Иннокентий Белов "Слесарь. Книга 2"

За два месяца походной жизни я сумел согнать почти весь нагулянный жирок, окреп, возмужал, привык проходить по тридцать пять километров или двести двадцать лиг в день, неся свои вещи, оружие, солидный груз продуктов килограммов на тридцать.

Вещей правда всего чуть у меня накопилось, одни сменные порты и одна нижняя рубаха, все остальное в единственном экземпляре и надето сейчас на мне.

То есть, моя выносливость вернулась на уровень усиленных тренировок на первом-втором курсе колледжа. Только веса во мне теперь больше в полтора раза и силы тоже.

Однако мне очень хочется сейчас просто перестать делать то, чем я живу последнюю пару месяцев – то есть постоянно выживать. Незатейливо наладить тихую и спокойную жизнь с какой-то приятной вдовушкой на настоящей кровати, пусть даже очень узкой для нас двоих.

Ну, вообще широких и длинных кроватей я в те времена не припомню, даже самодержец всероссийский спал с супругой в красносельском дворце на двух мимишных кроватках, подходящих для современного двенадцатилетнего подростка.

Этот серьезный вопрос придется решать уже самому.

Тут я вспомнил, что успел наобещать одной решительной девице забрать ее в большой город. И подумав, признал, что девица от своих намерений не отступится. Только дальше переживать по этому поводу я не собираюсь, еще три месяца впереди, потом еще может что-то решится без меня самого в этом деле.

Мы уже вошли на территорию Сторожки, где я могу поближе рассмотреть место, о котором столько слышал и где будет решаться моя судьба. Зависит она от того, как Альс преподнесет мою историю, которую он сам лично знает и еще ту ее часть, которую доподлинно не знает теперь никто.

Но я серьезно надеюсь, как Герой стоянки и победитель двух Кортов, причем одного особо гигантского, как активный участник эпохального боя на Опушке, что буду рассчитан из Гильдии без особых проблем.

«Все же боевое братство и тому подобное дело. В Черноземье к таким вещам относятся очень серьезно. Здесь по-другому нельзя», – поэтому негативную мысль я побыстрее выгнал из головы и принялся осматриваться вокруг.

Подводы подогнали к деревянному дому, похожему на склад и принялись разгружать, одновременно взвешивая на примитивных весах. Этим занимаются местные и кто-то из Старших, а мы проследовали в хорошо знакомую всем Охотникам трапезную, по пути умывшись у колодца. Вещи и оружие оставили у входа и заняли места за длинными столами.

В трапезной разместили три стола, один – поменьше и поизящнее во главе, там сидят обычно Старшие, и еще два стола попроще и подлиннее – для Носильщиков и Учеников. Столы стоят буквой П, места в трапезной хватает, всего может поместиться человек пятьдесят, а нас на ужин набралось только шестнадцать.

Праздничный ужин после возвращения намечается на вечер следующего дня, а пока мы быстро перекусили, разошлись отдыхать и приводить себя в порядок. Отдали вещи в стирку двум взрослым женщинам, обернувшись в полотенца, отправились помыться в местную баню, где разобрали деревянные кадки и, постоянно набирая теплую воду из бочки, смыли грязь и пот со своих тел. Потом сразу же отправились на ночлег.

Когда мы вернулись в казарму, я выбрал место для сна рядом с Кросом. Растянувшись на полатях, мгновенно уснул, едва опустил голову на подушку из грубой рогожи, набитой сеном.

Утром меня разбудил Крос, толкнув в бок.

– Просыпайся, ты последний остался спать.

Да, я никак не могу попасть в ногу с парнями по времени подъема без дружеского пихания. У них-то на высочайшем уровне развито умение спать ровно столько, сколько необходимо. Чтобы без проблем проснуться через пятнадцать минут или через два часа и пятнадцать минут. То есть управлять сном в реальном времени.

Мне же не хватает этих постоянных шести, а то и пяти часов сна в сутки. На всех привалах я тоже стараюсь поспать, сколько получится. Меня поэтому стараются сильно не припахивать к повседневным делам, как ненастоящего гильдейца без крутой школы за спиной.

Я такое отношение ценю и всегда стараюсь иметь молодцеватый вид в глазах начальства. По мере возможности, как я понимаю военную службу.

Начальство – оно везде и всегда одинаковое. Те, кто с тобой вместе преодолевает тяготы и лишения службы – более нормальные и вменяемые. Но решения всегда принимают другие люди в штабе, и это всегда настоящая боль.

Здесь, в Гильдии, все оказалось по-другому. Это очень радует на самом деле, хоть тут без фальши и показухи жизнь налажена.

