В принципе, он имел право это сделать – и как вице-адмирал, и как командир разведывательной группы. Он даже, пожалуй, поступил правильно. И все равно Мире было неспокойно от такого расклада, а почему – она и сама не знала.
Пока она раздумывала об этом, Овуор завершил беседу с беженцами и жестом подозвал к себе подчиненных.
– Думаю, вам уже известно о том, что произойдет, – объявил он. – К сожалению, у меня нет возможности предупредить адмирала о том, кого я пригласил на борт. Поэтому я не могу просто отправить людей на челноке, я буду лично сопровождать их. Бернарди отвезет нас всех к станции, и я отчитаюсь перед адмиралом о том, почему так поступил.
Судя по кислому выражению лица Рино, он с таким раскладом был не согласен. Но даже он не рискнул бы открыто выступить против приказа командира, ему пришлось подчиниться.
– На челноке мало места, – продолжил Овуор. – С нами полетит группа из двадцати двух человек. По этой причине и потому, что нет официальных оснований для прекращения миссии, разведка продолжится.
– То есть, вы и Рино улетите с беженцами, а мы отправимся на третий уровень? – удивилась Мира.
– Я тоже улечу на станцию, – подняла руку Кети. – Людям может в любой момент понадобиться медицинская помощь, это большой стресс… Мне лучше быть там.
Прозвучало красиво, тут она ловко вывернулась. Даже произнести это сумела уверенно! Но все знали: Кети попросту хочется улететь и не хочется соваться на третий уровень, ей и четвертого хватило. Когда она прибудет на станцию, ее наверняка назначат в карантинную зону, этого она и добивается.
– Полномочия командира я передаю Сатурио Барретту, – сказал Овуор. – В его подчинении будут Мира Волкатия и Бруция. Гюрза, что планируете делать вы?
– Останусь, – отозвался Гюрза. – Я на эту миссию согласился не для того, чтобы на челноке кататься.
– Понимаю. Господин Марсад?
Казалось, что Лейс стоит слишком далеко, чтобы услышать, да и вообще не обращает на них внимания. Однако, когда с ним заговорили, отреагировал он мгновенно.
– Я пойду с вашей разведывательной группой, если никто не против.
– Ты ж эвакуироваться хотел! – напомнил Рино.
Он и правда выражал такое желание еще до того, как Мира ушла. Лейс не скрывал, что он один из Мертвых, и понимал, что на «Виа Феррате» его будут воспринимать как медицинский объект. Тогда он не возражал, а теперь, получается, передумал.
– Я никогда не был на третьем уровне, – пояснил он. – Я там жил… Но тогда это место еще не называлось третьим уровнем. Мне хочется узнать, что там изменилось за эти годы, во что превратились те, кто так легко принял решение нас истребить.
– Надеюсь, вы не планируете мстить? – нахмурился Овуор.
– Ни в коем случае. Я готов подчиняться тому, кого вы назначили руководителем. Но увидеть-то я смогу…
Еще одна идея, которая Мире не понравилась. Но и это им предстояло принять: на челноке действительно мало места, нельзя запирать с обычными людьми Мертвого. Резкое движение корабля, случайная царапина, капля крови – и все, никого уже не спасти. Да и потом, Лейс может стать действительно ценным союзником на разведывательной миссии… Если будет подчиняться, а в этом Мира уверена не была.
Овуор без труда понял то же, что и она. Вице-адмирал обвел взглядом всех своих подчиненных:
– Хорошо, значит, решено. Я, Сабаури и Бернарди отвезем беженцев на «Виа Феррату». После этого челнок сразу же вернется сюда. На вашу разведывательную миссию я отвожу семь дней по стандарту Земли. После этого встретимся здесь и обсудим дальнейшие действия.
Он говорил так, будто встреча тут – единственный вариант. Хотя в дополнительных планах и правда не было смысла, они все зависели от того, с каким кризисом столкнется любая из групп, а такое не предугадаешь. Может, все действительно пройдет хорошо!
Только вот что-то подсказывало Мире, что никакого «хорошо» в Секторе Фобос давно уже не осталось.
