Теперь бы ещё как-то объяснить парню, что если он и отправится со мной поход, то года через два, не раньше. Ему в следующем месяце исполнится тринадцать, но из-за постоянного недоедания пацан вообще казался десятилетним. И куда такого в поход тащить? Так-то силы духа у него хватит на взрослого человека, и бесноватость ему не грозит. Это прямая дорога в ушкуйники. Многие берут в новики и четырнадцатилетних, но я не хочу. Если вдруг что-то случится со взрослым мужиком, который осознанно выбрал себе такую долю, мне, как капитану, придётся нести чёрную весть в семью. А вот как я смогу смотреть в глаза матери такого мальца? Нет, этого точно не будет.
– Так, Андрюха, переодевайся – и быстро в библиотеку. Там Ефросинья наверняка уже ждёт тебя с заказами и подзатыльниками. Не надо бесить её ещё больше.
О том, что, кроме нашей рыжей помощницы, его дожидается внеочередной обед, я говорить не стал. Тётя Агнес с какой-то маниакальной настойчивостью пыталась откормить заморыша, и я её понимал. Кстати, единственное, что ворует Заяц, так это еду со стола для своих родных, но только из выделенной ему порции. И это несмотря на то, что постоянно относит домой гостинцы от хозяйки. Все об этом знали и делали вид, что не замечали.
Парень обиженно шмыгнул носом, но не стал перечить и убежал переодеваться. Новый костюмчик, в котором он разносил заказчикам травяные сборы, а порой и книги, Заяц берёг как зеницу ока. Однажды по пути из Речного в библиотеку его подловила местная шпана, поколотила и разодрала одежду. Это был первый раз, когда я видел, чтобы босяк, которого частенько загоняли в угол и били ногами, а он лишь скрипел зубами, вдруг разрыдался, словно девчонка. Впрочем, когда тебя гладит по голове тётя Агнес в попытке утешить, слезу уронит и памятник. По себе знаю.
Гордей Иванович осуждающе покачал головой и знаками показал, что из парня получится хороший механик и на ушкуе он точно пригодится. В ответ я и знаками, и голосом возразил:
– Не возьму я такого мальца в поход. Его же сдует в реку встречным ветром.
На это Гордей, ставший новиком в тринадцать лет, лишь развёл руками. И правильно, нечего спорить. Представляю, как этот пусть невысокий, но широкоплечий и грузный крепыш выглядел в возрасте Зайца. Такой сам кого угодно за борт выбросит. В общем, я стоял на своём, а это значит, что справляться придётся самому и нужно как можно лучше изучить устройство двигателя, который раньше стоял на грузовой машине.
Задумка Гордея основывалась на его опыте комплектации старых пожарных машин новыми турбинными помпами. Мои мучения с якорной катапультой легли на такие же политые потом и сдобренные матами попытки Гордея скрестить ежа с ужом. А если нет возможности ругнуться вслух, чтобы услышали все, кто задолбал советами и указаниями, наверняка работается во стократ тяжелее. Два года назад Гордей справился с трудной задачей и сейчас тоже был уверен в успехе. Двигатели начнут устанавливать уже завтра, а помпы придут через два дня из Бреста. В Турове сделать новые пожарные машины получилось, в Пинске тоже, а вот в Бресте попробовали и решили, что смогут бороться с огнём и по старинке. Так что присланные князем помпы осели на складе. Гордей об этом знал и посоветовал, с кем из работающих у нас брестских купцов следует поговорить. В итоге помпы уже завтра спишут в утиль, а через недельку я получу свой скоростной ушкуй повышенной проходимости. Эдакий проходимец.
Сегодня мы закончили промывку уже разобранного первого мотора и начали его собирать обратно. Судя по хитрым взглядам Гордея, проделать это придётся не один раз, но я не стал ворчать. Лучше помучаюсь здесь, чем встану где-то посреди Бобрика, не зная, как всё исправить.
Наши руки были постоянно заняты, но даже в вынужденном молчании работать с Гордеем было приятно и увлекательно. Я просто смотрел, как ловко он управляется с деталями, и повторял. Время бежало незаметно, и спохватился я только в половине седьмого. Похоже, со стороны выглядел очень встревоженно, потому что Гордей понимающе улыбнулся. Условия в ангаре были так себе, и нормально отмыться не получилось. Оставалось надеяться, что портье в дорогой гостинице не погонит такого замарашку взашей и я успею принять ванну до прихода Элен.