Умывание и чистота вообще особенно приветствуются у Охотников по виду их основной деятельности – в лесу благоухать и пахнуть категорически не рекомендуется. Я поплескался около бани и пошел прогуляться по Сторожке с Кросом. Он провел небольшую экскурсию, показал мне все хозяйственные постройки.

На стрельбище надолго задержались: там уже стреляют из лука и арбалета двое совсем молодых ребят. Мишени стоят метрах в двадцати и густо усеяны стрелами и болтами. В щитах за мишенями торчит несколько, улетевших мимо.

– Скоро, когда пристреляются с такого расстояния, мишени перенесут на десяток шагов дальше, потом еще дальше, потом еще. И парни потратят пару лет своей жизни, тренируясь попадать в едва видные круги на мишенях из любого положения. Это все перемежая выходами в лес и горы. Старшие увидели в них способность к луку, – объяснил Крос.

И тут же обрадовал:

– Тебя уже не возьмут, так точно не сможешь, сколько ни старайся.

– Вот ты меня обрадовал по-настоящему, Крос, – тут же весело отшутился я.

– Только я начал переживать, что возьмут все-таки. Так и во всем остальном я не потяну вашу службу, лучше в Асторе работу поищу… поближе к кухне, – добавил, подумав, я.

И обрушил на приятеля волну армейской мудрости моего времени:

– Охотник спит – служба идет, – таким образом переиначил нашу пословицу.

Крос даже надолго задумался, переваривая услышанное.

– На все случаи жизни – уникальная формула. Пользуйся, тебе разрешаю, – милостиво одобрил я.

– Ага, – обрадовался парень. – Теперь всем расскажу.

– Лови еще. Поближе к кухне – подальше от Старших.

– О, и эта в тему легла! – опять развеселился Носильщик.

И мы подошли к щитам для копейщиков, где Крос сразу же стал серьезным учителем. Подхватив учебное копье, показал мне несколько связок. Перетекая и замирая на долю секунды, таким образом обозначая окончание связки.

– Ну, ты так-то не спеши, давай медленно и с пояснениями, – заметил я. – Ты не на экзамене перед Старшими. Так на пиво без лимита не заработаешь. Тебе лучше про это помнить, постоянно помнить, старина.

И, сдерживая себя, парень стал учить меня, как ноги держать, как двигаться, как атаковать, как защищаться. Через полтора часа, весь мокрый, уже голый по пояс, я смог худо-бедно медленно, но уверенно повторить несколько связок. Мышцы, совсем непривычные к таким нагрузкам, уже не ноют, а ревут во весь голос.

– Пора тебе отдохнуть, а то весь красный. Знаешь, для новичка очень неплохо, двигаешься достаточно уверенно. Руки и ноги согласованы, сразу это редко получается, – выдал свой приговор Крос.

На самом деле такая согласованность оказалась сродни движениям в боксе: с включением плеча, бедра, колена и стопы. Крос выставил еще пару плетеных щитов по бокам от основного и теперь учит меня, как создавать нужную плотность защиты в обороне, с редкими контратаками.

Тяжелое учебное копье прямо летает в моих руках, Крос отдельно отметил мою силу. Тактика боя на копьях или шестах у Охотников имеется своя, им требуется только удерживать врага на расстоянии, нанося ему удары и порезы, не пытаясь глубоко загнать копье в плоть, чтобы решить бой одним ударом. Они, как волки, кружат рядом, пускают кровь и дожидаются, когда жертва совсем ослабеет. Эффективная тактика и против людей, и против зверей.

– Вот так пару лет позанимаешься и можешь стоять в первом ряду строя, – согласился Крос. – Ну, преувеличил я, тебе хватит и полгода. С твоей-то большой силой.

Мы вернулись к помывочной и ополоснулись не совсем холодной водой из бочки. Светило уже хорошо пригревает, поэтому отдохнуть перед трапезной на стоящих там чурбаках перед скорым завтраком – показалось нам удачной мыслью.

Удачной, пока не появился Кронк и не отправил нас в кладовую, чтобы помогать в подготовке товара к передаче в метрополию, в сам столичный город Астор. К тонкой сортировке сушеного мяса я не допущен, служу носильщиком по разным клетям и подвалам. Туда же спустили большую часть овощного и зернового оброка с поселений, а остальное дорогое добро из добычи приготовили к переезду в город.

Портящиеся продукты держат в глубоком погребе с почти нулевой температурой. После такого перепада температуры на меня напал чих, я раз десять чихнул, когда поднялся наверх, чем очень повеселил управляющего Сторожки. Так в работе и прошло время, пока меня не позвали в трапезную.

Вот пришло время мне доподлинно узнать, что думают о моем появлении на стоянке Тонса Старшие Гильдии. По спине пробежал холодок, может из-за нервов, может из-за необыкновенно холодного подвала.

