«Найти ее. Только это важно» – звучит в голове.
Завтра я найду способ. Завтра я все исправлю. Или хотя бы попытаюсь.
– Эмин Минаев? – ко мне подходит мужчина в кожаной куртке. Поднимаю на него глаза и не узнаю, но зачем-то киваю.
Глава 3 Алина
Щека горит. Боль тянет вниз, словно там все еще отпечатана рука того бандита. Зеркало в ванной отражает меня чужую – бледную, с темным пятном, которое вот-вот станет синяком. Я смотрю на себя и не могу понять: что я пыталась доказать, бросившись на тех троих? И главное, почему судьба решила свести меня с ним именно так? Почему после всех этих лет он появился вот так, внезапно?
Эмин. Имя будто холодный металл на языке. Оно мгновенно разворачивает передо мной сцены из прошлого, которые я пыталась стереть, спрятать за пеленой времени. Я снова вижу тот дом, где каждый звук означал страх. Где крики других девушек, таких, как я, мешались с грубым смехом его братьев. Где я ждала своей очереди, не зная, останусь ли жива. Это прошлое всегда было со мной, но я думала, что научилась не смотреть ему в лицо. И вот оно снова здесь, вместе с ним.
Я закрываю глаза, но вместо темноты передо мной всплывает его взгляд, тот самый, от которого я не смогла убежать. Глаза, в которых тогда я видела не жестокость, а странную смесь вины и отчаяния. Он был другим, я это знала. Но он был частью этого мира. Мира, который меня сломал.
Сжимаю край раковины так сильно, что пальцы белеют.
Телефон вибрирует в комнате, и я вздрагиваю от резкого звука. Это Лия. Конечно, кто еще? Вытираю руки о полотенце, нехотя беру трубку, заранее готовясь к ее мягкому напору.
– Алина, ты дома? – ее голос звучит мягко.
– Да, дома, – отвечаю я коротко, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Ты как? Все в порядке? – спрашивает Лия, но не ждет ответа. – У нас с Мироном завтра семейный ужин. Приходи, побудь с нами. Ты ведь обещала.
– Лия, не могу, – быстро перебиваю я. – У меня аврал. Скоро премьера, и дел просто навалилось. И… я правда не хочу отвлекаться.
Нельзя, чтобы брат видел меня сейчас. Начнутся разборки, а я этого очень не хочу. Надо просто забыть все, как страшный сон и жить дальше.
– Что значит «не хочу»? – упрямо продолжает настаивать Лия. – Ты не появлялась у нас уже несколько недель. Мирон скучает. Я тоже. Что случилось, Алина?
Ее голос теплый, почти умоляющий. Я закрываю глаза, позволяя себе вдохнуть чуть глубже.
– Лия, правда, не сейчас. Не могу. Прости. – Я жду ее возражений, но она замолкает на мгновение.
– Ладно, я не буду настаивать, – наконец говорит она, и в ее голосе слышится разочарование. – Но, если передумаешь… просто позвони.
– Спасибо за понимание, – шепчу я, чувствуя, как внутри все еще бурлит напряжение. Звонок обрывается, оставляя меня наедине с моими мыслями.
Смотрю на экран телефона. Отражение в нем – тоже я, но совсем другая. Усталость тянет меня к кровати, но вместо сна я сажусь на пол у окна. Небо черное, как мои мысли. Город за окном дышит огнями, но мне кажется, что он пуст. Я снова вспоминаю лицо Эмина, разбитое, уставшее, но все еще такое знакомое. Кровь на губах, взгляд, в котором я читала не только боль, но и что-то большее. Будто мое имя – единственная его опора, то, что еще связывает его с реальностью. Этот взгляд возвращает меня в тот момент, когда он открыл дверь и сказал: «Беги».
Я тогда не поняла, почему Эмин это сделал. Почему пошел против своих. Тогда я думала, что это конец. Но, видимо, это было только начало.