* * *
Нужно было уничтожить четвертый уровень сразу, без сомнений и жалости. Но тогда Чарльзу казалось, что это не обязательно.
Он рассчитывал, что взрывы покончат с этой проблемой… С несколькими проблемами сразу: с неизвестной биологической угрозой, антисанитарией, нахлебниками. Ну а бонусом шел шанс испытать новое оружие, созданное уже на корабле, сплошные плюсы! Увы, результат оказался не совсем таким, на который рассчитывал командир корабля.
Нельзя сказать, что у них не получилось вообще ничего: паразитов, притаившихся в хвостовой части станции, стало значительно меньше. Но появились Мертвые, этого никто не ожидал… Получается, одну проблему они невольно заменили на другую. Чарльз такого не любил.
Тогда он заставил себя успокоиться, взвесил все «за» и «против» и все же позволил отбросам с четвертого уровня остаться в живых. Долгое время казалось, что это правильное решение. Мертвые на прорыв не шли, с некоторыми из них даже удалось договориться. Четвертый уровень начал приносить пользу, поставляя товары, которых там прежде не было… точнее, они были, просто никто не решался назвать внутренние органы товаром. Оттуда можно было привлечь работников, готовых за дополнительный паек делать то, на что не согласились бы даже последние доходяги с третьего уровня.
Ситуация наладилась, статус-кво установился. Чарльз не собирался доверять честному слову ничтожеств, у него давно уже были шпионы на четвертом уровне. Но они не предупреждали ни о какой угрозе, оснований для беспокойства не было.
И вот теперь все сорвалось – внезапно, без толковых предпосылок. Сначала до высших уровней начали доходить непонятные, порой противоречивые сообщения от шпионов. Потом, до того, как удалось выяснить подробности, связь и вовсе оборвалась – и до сих пор не возобновилась.
Разбираться с этим самостоятельно Чарльз не собирался, он сразу же собрал в своем кабинете всех, кто имел значение. Пожалуй, только Скайлара не следовало звать, но он напросился сам и теперь, конечно же, бесновался:
– Я же говорил, что нужно было выжечь их всех! Всех этих мразей! Мы собрали новую партию атомных бомб уже через год, мы могли их добить!
– А какой-то тупой старик уперся и не смог поступить правильно? – холодно уточнил Чарльз.
Сын тут же смутился, но со Скайларом так всегда: у него язык впереди мыслей летит.
– Я не то хотел сказать…
– Мне нужны факты. Если у тебя их нет, лучше помолчи.
Скайлар заметно помрачнел, однако не произнес больше ни слова. Он по-прежнему подчиняется – это хорошо. Чарльз не брался сказать, сколько еще продлится такое смирение, но пока были вопросы поважнее.
– Кто мне может сказать, что там происходило накануне отключения связи?
– Должна была состояться публичная казнь Лейса Марсада, – отчиталась Элиза Галлахар. – Остальные Мертвые давно уже с ним не ладят… Да никогда не ладили. Его щадили в основном потому, что это он предъявил нам ультиматум и добился перемирия. Но теперь, когда контакт с нами налажен, его решили убрать.
Она тоже понимала, что они столкнулись с серьезным вызовом, однако говорила по-прежнему спокойно, без страха, даже без волнения. Она ведь всегда была особенной… Еще в первые годы путешествия Чарльз отметил, что маленькая Элиза Фрай отличается жестокостью машины и умом, намного опережающим ее возраст. Он тогда решил, что ему показалось или что она изменится, он никогда не ожидал от девиц многого.
Но возраст лишь принес Элизе новые знания и опыт, добрее она не стала. Эта девица незаметно, будто бы между делом, сначала вошла в отдел разведки, а потом и возглавила его. Назначая ее, командир станции воспринимал это чуть ли не как шутку, но за минувшие годы Элиза ни разу его не разочаровала… до сегодняшнего дня.