Я не то, чтобы очень боюсь разоблачения своего появления здесь или повышенного интереса к этой теме от Старших. Все же я прошел достаточно большую, полную драматических событий дорогу вместе с основным отрядом Охотников. Я защищал караван, убивал за Гильдию и всяко теперь уже почти брат тем, с кем пережил нападение на Опушке.

Тем более в поселении Старра я признан Героем от всей Гильдии, а здесь это не пустые слова.

Но неизвестность все же мешает оставаться абсолютно спокойным.

Меня ждут в небольшой трапезной комнате пять человек, сидящие за столом лицом ко мне, я остался стоять перед ними.

Здесь Альс и Кронк и еще трое, мне лично неизвестных Старших, один пока отсутствует, наверняка, это мой покойный товарищ по стоянке, Мастер Тонс. Отсутствует здесь он к моему огромному облегчению, не буду скрывать данный факт от себя. Очень уж вовремя второй Корт решил мою проблему с ним, мне снова просто сказочно повезло.

Только Старшие Мастера и Мастера могут в таком составе решать судьбу члена Гильдии. Хотя не вопрос о жизни и смерти – для этого требуется собрать еще всех остальных Охотников с Учениками.

Это я у Кроса узнал такие подробности, когда рассказал, зачем меня вызывают пред светлые очи начальства.

Альс сразу поднялся и подошел ко мне, начав с перечисления моих заслуг:

– Ты, Ольг, понимаешь, зачем мы собрались. Мы с Кронком тебя уже знаем, по нашим словам остальные Старшие Гильдии составили представление. Ты оказал услуги, очень важные для нас и для всей Гильдии Охотников, отомстив за наших братьев.

– Без твоего предупреждения каравану пришлось бы труднее, больше оказалось бы погибших и тяжко раненных. За это Гильдия всегда будет благодарна тебе. И ты можешь рассчитывать на слово и защиту Гильдии. Ты сам убил одного Пришлого Крыса, одного ранил, смог использовать имеющееся оружие, подставил очень опасного Мечника Пришлых под удар и сам добил его. Это тоже серьезная заслуга, ты имеешь право на долю того, что снято с убитых. Ты получишь так же долю с того, что найдено у Крыс, деньгами и оружием. Ты получишь долю с продажи шкур Кортов, как лично убивший их. Участвовать в охране каравана входило в твои обязанности, за это ты получаешь свою долю от добытого на стоянке.

– Ты понял, что тебе причитается? – неожиданный такой вопрос от Альса, еще без решения о моей участи.

Я вздохнул и сглотнул:

– Да, все понял. А как со мной?

Тут уже встал высокий, жилистый мужчина, сидевший по центру и представился:

– Меня зовут Турин, я Старший Мастер, как Альс. Гильдия не может предложить тебе работу. Ты не готов и не можешь служить Охотником. Учить тебя – нет большого смысла, ты слишком старый для обучения. Но если тебе придется несладко в Асторе, можешь прийти к нам, Гильдия тебе поможет. С голоду не умрешь, однако придется много работать.

Высказавшись, Турин помолчал и добавил:

– Второе – у тебя есть полезное умение. Не сообщай никому о нем. В городе не любят тех, кто отличается от обычных людей, и мы их понимаем. Для нас твое умение интересно, но пока так прямо не нужно. Тебя самого придется охранять в походе, а лишних людей на это нет. Сегодня вечером мы прощаемся с нашими братьями, с теми, кого не можем спасти. Чтобы они не мучились дальше, Лекарь даст им снадобье, и они спокойно отойдут в мир иной. Поэтому ужин будет не праздничный, а прощальный, очень короткий. После ужина ты свободен, ночь проведешь в Сторожке, если захочешь. Утром управляющий подсчитает твою долю. Можешь забрать деньги сразу, можешь с нами добраться до Астора и получить деньги в Кассе. Когда будут проданы шкуры, точно не скажу. Гильдия не будет сильно дешевить, других шкур пока нет. За меч и доспехи договоримся быстро с Гвардией, тогда же и получишь долю.

– Тебе все понятно? Если понятно, можешь идти, – спокойно и равнодушно проговорил Старший Мастер.

– Все понятно, – спокойно и так же равнодушно ответил я.

И повернувшись через плечо, как по уставу, вышел из комнаты.

Если мой внешний вид и говорит о небольшой обиде на Гильдию, то внутри я прямо подпрыгиваю от радости.

Я ведь только показываю свою обиду, что меня не взяли младшим компаньоном в такой серьезный бизнес. На самом деле – очень не хочу, чтобы меня оставили в Гильдии.

Главное для меня – Старшие не стали поднимать шум о моем появлении и происхождении, еще задавать вопросы, на которые я не могу честно ответить. Наверняка, Альс настоял на этом, и я ему очень благодарен. Хотя, может правда о моем появлении и так никому особенно не интересна.