Гул в голове становится громче, будто звуки прошлого вновь оживают. Я слышу голоса его братьев, их смех, грубые слова. Вижу тени девушек, которых уносили. Хватаюсь за виски, как за спасательный круг, надеясь, что это остановит этот поток, но образы становятся ярче. Все это прошлое, как сорванная цепь, кружит вокруг меня, затягивает в воронку. Эмин. Что он делает здесь? Почему именно сейчас?
Ответов нет. Только пустота. Я пытаюсь вытолкнуть его из головы, но он упорно остается. Его глаза. Его голос. Я вскакиваю на ноги, подходя к тумбочке. Лекарства. Они должны помочь. Маленькая белая таблетка падает на ладонь. Наливаю воды в стакан и делаю несколько крупных глотков.
Прислушиваюсь. Тишина…
Только она не спасает.
Я ложусь, укрываюсь одеялом с головой. Завтра пойду на работу. Завтра я постараюсь забыть об этом взгляде, о том, как Эмин смотрел на меня. Но ночь кажется бесконечной. И с каждым мгновением я все больше понимаю: забыть его не получится.
В какой-то момент слышу звук на лестничной площадке. Тихий, едва различимый. Сердце сжимается. Это может быть кто угодно. Или никто. Но я больше не чувствую себя в безопасности. Встаю, подхожу к двери и смотрю в глазок. Темно.
Это просто страх. Или не просто. Но мне кажется, что за этой дверью стоит не только ночь. За ней стоит он.
Глава 4 Эмин
Просыпаюсь от ощущения тяжести в голове. Жар, словно цепи, держит меня, не давая пошевелиться. Все тело налито свинцом, каждая мышца отзывается болью, будто память о вчерашней ночи впилась в меня когтями. Кипяток разливается от затылка до кончиков пальцев. Я пытаюсь пошевелиться, но каждый сустав болит, как после изнурительной тренировки. Сквозь тяжелую пелену слышу голоса. Один строгий, профессиональный, другой напряженный, с нотками раздражения.
Поворачиваю голову и вижу лицо Нолы, яркое и сосредоточенное. Она стоит у двери, переговаривается с кем-то. Это врач. Очевидно, он уже меня осмотрел. Обрывки фраз проникают в сознание:
– Температура держится, но ничего критичного, – произносит врач, глядя на Нолу поверх очков. – Пусть пьет больше жидкости и отдыхает. Если станет хуже, вызывайте скорую.
– Вы думаете, что я позволю ему встать? – Нола фыркает, перекидывая платиновую прядь за ухо. – Спасибо, доктор. До свидания.
Она провожает врача до двери, а затем возвращается ко мне. В комнате становится тихо, слишком тихо. Я приоткрываю глаза. Ее взгляд ледяной и тяжелый.
– Ну? – резко спрашивает она, скрестив руки на груди. – Объясни мне, что, черт возьми, произошло?
– Нола… – голос мой звучит хрипло, словно я кричал всю ночь. – Это неважно.
– Неважно? – ее глаза сужаются. – Тебя избили, ты чуть не сдох на улице, а это «неважно»?
Я отворачиваюсь, не в силах выдержать ее взгляд. Голова пульсирует, словно метроном сбился с ритма и стал молотом. Каждый удар отдается во всем теле, заставляя меня злиться на собственную слабость.
– Я сказал, забудь, – выдыхаю я, прикрывая глаза.
Но Нола не сдается.
– Ты так просто не отвертишься, – ее голос становится ниже, угрожающим. – Я напишу заявление в полицию. Этих ублюдков надо найти.
– Не надо, – перебиваю я. – Все в порядке. Я разберусь сам.
– Ты? Ты даже на ногах стоять не можешь, – она поднимает брови. – Ладно, делай, что хочешь, но я сама схожу в театр.
– Театр? – поднимаю на нее взгляд.
– Да, театр, – резко отвечает Нола. – У тебя там встреча с директором. Ты забыл? Или теперь вообще собираешься все игнорировать? Если ты не можешь пойти, я схожу вместо тебя.
