и погреба – как и то, что осталось от конюшен и хлева, – мы с вами обследуем завтра же. – Я улыбнулась. – Теперь, если вам не нужна моя помощь в разборе бумаг…

Оба мужчины с улыбкой помотали головами.

– Я займусь письмами к соседям. Варенька, поможешь мне?

И если благодаря Стрельцову я останусь без управляющего, меня будут судить за убийство представителя власти при исполнении.

Глава 5

– И все-таки не понимаю, какая муха укусила Кира, – пожаловалась Варенька, когда мы расположились в кабинете.

Я пожала плечами.

– Стоит ли пытаться читать чужие мысли, когда можно судить по человеке по его поступкам?

Хотя и с поступками поди разбери. То несется без штанов и с пистолетом спасать дом от неведомого злодея, а потом сутками корпит над документами. Да, для собственного расследования – но он не поленился и для меня сделать выписку. То цепляется по поводу и без, обвиняя в нарушении обещаний, данных – точнее, не-данных – между прочим, не ему!

– Так и я о чем! – не сдавалась графиня. – Ведет себя… как цепной пес. Ладно бы только меня воспитывал, так он и тобой пытается… – Варенька ахнула и широко распахнула глаза. – Глаша! Он же ревнует!

Я застонала и, не выдержав, ритмично постучала лбом о стол.

– Глашенька, что с тобой?! – встревожилась девушка. – Тебе плохо?

– Мне замечательно!

А вот тебе бы стоило бы перестать витать в романтических облаках. Этот… сухарь ни на какие эмоции, кроме «надо» и «должен», не способен – и от других требует того же. Впрочем, чего я хочу от пятнадцатилетней девушки, не видевшей ничего, кроме родительского дома и романов?

– Что-то не похоже. – Варенька извлекла из складок одежды надушенный платочек. Встряхнула его – ткань расправилась и тут же повисла мокрыми складками. – Дай-ка сюда. У тебя теперь все лицо в чернилах.

Я подчинилась, не желая видеть, во что моя несдержанность превратила черновик письма к князю Северскому. Впрочем, все равно переписывать набело.

– Вот, так куда лучше. – Графиня грустно оглядела испачканный в чернилах платочек. – Жаль, у меня нет благословения. Говорят, тогда бы он сам очистился.

– Давай пока замочу.

Я сунула платочек в чашку из сервиза, почему-то стоявшего в книжном шкафу. Варенька создала в нее воды. Но зря я надеялась, что, отвлекшись на повседневные мелочи, она забудет о романтических бреднях.

– Посуди сама. Стоило появиться Сергею… господину Нелидову, и Кир стал за мной хвостом ходить. Это понятно, он все же мой старший родственник и должен оберегать от неподходящих… – Она вздохнула. – Но, как только ты наняла управляющего, все внимание обратил на тебя.

Я пожала плечами, не желая продолжать тему. Варенька снова вздохнула.

– Как жаль, что благородные молодые люди становятся… прислугой.

– Не понимаю, – покачала головой я. – Твой кузен тоже служит, но, насколько я могу судить, это, наоборот, возвышает его в глазах общества.

Она всплеснула руками.

– Ну ты сравнила! Кир служит государыне. Его избрали дворяне уезда, доверив надзор за порядком. Жалование – лишь дополнительное вознаграждение его усилий. А господин Нелидов, – она понизила голос, будто говорила о чем-то неприличном, – пошел к тебе в услужение за деньги. Все равно что графу стать сидельцем в купеческой лавке!

– Графу иной раз приходится и гувернером становиться, – припомнила я рассказ Стрельцова о своем воспитателе.

– И что ж в этом хорошего?

– Лучше, чем голодать.

– Маменька всегда говорила, что честная бедность лучше унижения, – не унималась Варенька.

– И лучше, чем допустить, чтобы из-за твоей гордыни голодали твои близкие.