От кого я бежал и что плохого натворил в других местах – теперь Гильдию не особо касается.

Без дураков, если сбежал из-за своих преступлений из чужих земель, то пусть мной занимаются власти других стран, перед Астором у меня пока никаких долгов не обнаружено.

Теперь я могу выйти в жизнь со сносным знанием языка, с какими-то средствами, уж пара золотых мне перепадет точно. Я расспросил Кроса и немного понял о своем заработке в Гильдии. Деньги будут, на несколько месяцев скромной жизни вполне хватит.

Еще я получаю что-то вроде билета в новую жизнь, моя служба в Гильдии как бы выдает мне паспорт с отметкой «Проверен очень хорошо!»

Я вполне полноправный гражданин Черноземья, но лучше быть готовым, что вопросы мне могут задать.

Если они возникнут у местных дознатчиков и властей.

Кстати, если я свяжусь с Ланой – точно окажутся заданы. Второй влюбленный Носильщик, хоть и пострадал в схватке, но легко ранен, уже выздоравливает, а сам происходит родом из влиятельной, авторитетной и многочисленной семьи. Здесь иметь такую поддержку – очень важно. Лучше мне как-то съехать с этой темы, отправить Ланку в другие руки, передать, так сказать, безвозмездно право владения, имения и пользования.

Это мне Крос рассказал по секрету, за что я ему очень благодарен.

«Ладно, самый сложный экзамен в Новом мире я прошел. Конечно, если Старшие не решили вопрос радикально про себя, а эту ночь мне не получится пережить», – такую возможность я тоже допускаю, но отчетливо понимаю, что не могу ничего противопоставить этой угрозе.

На ужине собрались почти все члены Гильдии, мы простились с теми, кто уже ушел на местном кладбище далеко за оградой. Немного погодя прошли в домик для раненых, где лежат наши братья, каждый сердечно простился с ними. Шедший позади всех лекарь Гильдии несет чашку со свежесваренным ядом из какого-то местного растения и дает выпить по глотку умирающим.

Теперь умирающие отойдут совсем незаметно, сам яд просто усыпляет сначала, потом уже смерть незаметно приходит.

После прощания мы сели за столы. Передо мной стоят лица парней, лежащих в кроватях, уже одутловатые, в обильном поту от невыносимой боли, распирающей грудь и живот.

«Мог ли я их спасти своими антибиотиками? Вряд ли…»

Глубокое полостное ранение, да еще грязными или отравленными наконечниками, мало оставляет шансов и при своевременной операции в современной клинике, а уж после полудня дороги на подводе, в полной антисанитарии и на жаре – тем более.

Нет, шансов у парней не имелось сразу после ранения. Таков средневековый мир, здесь люди живут лет тридцать – тридцать пять лет в среднем, конечно, а умирают после почти каждой раны, тем более если она полостная.

Мне уже больше по возрасту, если я проживу среднюю жизнь для нашего времени, то получится, что я похороню два поколения и успокоюсь только с третьим.

Да, так себе перспектива – пережить всех друзей. Я ведь ни от чего не застрахован вообще пока сам, не стоит переживать об этом слишком заранее.

Свое пиво я отдал Кросу, немного приподняв ему настроение. Через полчаса, скромно перекусив, мы вышли из-за стола на улицу и просто молча стоим, сил говорить о чем-то не нашлось ни у кого.

Так же, совсем не разговаривая, мы разошлись по спальным местам и затихли. Я только немного оказался знаком с парнями, которые сейчас с облегчением покидают этот мир. Мои приятели выросли вместе с ними, прошли много трудных дорог и мечтали, что будут жить всегда.

Жизнь казалась такой длинной и интересной.

А теперь впереди у них пустота.

И вот что теперь сказать?

«Ничего не скажешь, можешь только молчать и сжимать зубы. Жизнь и служба в Гильдии – суровое испытание для всех ее членов, до выхода в отставку доживает, дай бог, пятая часть Охотников».

Так в темноте и тишине я быстро уснул.

Глава 4

* * *

– Ты так серьезно заинтересован в нем и отпускаешь его в город, в совсем свободную жизнь?

Вопрос у Турина непраздный, он вообще не любит много разговаривать, это значит, те слова, которые его попросил сказать в трапезной Альс, серьезно заинтересовали Старшего Мастера.

– Здесь он не нужен совсем, сам понимаешь. А про город у меня есть мысли, как его использовать.

– И как же?

– Парень не только удачливый, еще и очень сильный, ведь смог отбиться копьем от троих Северных Крыс. Он быстро соображает, и я надеюсь, что считает не хуже. Скоро я посмотрю, как он будет разговаривать со Сторром и там уже решу, что с ним делать.