Мои опасения сбылись лишь частично, портье, встречавший гостей в холле, который больше подходил театру, чем дому, где просто ночуют люди, посмотрел на меня с плохо скрытой насторожённостью. Кажется, даже принюхался. Я обречённо вздохнул и, чтобы разом развеять недопонимание, положил на стойку червонец. Можно было бы рассчитаться ассигнациями, но так проще и убедительнее. Он тут же расплылся в угодливой улыбке:
– На какой срок желаете поселиться?
– На одну ночь.
– Могу ли предложить вам люкс? – явно намекая, что червонца хватит, спросил этот манипулятор.
Увы, отказаться не смог, обуяло желание узнать, что же там такого эдакого в том люксе.
– Давайте люкс.
– На какое имя оформляем?
– Степан Романович Чекан, – не стал я разводить конспирацию.
Этим, скорее всего, займётся Элен.
Монета тут же исчезла со стойки, а рядом со мной волшебным образом появился паренёк в чудной форме. Портье протянул ключ. Парень в кургузом красном костюмчике тут же поклонился и сделал приглашающий жест. Следуя за проводником, я прошёл в лифт. Мы вальяжно и, как по мне, слишком медленно поднялись на третий этаж. Коридор с дорогущим ковром, на который и ступать-то боязно, по роскоши не уступал холлу. Номер был оформлен в том же стиле, и если бы я попал в него сразу, то был бы впечатлён. А так вся эта приторная роскошь уже приелась. Номер состоял из большой гостиной и не менее впечатляющей спальни, но меня сейчас больше всего интересовала ванная. Сопровождавший меня парень всё ещё мялся у двери, и я не сразу понял, что ему нужно. Пришлось доставать из кошеля монету в двадцать копеек. Пацан чуток поморщился, и я с трудом сдержался, чтобы не выпнуть зажравшегося наглеца в коридор, но мысли о том, что не успею подготовиться к приходу дамы сердца и других частей тела, поторапливали. Поэтому, не дожидаясь ухода проводника, сразу направился в ванную комнату.
А вот она меня действительно впечатлила белизной стен, сверканием кранов и вместительностью медной лохани. Хотел по-быстрому принять душ, но не удержался и набрал себе ванну, ещё и добавив в неё пахучей пены. Не столько из любви к этому делу, сколько желая понадёжнее перебить запах моторного масла. Вид роскошного халата навёл на мысль, что можно не рисковать, напяливая на чистое тело чуток попахивавшую одежду. В конце концов, мы тут не вечер поэзии устраивать собираемся и тем более не станем посещать ресторан.
В своей жизни ванну я принимал всего пару раз в доме Спаносов, и то не особо разнеживаясь, а тут что-то развезло, и совсем не хотелось выбираться из воды. Опомнился, только когда щёлкнула дверь и послышался грубоватый женский голос:
– Сударь, вам спинку потереть не нужно?
В панике я устроил небольшой шторм, немного расплескав мыльную воду. Почему-то представил эдакую дебелую горничную, которая сейчас ворвётся и решительно примется тереть всё, до чего дотянутся её сильные руки. Даже не сразу понял, что голос явно намеренно изменён, к тому же подозрительно знаком. Так что успокоился, только когда Элен, заливисто рассмеявшись, вошла в комнату:
– Что же вы, барин, так переполошилися? Неужто не по нраву ласки услужливой горничной? – отсмеявшись, с показной ревностью спросила женщина.
– На кой мне горничная, когда есть такая шикарная нимфа, как вы, сударыня? – Тут же захотелось смутить её в ответ, и я предложил: – Не хотите составить мне компанию?
Сам не знаю, откуда такие фантазии, но почему-то захотелось именно этого. Элен на мгновение насторожённо замерла, затем игриво улыбнулась и начала раздеваться. Похоже, её раскованности нет предела, либо уже имелся подобный опыт. Неожиданная мысль почему-то уколола, хотя мы оба понимали, что не имеем права на ревность.
