Глава 2
* * *
– УЛЬЯНА —
Я сначала теряюсь, мужчина чересчур уверен, что он хозяин дома.
Погодите, а вдруг, моя коллега не единоличная хозяйка? А второй хозяин и не в курсе моего приезда.
Засада.
Вынудив взять себя в руки и не паниковать, я делаю шаг к незнакомцу, опускаюсь перед ним на корточки и осторожно спрашиваю:
– Пожалуйста, сначала скажите, кто вы?
Мой пёс присаживается рядом со мной. Алмаз вываливает язык и ждёт, что будет дальше.
Мои малышки прекращают реветь и своим плачем рвать мне сердце.
Мужчина приподнимается на локтях, как-то недобро усмехается, из опухших глаз его текут слёзы, но он называет себя:
– Дубов Иван Николаевич. Я хозяин этого дома. А кто ты? И что ты здесь забыла?
Я гулко сглатываю.
Но сердцебиение восстанавливается.
– Ну? – хмурится этот Дубов.
Его недовольный голос начинает действовать мне на нервы.
Я неуверенно тру шею и не знаю, что делать.
Назвать ему настоящее имя?
А вдруг он никакой не хозяин дома, а псих, маньяк, убийца?
– Дамочка, не беси меня ещё больше, – произносит он таким ледяным и жёстким тоном, что я непроизвольно вздрагиваю, по спине пробегает холодная волна страха и это не укрывается от мужчины.
Он впивается в моё лицо взглядом, от которого мне ещё больше не по себе.
А вдруг у него с собой оружие?
Кожу лица начинает щипать под его пристальным взглядом.
Я прямо чувствую, как краснею, и тепло приливает к коже… Чесаться начинает…
Стоп!
Похоже, частицы перцового спрея, что попали на меня, вызвали у меня аллергическую реакцию.
Иван тут же усмехается и говорит:
– У тебя лицо покрылось красной сыпью. Не ожидала? Похоже, я буду не один страдать от твоего безрассудства.
Безрассудства?
Он поднимается с пола, я тоже вскакиваю, возмущённая его словами.
Алмаз тут же облаивает Ивана.
Этот Иван Дубов, если это настоящее имя, не из нашей стаи, а значит, незнакомцу пора убираться с нашей территории. И я полностью разделяю логику и желание своего пса прогнать этого типа.
Мужчина подходит ко мне очень близко. Я делаю шаг назад и ещё шаг, а он наступает на меня. И вот я прижата спиной к стене.
Прикладываю вспотевшие ладони к прохладной поверхности дерева и начинаю тяжело и часто дышать.
Страх возвращается.
И бежать некуда.
Он подходит совсем близко.
Между нами расстояние в две мои ладони. И я отчётливо ощущаю жар, исходящий от Ивана.
А ещё мужчина огромен. Гигант просто.
Он небрит и выглядит злым.
Тёмные волосы нуждаются в парикмахерских услугах, – чтобы их помыли и постригли.
А ещё ему неплохо бы побриться.
И помыться не мешает, а то пахнет от него… мужчиной.
Под дублёнкой у него ничего нет.
А ещё Иван Дубов выглядит уставшим, даже измученным. Не просто уставшим, а измученным, как будто каждый день его прожитых лет дался ему очень нелегко.
У него не классически красивое и слащавое лицо, как в рекламе, оно у него сильное, волевое. И приковывает к себе взгляд.
Он долго смотрит на меня.
С моего языка само срывается:
– Самарцева Ульяна Сергеевна. Это… м-моё имя.
Он приподнимет смоляную бровь и снова недобро усмехается.
– И-и-и? – протягивает он издевательски. – Я не знаю никаких Самарцевых. И тебя впервые вижу.
Как и я тебя. Псих.
– Я сняла этот дом. Моя… к-коллега в сезон сдаёт в аренду… дом… Мою квартиру затопили и пока там ремонт, она сдала мне дом… Пока на месяц… Вот. И я с детьми приехала.
К моему огромному огорчению мой голос звучит жалко, беспомощно и тоньше обычного. Я говорю так, будто оправдываюсь.
