Я перевела взгляд на его спутницу. В глаза бросились ярко-рыжие волосы.
Шэрон! – вскрикнула Мелани.
Девушка поняла, что я ее узнала, и помрачнела.
Ш-ш-ш! – Я вытеснила Мелани на задворки сознания.
– Хм-хм… – Высокий потянулся к моему лицу и как будто удивился, когда я отпрянула и прижалась к Джебу. – Не бойся, я не сделаю тебе больно.
Незнакомец снова протянул руку. Я попыталась спрятаться за Джеба, однако тот вытолкнул меня вперед. Высокий мягко коснулся моей скулы под ухом, повернул мне голову, провел пальцем по шее, исследуя шрам, оставшийся после внедрения.
Краем глаза я смотрела на Джареда. Действия незнакомца явно его расстраивали, и я знала почему – как же он, должно быть, ненавидит этот тонкий розовый шрам.
Джаред хмурился, однако не злобно, скорее растерянно.
Высокий отошел, пожевал губами. Глаза его возбужденно горели.
– Если не считать усталости, голода и обезвоживания, она выглядит совершенно здоровой. Думаю, вы влили в нее достаточно воды, чтобы нам не мешал недостаток влаги. Ну-с, – он потер руки, – пожалуй, приступим.
И тут до меня дошло. Все сходится: слова, краткий осмотр… Этот ласковый с виду мужчина, обещавший не делать мне больно, и есть доктор.
Дядя Джеб глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Доктор приглашающе протянул мне руку. Я сжала кулаки за спиной. Он внимательно взглянул на меня, изучая ужас в моих глазах. Уголки его губ опустились, однако он не злился, просто размышлял, что делать дальше.
– Кайл, Иэн, похоже, мне нужна помощь. – Когда я увидела, как из толпы выбираются черноволосые братья, по сравнению с которыми доктор уже не казался высоким, у меня подогнулись колени. – Если вы понесете…
– Нет.
Все обернулись. Мне не требовалось оборачиваться на знакомый голос, но я все равно подняла взгляд.
Джаред насупил брови, мучительно скривил губы. На его лице отражалась буря эмоций: гнев, упрямство, растерянность, ненависть, страх… боль.
Доктор удивленно моргнул:
– Джаред?.. Есть проблема?
– Да.
Все ждали. Джеб, стоявший рядом, старался сдержать улыбку. Странное у него чувство юмора.
– Какая?
– Я скажу какая, – процедил Джаред сквозь зубы. – Что лучше: отдать ее тебе или позволить Джебу пустить ей пулю в лоб? В чем разница?
Я задрожала. Джеб похлопал меня по руке.
Доктор снова моргнул.
– Так-так, – проговорил он.
– Разница в том, – ответил Джаред на собственный вопрос, – если Джеб ее пристрелит, она хотя бы умрет без мучений.
– Джаред, – произнес доктор тем же успокаивающим тоном, каким обращался ко мне, – с каждым разом мы узнаем все больше. Может быть, сейчас…
– Чепуха! – фыркнул Джаред. – Что-то я не вижу прогресса, Док.
Джаред не даст нас в обиду, – еле слышно прошептала Мелани.
Я с трудом подбирала слова. Не нас, а твое тело.
Хоть что-то… Ее голос звучал словно издалека, а не из раскалывающейся головы.
Шэрон встала перед доктором, словно защищая.
– Нет смысла упускать такую возможность, – с жаром возразила она. – Джаред, мы понимаем, тебе нелегко, но решение не за тобой. Нужно действовать в интересах большинства.
Джаред прожег ее гневным взглядом.
– Нет, – огрызнулся он.
Почему-то его голос прозвучал приглушенно. Вообще все вокруг стихло. Губы Шэрон двигались, она яростно тыкала в Джареда пальцем, но до меня доносился лишь тихий шелест. Никто из них не двигался, однако они оба словно куда-то поплыли.
Темноволосые братья решительно шагнули навстречу Джареду. Я попыталась протестующе вскинуть руку, но мышцы не слушались. Джаред побагровел, на его шее напряглись жилы, он явно кричал, но я ничего не слышала. Тускло блеснул ружейный ствол. Я отшатнулась при виде оружия, потеряла равновесие. Пещера начала медленно заваливаться набок.
– Джейми, – выдохнула я. Свет мерк перед глазами.
Надо мной нависло злобное, яростное лицо Джареда.
– Джейми? – повторила я, на сей раз с вопросительной интонацией. – Джейми?
– С мальчиком все в порядке. Джаред его привел, – словно издалека донесся хриплый голос Джеба.