И всё же бесстыдство Элен имело свои границы. Уже почти раздевшись, она потребовала:
– Закрой глаза.
Я подчинился и замер в ожидании. Шуршание одежды стихло, и послышались лёгкие шаги. И тут я снова напрягся, причём нешуточно. Моё обоняние уловило очень знакомый запах, а воображение мигом нарисовало вместо обнажённой зрелой женщины такую же раздетую юную Василису. Отчего удивлённо распахнул глаза. От неожиданности уже стоявшая рядом с ванной Элен даже прикрылась ладонями.
– Что такое?
– Н-ничего, – постарался я скрыть смущение и решительно потащил её к себе.
Ёшки-матрёшки, сам же подарил Элен гостинцы от Василисы. Ученица ведуньи специально передала пакет для той, кто делит со мной ложе, и просила не открывать. Я тогда лишь спросил, нет ли там чего опасного. Василиса поклялась своими богами, что не намерена вредить моей любовнице. Но подлянку она всё же устроила или же просто подарила ароматное масло, которым сама пользовалась, без тайного умысла. Пара секунд неловких движений – и мы устроились в ставшей уже не такой просторной ванне. Ну а дальше всё пошло без сучка и задоринки.
Утолив первый чувственный голод, мы оба вспомнили о том, что утехами сыт не будешь. Звонок портье помог решить этот вопрос, и через пять минут, одетые в халаты, устроились на диване, с жадностью поглощая деликатесы.
– Кстати, а как ты нашла мой номер и вообще попала в отель? – спросил я, с удивлением прислушиваясь к послевкусию необычного паштета.
– У меня тут прикормленная горничная. Она узнала, куда ты заселился, и провела меня незаметно для остальных. Даже не пришлось доплачивать за служебный ключ, кое-кто не только забыл запереть дверь в номер, но даже ванную не закрыл. Ты очень беспечен, дорогой мой.
– А мне нужно чего-то опасаться в дорогущем отеле посреди города?
– Нет, не нужно, разве что домогательств горничных, но я думала, что все ушкуйники очень подозрительные и резкие. Даже боялась, что на мою шалость ты ответишь броском чего-то тяжёлого.
Опять кольнула мысль, что она ещё и с ушкуйниками забавлялась. Элен это как-то почувствовала и, чуть нахмурившись, как кошка, прильнула ко мне под бочок.
– Ты у меня первый ушкуйник, и купаться в ванной с мужчиной я попробовала впервые.
Хотелось верить, что она не врёт, но непрошеные мысли уже начали роиться в голове, при этом притащив с собой кучу других. Я не понимаю эту женщину. Она словно живёт одним днём, как мотылёк. Казалось, Элен совершенно не задумывается о будущем, но ведь этого не может быть! Она лишь кажется ветреной, а на самом деле умна и напориста. Тогда к чему эта легкомысленность?
Внезапно мысли снова устроили свару в голове. Вот зачем я морочу себе мозги? Что плохого в том, что у меня есть доступ к шикарному телу. Пользуйся, пока есть возможность! Чем меньше она думает о своём будущем, тем лучше для меня. Разве не так? Не так!
Новые доводы мне совершенно не понравились. Они казались чужими и неправильными. Похоже, это сказывалось тёмное наследство чужака, которое я так и не переварил до конца.
Так нельзя. Элен подарила мне не только ласку, но и поддержку. Отнеслась с пониманием и заботой, а я собрался использовать её как продажную девицу, радуясь, что даже платить не надо. Внезапно стало очень мерзко, и это явно отразилось на моём лице.
– Что случилось? – насторожилась Элен и тревожно заглянула мне в глаза. – Я не лгу тебе.
– Не в этом дело, – со вздохом ответил я, стараясь высказываться не так, как в бульварных романах, чтобы совсем уж не провалиться в манерность. – Почему ты со мной? Сама же говорила, что у нас нет будущего.
– Потому что мне с тобой хорошо, – ответила Элен, немного отстранившись.
– Неужели нет никого, с кем хотелось бы быть рядом постоянно, а не урывками, втайне от всех.