Я пытаюсь протестовать, но тело слишком слабое, а голова кружится сильнее. Нола машет рукой.
– Все. Ты лежишь и поправляешься. А я проведу эту встречу. С директором я договорюсь.
Она разворачивается, ловко подхватывая сумку, и исчезает за дверью. Комната погружается в тишину. Я закрываю глаза, но сон не приносит покоя. Вместо этого меня охватывают тени прошлого.
Я снова вижу тот дом. Голоса грубые, властные, как приказ, не оставляющий выбора. Эти звуки заполняют мои уши, словно холодный яд, смешиваясь с шумом моего дыхания. Лицо испуганной Алины слишком красивое, слишком хрупкое для того ада.
Я помню, как ее привели ко мне, нарядив, как куклу. Старшие братья смеялись, наставляли меня, как обращаться с «подарком», но я не смог. Даже тогда, в свои юные годы, я знал, это не должно было быть так. Ни с ней, ни с кем-то другим.
Зеленые глаза Алины прожигали меня, умоляя без слов. В них было все: страх, боль, надежда. И эта надежда ударила сильнее всего, заставив меня действовать, даже если я сам еще не знал, почему. В тот момент что-то треснуло внутри меня. Когда представился шанс, я помог Алине сбежать, но уже тогда я понимал, что никогда не смогу забыть ее.
Не смог тогда и не смогу сейчас. А теперь… она здесь. В этом городе.
Сердце сжимается, будто кто-то скручивает его ледяной веревкой. Боль от осознания, что я не могу стереть ее страдания, сталкивается с глухой, почти пугающей радостью – Алина жива. Ее присутствие в этом городе становится моим наказанием и моим спасением одновременно. Но что дальше? Как мне загладить вину за прошлое, которое было написано не мной?
Мысли начинают звучать в моей голове, как тихие, едва уловимые ноты. Они вырываются из хаоса воспоминаний, будто пытаются пробить стену между прошлым и настоящим. Мелодия, живая, эмоциональная, окрыляющая. Я вскакиваю с кровати, игнорируя протесты тела. Хватаю синтезатор, включаю его, и пальцы сами находят нужные клавиши. Музыка льется, заполняя комнату. Это как дыхание. Это как она.
Каждый аккорд о ней. Только для нее.
Дверь открывается, и в комнату заходит Нола. Она ошеломленно смотрит на меня.
– Ты должен был лежать! – кричит, но я не останавливаюсь.
– Ты только послушай, – прерываю ее, азартно продолжая играть. – Это о ней. Все о ней. Понимаешь?
Нола качает головой, закатывая глаза, но я вижу, как ее лицо смягчается. Мелодия заполняет комнату, и я знаю: это не просто музыка. Это мой шанс.
Глава 5 Алина
Я стою перед зеркалом дольше, чем обычно. Пудра, тональный крем, и еще слой для верности, а синяк все равно виден. Неярко, но я знаю, если кто-то присмотрится, заметит. На очередной попытке скрыть его вздыхаю и отхожу от зеркала. Ничего, справлюсь. Главное, держаться.
В театре меня встречают привычные звуки репетиций: щелчки каблуков, разговоры, музыка. Это мое место. Здесь все подчинено четким линиям, движениям, звукам. Здесь я могу дышать полной грудью.
Сегодняшняя репетиция важна. Этот мюзикл моя история. История боли и страха, которую я перенесла, но без хэппи-энда. Я каждый раз переживаю ее, стоя за кулисами, наблюдая за сценой. Но это помогает. Здесь прошлое кажется дальше.
Только не сегодня. Сегодня все не так. Вчерашняя встреча выбила меня из равновесия, сломала настройку. Я придираюсь к каждому движению, каждому звуку. Все кажется не тем, не туда. Труппа смотрит на меня с недоумением, но никто не возражает. Они привыкли. В конце концов, я отпускаю их раньше, чем обычно. Устало опускаюсь в кресло в пустом зале. Глубокий вдох, выдох. Голову кружит от мыслей, которые я пыталась подавить весь день. И тут в зал заходит директор театра. Я вижу, что он с кем-то.