Я всё ему сказала и на его лице должны были появиться хоть какие-то эмоции. Но ничего нет. Он просто глядит на меня, словно оценивает.
– Могу ей позвонить, она подтвердит… Только мне телефон взять нужно…
Делаю попытку сбежать от него на кухню. Там мой телефон, я позвоню или коллеге или сразу в полицию. Плохая идея. Ведь я даже пикнуть не успею, как он пришибёт меня.
– Какая тупая случайность, – вдруг говорит Иван.
Наконец, он отходит от меня, и я облегчённо вздыхаю.
– Не понимаю вас… – произношу вяло.
Эта стрессовая ситуация меня довольно сильно выхлестнула и я теперь ощущаю, что абсолютно без сил.
– Тебе придётся собраться и покинуть мой дом, – заявляет этот тип.
– В смысле?
– В прямом, – говорит он равнодушно и как-то нехорошо глядит на моего пса.
– Слушайте, если вы партнёр моей коллеги Анны Петровны Романовой, и она не согласовала с вами мой приезд… – говорю с нажимом, но мужчина меня обрывает.
– Ульяна… как там тебя по батюшке… – устало произносит мужчина.
– Сергеевна, – произношу ледяным тоном.
– Точно, – хмыкает он и указывает пальцем на выход. – Ульяна Сергеевна, собирай свои манатки и вали из моего дома. Правда, если до тебя ещё не дошло, то могу помочь. Возьму тебя, твоего пса, твоих спиногрызов и…
– Мне нужно увидеть ваши документы! – стараюсь говорить уверенно и выглядеть грозно. Похоже, получается плохо.
С его губ слетает издевательский смешок.
Вздёргиваю подбородок и с вызовом смотрю на мужчину.
– Покажите свои документы. Немедленно. Иначе я позвоню в полицию.
Я думала, он сейчас начнёт сопротивляться и выкинет какой-то опасный для меня номер, но мужчина достаёт из внутреннего кармана дублёнки паспорт.
Открывает, протягивает его к моему лицу и спрашивает с издевкой:
– Ну? Убедилась?
Я всегда была убеждена, что страшнее фотографии на паспорте бывает только её ксерокопия. И вообще мне кажется, трудно найти человека, который был бы доволен своим фото в паспорте.
Но кажется, я его встретила. По сравнению с моей фоткой в паспорте, где я выгляжу как заключённая с опытом и на вид мне все шестьдесят лет, Иван Дубов на фотографии в своём паспорте выглядит шикарно.
Я быстро просматриваю информацию: Дубов Иван Николаевич. Судя по дате рождения, ему через три дня исполнится сорок два года.
В сравнении с хозяином документа паспорт выглядит слишком хорошо. Как новенький. Эта деталь вызывает у меня подозрения.
Протягиваю руки, чтобы взять документ, как Иван тут же закрывает паспорт со словами:
– Убедилась?
– Документ выглядит как новенький. Паспорт может быть поддельным, – говорю сквозь стиснутые зубы, даже руки в кулаки сжимаю. И откуда только храбрость взялась? Мне бы осторожнее с ним быть, а не вот так набрасываться. Но меня уже несёт. – Вы скрываетесь от полиции? Или вы беглый преступник?
– Что? Ты решила, что это подделка? – Иван очень натурально и искренне удивляется моим словам.
– Я угадала?
У него лицо вытягивается и багровеет от злости.
Наступает между нами тяжёлое молчание.
Мы напряжённо смотрим друг на друга. Никто не отводит первым взгляд.
Молчание?
Знаете, какой самый страшный звук для родителей? Это тишина в детской.
Притихшие дети – не к добру.
Мои малышки проснулись, они такой концерт устроили, что проснулся, наверное, весь посёлок. И поверьте мне, после такого они точно сразу не заснут.
У меня душа уходит в пятки.
– Господи… – выдыхаю я упавшим голосом.
Алмаз чувствует мою панику и первым с лаем бежит к моим девочкам.
И видимо у меня лицо совсем безумное становится, потому что даже мужчина вдруг напрягается и с беспокойством в голосе интересуется:
– Что такое? Ты побледнела…
– Мои девочки… – выдавливаю из себя и бегу к дочкам.
Мужчина, гад, идёт следом.