Говорить ей об этом Чарльз пока не собирался. Во-первых, он не спешил ни с поощрениями, ни с наказаниями. Во-вторых, у него не было лучшего сотрудника, чтобы ее заменить. Ну а в-третьих, Элиза подстраховалась, получив тесную связь с силовым блоком станции. Теснее некуда: она вышла замуж за Троя Галлахара, главу отрядов специального назначения. Трой, впрочем, до сих пор верил, что это был его выбор.
– И один Марсад добился того, что мы полностью потеряли связь с четвертым уровнем? – удивленно приподнял брови Чарльз.
– Маловероятно. Наши эксперты всегда расценивали Лейса Марсада как угрозу среднего уровня. После его поимки, но до казни Сандрин связалась лично со мной, – доложила Элиза. – Она скинула мне схемы устройства, которое планировала использовать для казни. Все должно было сработать как надо.
– Но не сработало! – напомнил Скайлар.
– Один только Марсад не мог стать причиной такого, – настаивала глава разведки. – До меня дошли сообщения о том, что на территории станции были посторонние.
– Какие еще посторонние? – насторожился Максвелл Фрай. – Из третьего уровня?
– С другой станции.
– Но этого не может быть!
– Почему я впервые слышу о таком? – поразился Чарльз.
Элиза позволила себе легкую улыбку:
– Как раз из-за того, о чем только что сказал мой отец: этого не может быть. Откуда в Секторе Фобос другая станция? Да еще так далеко от первоначального маршрута «Слепого Прометея». Поэтому предоставлять столь абсурдную информацию я не имею права, я попыталась получить больше данных, но потеряла связь со всеми своими агентами.
– Из-за чего это могло произойти? Авария?
– Как вариант, но общая система станции ничего не зафиксировала – хотя она уже года три работает с перебоями. Возможно, связь заблокировали намеренно.
– Мы уже посылали туда разведчиков?
– Не успели. Я подбирала подходящих кандидатов, когда поступило ваше приглашение на совещание.
Они ждали от него указаний, Чарльз видел это. И Элиза, и остальные умели принимать решения самостоятельно, других людей в руководстве давно уже не осталось. Но они прекрасно знали: если он взялся за дело лично, все должно подчиняться его воле.
И Чарльз думал. То, что произошло на четвертом уровне, могло оказаться мелочью, всего лишь техническим сбоем. Но что, если туда действительно пробрались люди с другой станции? Они интриговали адмирала, однако они же пугали его. Чарльз прекрасно знал: далеко не каждый поймет тот образ жизни, который он установил на «Слепом Прометее».
Если задуматься, четвертый уровень давно уже не оправдывал свое содержание… Да и на третьем скопилось многовато людей, на органы можно пустить их, дурман вообще отлично изготавливают в лабораториях, Мертвые – не ресурс, потому что их сложно контролировать… Вспомнив обо всем этом, он принял решение.
– Никакой разведки. Взрывайте тоннели.
– Но без них хвостовую часть корабля просто унесет в сторону от станции! – возмутился Максвелл. Он всегда возмущался очень странным вещам. Чарльз давно избавился бы от него, если бы Максвелл был чуть глупее – и не был отцом Элизы.
Но он даже в старшем возрасте оставался лучшим инженером станции, поэтому на его глупости приходилось отвечать не приговором, а объяснениями.
– В этом и смысл. Угроза основной части станции должна быть устранена. Трой, взрывы должны быть организованы не позже завтрашнего дня. Это возможно?
– Это будет сделано завтра утром, – кивнул Галлахар.
– Там могли остаться люди, даже если произошла новая катастрофа! – не унимался Максвелл. – И что тогда?
Чарльз лишь пожал плечами:
– Тогда им не повезло и в срок от часа до пяти суток, в зависимости от сохранности системы жизнеобеспечения после взрыва, все они будут мертвы.
* * *
Лабиринт выглядел настолько жутко, что посторонним, попади они сюда, показалось бы, что убийства и преступления тут – обычное дело. Правдой это было лишь наполовину: преступления – да, убийства – нет. Нарушений закона ждать следовало, слишком уж измотаны были люди, слишком противоестественной стала их жизнь. А вот убийства оказались редкостью.