– Хочешь выдать меня замуж? – всё ещё игриво, но уже с холодно блеснувшим взглядом спросила женщина.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Часть меня вопила, чтобы я заткнулся, но внезапно пришло понимание, что мне будет намного приятнее видеть эту женщину счастливой, чем и дальше использовать её для утех. Мысль казалась дикой и невыгодной, но при этом правильной и удерживающей на светлом пути.
– Я уже разучилась любить и доверять мужчинам, – ответила она, окончательно утратив чувственный настрой.
Затем как-то собравшись комочком, обхватила руками коленки. Захотелось обнять и утешить, но я сдержался и просто сказал:
– Ты знаешь обо мне практически всё. Как бывший дурачок, я хорошо понял одну важную вещь – если чего-то не умеешь, то нужно найти того, кто научит.
– Но это будешь не ты, – с лёгким вызовом не спросила, а утвердительно заявила моя подруга.
– Это буду не я, – пришлось мне печально согласиться. – Неужели нет кого-то, кто искренне любит тебя и хочет быть рядом несмотря ни на что?
– Есть. Иван Григорьевич, – совсем уж печально и тихо сказала Элен. – Мы были знакомы ещё в гимназии. Когда я овдовела и вернулась в Пинск, он начал ухаживать за мной. Звал замуж. Его супруга три года назад умерла, оставив ему маленькую дочь. Он до сих пор любит меня, но я его прогнала.
– Он так тебе неприятен?
– Нет, что ты, – грустно улыбнулась женщина. – Он очень добрый и немного наивный. Мне просто не хотелось портить репутацию хорошему человеку и усложнять жизнь его дочери.
– А ты спросила, что для него важнее – репутация или быть с тобой? – с настойчивостью, достойной иного применения, продолжил допытываться я.
– Он доктор, и репутация для него очень важна.
– Это твои слова, а не его.
Элен чуть подумала и, сузив глаза, спросила:
– А как же тогда мы? Надеешься, что стану бегать от скучного мужа к пылкому молодому любовнику?
В ответ я лишь горько улыбнулся, потому что очень маленькая, тёмная и мерзкая часть меня именно этого и хотела. Элен внезапно с кошачьей грацией прильнула ко мне и заглянула в глаза.
– И всё же кое-чему ты меня научил.
– Чему? – с искренним удивлением спросил я.
– Тому, что есть мужчины, которым можно доверять.
Она поцеловала меня, но не с прежней какой-то полубезумной страстью, а чувственно и мягко. Мы перебрались на кровать, и в этот раз близость была не такой, как раньше. Что-то очень похожее на любовь. Увы, лишь похожее. Я никогда не любил, но сейчас было уверен, что это не она.
Глава 3
Элен сбежала посреди ночи, я лишь успел придержать её у двери и сказать:
– Когда сделаешь свой выбор, покажи мне своего избранника.
– Зачем это? – насторожилась моя теперь уже просто подруга. – Я не обязана устраивать для тебя смотрины и испрашивать дозволения заводить романы. Хватит мне въедливого братца. И вообще, как ты себе это представляешь?
– Не собираюсь я тебе указывать. Просто приведи его в библиотеку. Пусть посидит в зале, пока будешь выбирать себе книжку. А я на него посмотрю. Это очень важно. Прошу, просто доверься мне.
Было видно, что любопытство раздирает её, но Элен лишь насторожённо посмотрела мне в глаза, затем коротко поцеловала и выскользнула за дверь. Так ничего и не сказала. Впрочем, как и я ей. Посвящать даже самых близких в свою главную тайну пока не стоит, но проверить её жениха на гнилость я просто обязан.
Понятия не имею, что будет дальше, но совершенно не жалею о сделанном. Поэтому, проводив любовницу, вернулся в кровать и со спокойной душой уснул. Проспал практически до десяти утра. Затем не отказал себе в удовольствии заказать завтрак в номер и даже ещё немного понежился в ванной. И только ближе к полудню добрался до библиотеки.
Когда вошёл в читальный зал, в первый момент даже испугался. Едва увидев меня, Фрося убежала наверх и тут же вернулась в сопровождении тёти Агнес. Хозяйка дома выглядела встревоженной и тут же бросилась ко мне, напугав ещё больше:
– Стёпушка, сделай что-нибудь! Он же его покалечит!