– Алина, познакомься, это Нола, представитель композитора.
Нола. Строгая, яркая, уверенная. Она сразу производит впечатление. Ее рукопожатие крепкое, взгляд цепкий.
– Ваш мюзикл основан на реальной истории? – спрашивает она, не отрывая взгляда.
– Вдохновлен, – отвечаю я уклончиво. – История… об умении переживать боль и двигаться дальше.
– Это сильно, – говорит Нола, слегка кивая. – Музыка композитора, думаю, идеально подходит для такого проекта.
– Да, она выразительная. Эмоциональная, – признаю я, хотя внутри все сжимается. – Она действительно создает атмосферу. Если хотите, могу показать репетицию. Но не сегодня, – добавляю я, пытаясь сохранить профессиональный тон.
– Почему? – в ее голосе слышится легкое удивление.
– Сегодня все идет не так, как должно. Не хочу показывать полумеры, – поясняю, опуская взгляд.
Нола с легкой улыбкой кивает:
– Понимаю. Я ценю этот подход. Тогда договоримся на завтра?
– Слишком много недочетов, – говорю я, пытаясь улыбнуться. – Лучше через пару дней.
Нола кивает, не настаивает. Мы обмениваемся телефонами.
– Буду ждать вашего звонка, – говорит Нола, глядя мне прямо в глаза. – Уверена, получится что-то потрясающее.
– Спасибо, – коротко отвечаю, провожая ее взглядом. Она уходит, и я ловлю себя на мысли, что ее уверенность заразительна, но внутри что-то все равно неспокойно. Но внутри что-то не дает мне покоя.
Остаток дня проходит в тумане. Я снова и снова вижу лицо Эмина, слышу, как он произнес мое имя. Этот голос, этот взгляд… они будто отпечатались в моей голове. К вечеру я больше не выдерживаю. Достаю телефон и набираю номер.
– Надежда Викторовна, здравствуйте, – голос звучит чуть дрожащим. – Это Алина. Я бы хотела записаться на прием. Да, срочно.
***
На следующий день я сижу в кабинете Надежды Викторовны. Ее кабинет теплый, уютный, с приглушенным светом и мягкими креслами. Она смотрит на меня внимательно, но не давит.
– Алина, я давно хотела спросить, почему вы так долго откладывали этот разговор? – ее голос мягкий, но требовательный.
– Я думала, справлюсь сама, – честно отвечаю я. – Но после вчерашнего… Я увидела его. Эмина.
Она слегка наклоняет голову, подавая знак продолжать.
– Он был там, на улице. Разбитый, едва живой. И он узнал меня, – мои руки дрожат. Я сцепляю их, чтобы остановить это предательское движение. – Все вернулось. Все страхи, все то, что я хотела забыть.
– Алина, – ее голос становится чуть тверже. – Вы больше не та девочка. Вы взрослая, самостоятельная женщина. И вы справились с этим прошлым. Но вы не позволили себе по-настоящему встретиться с ним. Это то, что держит вас в плену.
– Вы хотите сказать, что я должна…? – я не могу произнести это вслух.
– Да, – она кивает. – Вам нужно встретиться с Эмином. Узнать, кто он теперь. Вы сами говорите, что он был другим. Тогда. Так ли он опасен для вас сейчас? Или это только страх, который вы носите с собой?
– Это слишком… сложно, – шепчу я.
– Не сложнее, чем носить эту боль внутри все эти годы, – она отвечает спокойно. – Вы заслуживаете быть свободной от этих цепей.
Ее слова звучат как приговор, но в них есть правда. Я ухожу из кабинета с чувством, будто внутри что-то треснуло, но это не больно. Это… облегчение.