Я взглянула на искаженное лицо Джареда, стремительно исчезающее в густом тумане.
– Спасибо, – прошептала я и провалилась во тьму.
Глава 15
Под стражей
Когда я очнулась, дезориентация прошла. Я хорошо понимала, где нахожусь, но решила притвориться спящей, не открывать глаза, дышать ровно и постараться узнать как можно больше о своем положении.
Хотелось есть. В животе недовольно урчало. Вряд ли желудок меня выдаст: наверняка он бурлил и протестовал, даже когда я находилась без сознания.
Голова отчаянно болела – то ли от изнурения, то ли от побоев.
Я лежала на твердой поверхности, шершавой и какой-то… выщербленной. Не плоской, а изогнутой, наподобие мелкой тарелки. Спину и бедро ломило от неудобной позы. Вероятно, боль меня и разбудила; отдохнувшей я себя не чувствовала.
Вокруг было темно; я поняла это даже с закрытыми глазами. Не черным-черно, просто очень темно.
Воздух – еще более затхлый, чем прежде, влажный, ржавый, какой-то кисловатый. В горле сразу запершило. Здесь прохладнее, чем в пустыне, однако из-за сильной влажности несколько промозгло. Я снова обливалась потом; вода, влитая в меня дядей Джебом, выходила через поры.
Звук моего дыхания эхом отражался от стены. Похоже, я в тесном помещении. Скорее всего, по-прежнему в подземной пещере, куда привел меня дядя Джеб. Нетрудно угадать, что я увижу, если открою глаза: углубление в красно-коричневой скале, испещренной дырами, словно сыр.
Если не считать урчания в животе, стояла тишина. Опасаясь открывать глаза, я вслушивалась в неподвижное безмолвие. Странно. Неужели здесь нет охраны? Наверняка где-то рядом дядя Джеб с непременным ружьем или кто-то менее дружелюбный. Оставить меня одну… как-то это не вяжется с человеческой жестокостью, их естественным страхом и ненавистью ко мне и моей сущности.
Или…
Я сглотнула; от ужаса в горле пересохло. Люди оставили меня одну, только если решили, что я умерла или скоро умру. Наверняка в этих пещерах есть места, откуда не возвращаются.
Я немедленно представила себя на дне глубокой шахты или замурованной в тесной могиле. Дыхание невольно участилось, я отчаянно глотала спертый воздух в поисках признаков удушья. Из груди рвался отчаянный крик. Я стиснула зубы.
Вдруг что-то заскрежетало по полу у самого моего уха.
Мой визг пронзил тесное пространство. Я распахнула глаза, отшатнулась от зловещего звука, вжалась в неровную каменную стену, закрыла руками лицо, больно ударилась головой о низкий потолок.
Тусклый свет озарил идеально круглый выход из крошечной пещеры в форме пузыря. В отверстии показалось лицо Джареда и протянутая рука.
Крепко сжав губы, он свирепо смотрел, как я мечусь в панике; на его лбу пульсировала жилка. Постепенно сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось. Я встретилась с ним взглядом и вспомнила: Джаред умеет таиться, словно призрак. Неудивительно, что я не заметила его присутствия.
Но ведь был какой-то звук. Джаред шевельнул рукой, скрежет повторился. У моих ног лежала сломанная пластиковая дощечка, служащая подносом, а на ней…
Я жадно схватила открытую бутылку с водой, едва замечая, как Джаред скривился от отвращения: об этом после, сейчас главное – пить. Наверное, я никогда в жизни не смогу спокойно смотреть на воду. Правда, жизнь моя вряд ли продлится долго.
Джаред исчез в круглом проеме. Теперь я видела лишь кусок его рукава. Тусклый голубоватый искусственный свет исходил откуда-то позади него.
Осушив полбутылки, я учуяла новый запах, сообщающий, что вода – не единственный подарок.
Еда? Меня кормят?
Ломоть черного хлеба и миска с прозрачной жидкостью, пахнущей луком. На дне миски плавали какие-то темные кусочки. Рядом – три коротких толстых белых клубня. Видимо, неизвестные мне овощи.
Чтобы обозреть эти дары, потребовалось несколько секунд, но даже за столь короткое время желудок едва не выпрыгнул через рот, желая поскорее добраться до пищи.
Я вгрызлась в кусок хлеба – плотный, с цельными зернами, застревающими в зубах. Черствый, зато вкус – м-м-м… В жизни не ела ничего лучше, даже раздавленные кексы не могли с ним сравниться. Я усердно работала челюстями, однако больше половины горбушки проглотила не разжевывая. Желудок сопротивлялся; после длительного голодания пища воспринималась болезненно.