– Кто кого покалечит? – совсем растерялся я, не зная, куда бежать и кого спасать. Ещё больше недоумения вызывало то, что при всей встревоженности дам посетители библиотеки вели себя совершенно спокойно. Да и вообще вокруг царила привычно-мирная атмосфера.
– Этот твой инородец! Боже, как он измывается над бедным Димитросом.
Ах вот оно что! Теперь всё ясно.
– Я пыталась вмешаться, но Димочка так гаркнул на меня, – продолжала жаловаться женщина, но вежливо делала это громким шёпотом. – Он никогда со мной так не разговаривал.
– Успокойтесь, тётя Агнес, сейчас во всём разберёмся, – уверенно заявил я и зашагал в сторону входа в подвал, а дамы тут же пристроились за мной хвостиком.
Пришлось, как говорится, рубить эти хвосты.
– Не нужно ходить за мной, там состоится серьёзный мужской разговор. Поверьте, всё будет хорошо.
В глазах тёти Агнес горело недоверие, а Фрося явно была разочарована, что пропустит интересное зрелище. Пришлось даже выразительно взглянуть на неё и ткнуть пальцем в сторону регистрационной стойки.
Спустившись по лестнице в подвал, я увидел то, что, в принципе, и ожидал, правда, масштабы были куда больше, чем предполагалось. Не знаю, как Дима умудрился успеть всё сделать, но большое помещение с каменными стенами и маленькими оконцами под потолком полностью преобразилось. Посередине весь пол был выстлан большими циновками, сплетёнными из канатов. Висевшие под потолком электролампы были помещены в странные квадратные чехлы с иероглифами и давали непривычный красноватый свет.
Имелся и так любимый нихонцем постамент, но теперь уже сделанный не из поддонов, а сколоченный из нормальных досок, да ещё и покрытый какой-то тканью. Там был размещён вполне прилично выглядевший низкий столик. Я даже удивился – где он вообще достал такую непривычную мебель? Скорее всего, просто отпилил ножки у нормального стола. Но всё это отметил мельком, внимательно разглядывая то, что происходило на толстых циновках, тут же мысленно обозванных мною матами. И Дима и Акира были одеты в уже знакомые мне куртки и широкие портки из мешковины. Оба были босыми. Очевидно, что заниматься в таком виде намного удобнее, чем в привычных мне нарядах.
Нихонец заметил моё появление, но останавливать кинувшегося на него Диму не стал. Мой друг как-то странно ударил нихонца раскрытой ладонью сверху по плечу, точнее попытался. Акира ловко извернулся, помогая парню провалиться в ударе, затем как собачонку повёл его вокруг себя, но водил недолго, резко сменив направление проводки на противоположное. Мой друг от таких перемен окончательно потерял равновесие, заваливаясь на спину. Причём было видно, что роняли его так уже не раз и не два. Дима вышел из падения перекатом и тут же вскочил на ноги. Только после этого, проследив за взглядом учителя, он оглянулся.
Не знаю, чего так распереживалась тётя Агнес. Её сыночек не выглядел избитым или обиженным. Наоборот, его взгляд горел восторгом. Было видно, что он хочет броситься ко мне и поделиться впечатлениями, но не рискнул и, снова повернувшись к учителю, застыл столбиком. Неплохо Акира выдрессировал его меньше чем за сутки. Увиденное мне понравилось. Чего-то подобного я и ожидал. Но кое-какие сомнения всё же имелись.
– Здравствуйте, Ота-сан, – поклонился я нихонцу, получив в ответ такой же по глубине поклон.
– Коничива, Чекан-сан.
– Не поясните, что я сейчас видел?
– Это бросок «суми отоши» против удара «шомэн учи», – спокойно ответил нихонец.
– А разве в драке кто-то будет вот так бить раскрытой ладонью почти наотмашь?
– Это нужно, чтобы научиться правильно принимать удар, – невозмутимо пояснил учитель. Теперь его акцент был едва заметен. – Не уклоняться, как ваши кулачные бойцы, а сохранять позицию и работать только ногами.
Заметив явное недоверие в моём взгляде, японец, совершенно не изменившись в лице, сделал приглашающий жест и резко выкрикнул:
– Хаджиме!