Нельзя сказать, что это стало заслугой немногочисленной полиции. Скорее, заработал странный, подсознательный инстинкт, не чуждый даже опытным уголовникам. Они как будто остро почувствовали, насколько уязвима и малочисленна любая жизнь в Секторе Фобос. Они не убивали, потому что понимали: такими темпами за пару лет любой из них рискует остаться в полном одиночестве в пустоте.
Смерть все равно стала частым гостем в Лабиринте, но приходила она не по чужому приглашению. Самой распространенной ее причиной оставались несчастные случаи, вторую позицию удерживали самоубийства тех, кто разучился обманывать себя иллюзией, будто они не в космосе вообще и скоро все будет хорошо. Бывали и пропажи – те же смерти от несчастного случая, просто труп не удавалось найти в Лабиринте. Правда, в последние годы наметилась серия исчезновений молодых женщин, и это чертовски не нравилось полиции. Но то, что произошло здесь, было другим, новым… бесконечно опасным.
Виктор Милютин стоял на пороге чужого дома и мрачно разглядывал два мертвых тела. Даже те квартиры, что по меркам Лабиринта считались большими, были на самом деле похожи на конуру, просто если не с чем сравнить, привыкнуть легче. Поэтому многие давно отказались от просмотра любых видео с Земли. Но Виктор не отказался, он знал, как должен выглядеть настоящий дом. Здесь же жильем считались две тесные круглые ячейки Лабиринта, соединенные крошечной кухней, и уже это называли удачей. У Милютиных в распоряжении была и собственная ванная, эта семья пользовалась общей баней, расположенной неподалеку, но все равно считалась обеспеченной. Из тех, кого раньше называли средним классом – в Лабиринте это понятие тоже сохранилось, пусть и в несколько извращенном виде.
Такие квартиры обычно хорошо запирались: их обитатели знали, что ограбить тут могут с куда большей вероятностью, чем убить. Семья тоже заперлась на ночь, только это их не спасло.
– Замки вскрывались только один раз, – отчитался эксперт. – Нами.
Виктор молча кивнул, продолжая рассматривать сцену расправы. Он и так уже знал, что обнаружению трупов так быстро они обязаны случайности. Просто отец семейства договорился ранним утром отправиться на общее задание с напарником – и не пришел. Напарник, прекрасно знавший, что хорошую работу терять нельзя, заявился к нему домой, причем далеко не в мирном настроении.
Однако злость быстро сменилась беспокойством, когда ему никто не ответил. Стучал он так, что и возмущенные соседи уже выглянули, но из квартиры реакции не было. Компьютер показывал, что дверь заперта изнутри, судя по личным кодам, в доме находились все трое членов семьи. Так почему же никто не отозвался?
Кто-то другой мог смыться и сделать вид, что не при делах. Однако напарник то ли оказался совестливым, то ли учел, что его уже видели соседи. Он вызвал полицию, дежурные воспользовались доминантным кодом доступа, чтобы проникнуть внутрь – и уже они обнаружили кровавое месиво, на которое смотрел теперь Виктор.
В ближайшей ко входу комнатушке лежали трупы старшего поколения – мужчина и женщина, официально оформившие брак уже на «Слепом Прометее». Их возраст Виктор знал, такие сведения были в базе данных. Но, глядя на них, он не мог не думать, что на Земле они были бы совсем молодыми, а тут превратились в стариков раньше срока. Ну а что делать? Следователь и сам не выглядел на свои двадцать восемь. Лабиринт никого не щадит, красота и юность – для высших уровней.
В соседней комнате лежало тело пятнадцатилетней дочери этих людей, девушки, рожденной на «Прометее». На нее Виктор смотреть не хотел, эксперт сказал, что причина смерти точно такая же, и следователю этого пока было достаточно.
Виктор наклонился над отцом семейства, перенастраивая ближайшую лампу так, чтобы лучше рассмотреть рану. Женщина перед смертью свернулась, сжалась, словно это могло ее защитить, будто закрылась внутри себя. Мужчина замер на спине, с ним работать было проще.