Не обращая внимания на протестующее бурчание в животе, я взялась за жидкость – это оказался суп. С ним дело пошло легче. Запах резкий, зато вкус приятный, зеленые кусочки – мягкие и мясистые. Я выпила бульон прямо из миски и вылизала ее до последней капли, сожалея, что нет добавки.
Белые овощи хрустели на зубах, а по вкусу напоминали древесину. Наверное, какие-то корнеплоды. Не столь питательные, как суп, и не такие вкусные, как хлеб, но лучше, чем ничего. Я совершенно не насытилась и готова была сжевать даже поднос, если бы не боялась сломать зубы.
Только съев все без остатка, я поняла: меня не должны кормить. Разве что Джаред проиграл спор с доктором. Тогда почему он несет стражу?
Я подтолкнула опустевший поднос к выходу; опять раздался противный скрежет. В проеме появилось лицо Джареда. На сей раз он даже не взглянул в мою сторону.
– Спасибо, – прошептала я. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он молча забрал поднос и исчез. Теперь даже его рукав скрылся, но я знала – Джаред у входа.
Поверить не могу – он меня ударил, – произнесла Мелани, скорее растерянно, чем возмущенно. А я вот совсем не удивилась. Чему удивляться? Конечно ударил.
Ты куда подевалась?– ответила я.– Затащила меня сюда, а потом бросила. Некрасиво.
Мелани пропустила мое замечание мимо ушей.
Я не думала, что он на такое способен. Я бы точно не смогла поднять на него руку.
Смогла бы, не сомневайся. Если бы он пришел к тебе с отражающими глазами, ты поступила бы точно так же. Люди по природе жестоки. – Я вспомнила, как Мелани мечтала задушить Искательницу. Кажется, с тех пор прошли месяцы, на деле же – всего несколько дней. Как я умудрилась так вляпаться за столь короткое время?
Мелани тщательно обдумала мои слова.
Нет, вряд ли. Только не Джареда… И не Джейми, даже если он… – Она осеклась, не желая думать о подобном исходе.
Я тоже обдумала ее слова и нашла их справедливыми. Даже если бы мальчик стал иным, ни у одной из нас не поднялась бы на него рука.
Это другое… материнское… В таких случаях голос разума бессилен, слишком много эмоций.
Материнство – эмоциональное состояние. Даже для вас, Душ.
Я промолчала.
Как думаешь, что теперь будет?
Ты же у нас специалист по людям,– напомнила я. – С чего бы им нас кормить? На ум приходит лишь одна причина…
Некоторые подробности экскурса по истории человеческих зверств перемешались со статьями из газеты, которую мы читали накануне. Огонь – одна из самых страшных пыток. Как-то раз Мелани обожгла пальцы на правой руке, схватив горячую сковородку. Я вспомнила резкую, ошеломляющую боль. Но это был просто случайный ожог, его сразу же вылечили – приложили лед, помазали мазью, дали обезболивающее… А каково придется, если меня начнут жечь заживо, намеренно продлевая страдания?..
Мне никогда не доводилось жить на планете, где происходили бы подобные жестокости, даже до появления Душ. Воистину, Земля – наилучший и наихудший из миров: здесь смешиваются самые возвышенные чувства и самые низменные желания и пороки. Наверное, так и должно быть. Без низости не достичь высоты. Получается, Души – исключение из правила? Способны ли мы обрести свет, не погружаясь во тьму?
Когда он тебя ударил… я кое-что почувствовала, – прервала Мелани мои размышления. Она говорила медленно, будто через силу.
Представь себе, я тоже.– Удивительно, как просто мне давался сарказм после времени, проведенного с Мелани.– Хорошо хоть не убил.
Я о другом.– Она помолчала и наконец выпалила: – Я думала, чувства по отношению к Джареду… исходят от меня. Мне казалось… я их контролирую.
Мысли, скрывающиеся за словами, оказались яснее.
Ты считала, я пришла сюда по твоему желанию.– Я старалась скрыть горечь.– Решила, мной можно манипулировать.
Да.– В голосе Мелани звучала досада, но не оттого, что я огорчилась: просто она не любила признавать ошибки.– Но…
Я ждала.
Ты тоже влюблена в него, независимо от меня. Твои чувства отличаются от моих. Они иные. Я этого не понимала, пока Джаред не появился перед нами, пока ты его не увидела. Как же так? Разве трехдюймовый червяк может влюбиться в человека?
Червяк?