Крови вокруг хватало, запах стоял такой, что Виктор даже подумывал воспользоваться кислородной маской, но быстро отказался от этой идеи. У дежурных маски нет, не нужно сейчас порождать зависть и вражду. Он терпел, наклонившись вплотную к жуткой ране – единственной на всем теле, но какой! Горла у погибшего просто не было, на месте гортани зияла кровавая дыра, более-менее полноценно сохранилась только задняя часть шеи с теперь обнаженным позвоночником.
На уровне шеи рана не заканчивалась, уходила куда-то на глубину, через ключицу в грудь. Других повреждений на теле не было, по крайней мере, внешних. Пока казалось, что в грудную клетку мужчины что-то вогнали через горло, не повреждая при этом челюсть. Но Виктор понятия не имел, каким оружием это было сделано – и зачем? В Лабиринте оружие есть у всех, кроме разве что младенцев. Кому понадобилось изобретать новый способ убийства, да еще и такой жуткий? Опять же, квартира была заперта изнутри…
– Другие раны есть? – уточнил он.
– Толковых нет. Есть разве что вот это, – эксперт поднял руку погибшего, демонстрируя свежие неглубокие царапины.
Виктор не стал спрашивать, почему это не включили в отчет, все и так было очевидно. Погибший работал в Лабиринте, поцарапаться он мог где угодно, на его руках хватало шрамов, порезов разной давности, заживающих синяков. Гораздо больше Виктора насторожило кое-что другое: он достал из чемодана эксперта карту для сбора образцов и провел по ладони убитого. На прозрачном пластике был четко виден слой чего-то густого, похожего на прозрачную слизь.
– Это еще что такое?
Эксперт, в отличие от Виктора, насторожен не был.
– А хрен его знает. Может, масло, может, может, мазь, которой он руки лечил, может, крем у жены взял, может, еще что. Тут лаборатория нужна.
Дальше можно было не продолжать. Своей лаборатории в Лабиринте, естественно, не было, она вообще одна на всю станцию осталась – на втором уровне. Тела направят туда с запросом на полный анализ веществ. Однако Виктор сильно сомневался, что они когда-либо получат ответ. Проблемы Лабиринта высших не касаются!
– Смерть наступила почти одновременно, в пределах часа, продолжил эксперт. – Примерно в четыре часа утра.
– Соседи что-нибудь слышали?
– Ничего они не слышали, – отозвался один из дежурных, старавшихся лишний раз в квартиру не заглядывать. Они и рады были бы уйти, да не положено, и они дожидались конца смены в переходе. – Хотя тут использовались решетчатые перегородки, слышимость не самая большая по станции, и все-таки не нулевая. В моем квартале перднешь – и бабка за стеной уже орет, чтоб ты музыку выключил. А тут, чтоб услышали, надо инструмент какой на пол уронить…
– Тут уронили три взрослых тела, – сухо напомнил Виктор.
– Вот этого как раз никто не слышал.
– Известно, какие внутренние повреждения они получили?
– Нет, это вскрывать надо. Я даже пока не предполагаю, чем это сделали. Входное отверстие прямо перед тобой, никакого выходного я не нашел, рассматриваю это как колотую рану.
Виктор перевел взгляд на рваные края раны. Кожа на них смотрелась слишком бледной, слишком мягкой, как будто обваренной. Лицо жертвы было залито кровью, глаза остались распахнутыми, они уже начали мутнеть. При этом Виктор не мог сказать, что на лице этом застыл предсмертный ужас или нечто подобное. Нет, мышцы казались расслабленными, обмякшими даже, как будто погибший просто спал, но с открытыми глазами.
– Из квартиры что-нибудь пропало? – спросил следователь.
– Да кто ж теперь разберет? – отозвался из перехода дежурный. – Но как по мне, ограбления не было. Личные компьютеры их там лежат, есть карты на еду и воду, даже нейтральные, не именные… Может, что конкретное и забрали, но всякие дорогие штуки не тронули.
