– Считай, что у меня плохие предчувствия. Хватит уже гоняться за ведьмами. Просто живи…
– Просто жить я уже никогда не смогу, – встал Дарнир с кресла. Разговор с братом неожиданно стал для него в тягость. Да и пора было спать. – А вот ты сможешь, если захочешь. Бросай пить, брат. И женись уже на радость отцу…
Он уже вышел из холла, когда до него донесся голос брата:
– Каждый по-своему бежит от правды.
Интересно, от какой такой правды бежит Ирлий? – подумалось тогда Дарниру, но как-то мимоходом.
И вот сейчас, пробираясь по ночному лесу, ведомый мегарисом, руны на котором слабо мерцали от едва заметной магии, Дарнир снова вспомнил тот разговор с братом. Не потому ли, что и его не оставляли предчувствия? Только, о чем именно они предупреждали, он не понимал.
Близился рассвет. Времени оставалось не так много. Но свечение мегариса становилось всё ярче. А это значило одно, что он почти у цели.
Укрытие ведьмы Дарнир заметил не сразу – оно умело пряталось среди кустов, в небольшой скальной расщелине. И как только Дирнир приблизился к ней, так сразу же мегарис погас. Значит ведьма тут еще, и именно ее магия делает её незаметной для артефакта.
Дарнир достал из сумки аметистовый браслет и надел его себе на запястье. Он защитит его от магии ведьмы, если та каким-то образом вырвется из-под контроля. Но на случай того, чтобы этого не случилось, у него был ошейник из черного обсидиана – мощный поглотитель магии, который всегда использовался при поимке ведьм. Как только он наденет на ведьму этот ошейник, так сразу же она окажется в его полной власти. И пусть тогда сколько угодно молится на свою луну или воет на неё как загнанная волчица.
Ведьма спала. Не проснулась даже тогда, когда надевал на неё Дарнир ошейник. Разве что, шевельнулась во сне, да пробормотала что-то непонятное. Оставалось только дождаться её пробуждения.
Устроившись на полу пещеры, Дарнир замер в ожидании. Луна быстро бледнела в первых рассветных лучах. И когда в пещере стало достаточно светло, получилось разглядеть ведьму.
А она совсем молодая, – сделал Дарнир неожиданное для себя открытие. Ему и в голову не пришло поинтересоваться возрастом ведьмы. А подспудно он полагал, что на такие злодеяния, как сожжение целого поселения, способны только более зрелые ведьмы, особо обозленные жизнью. Что ж, тем хуже для неё – лучше уничтожить её сейчас, чем дать ей возможность заматереть и стать еще сильнее.
Дарнир отвернулся от ведьмы, чувствуя, как загорается в нем ненависть. Порой сдерживать себя было очень сложно, как вот сейчас, когда под оболочкой невинности он видел чёрную от злобы душу. И больше всего ему хотелось убить ведьму сейчас, во сне. Но тогда он нарушит приказ, а ведьма эта отделается слишком легко. И даже Мэмюрдель сейчас не казался Дарниру слишком суровым выбором главного инквизитора.
Ведьма перевернулась на спину и открыла глаза. Сонный взгляд её проскользил по укрытию и остановился на Дарнире. Кожу опалило расплавленным янтарем. А вот и доказательство её вины – неоспоримые, как то, что вода в море соленая.
– Вот ты и попалась, ведьма, – не заметил он, как проговорил вслух, прижимая два пальца к солнечному сплетению пленницы. Одно нажатие, и теперь уже беспомощная ведьма потеряла сознание. В таком состоянии она пробудет достаточно, чтобы отволочь ее к лесному тракту, на котором Дарнир оставил лошадь. О повозке он тоже позаботился заранее, приобретя ту в родном поселении ведьмы.
Глава 6
Разбудила Нарию боль во всём теле. Острая и настолько нестерпимая, что от малейшей попытки пошевелиться девушка громко застонала. И только потом осознала, в каком вообще положении находится.
Связанную по рукам и ногам, с непроницаемым мешком на голове и кляпом во рту её кто-то и куда-то вез. Последнее она поняла по сильной тряске. А крохи воздуха, проникающие сквозь толстую ткань мешка, говорили о том, что лежит она в открытой повозке.
Первым делом Нария попыталась сбросить путы с рук и ног при помощи магии. Здраво рассудила, что раз её уже поймали, то таиться ей теперь не от кого и не за чем. Но каково же было разочарование, до жгучих злых слез на глазах, когда поняла, что магия в ней «спит», причем непробудным мертвым сном. И только тут она почувствовала на себе ещё один посторонний предмет – что-то ощутимо сдавливало ей горло. Уж не эта ли удавка мешает ей колдовать?
Очень осторожно Нария снова попыталась пошевелиться. Новый приступ боли в каждой точке тела заставил застонать еще громче. Но попыток заставить кровь снова струиться по жилам Нария не оставила, медленно разрабатывая пальцы рук и ног, плечи, спину, живот, шею… Пока, наконец-то, боль не отступила, а она не смогла сесть. Правда со связанными за спиной руками получилось сделать это у нее далеко не сразу. Но получилось, и теперь она сидела в повозке, прислоняясь спиной к бортику. Так и воздуха под мешок стало проникать немного больше. Какое-то время Нария позволила себе отдышаться и подумать.
Судя по всему, её выследили и поймали. Вспомнился разговор с мамой, когда ей было лет десять. Тогда Нария спросила у мамы, почему ей приходится от всех скрывать, что она не такая как все.
– Запомни раз и навсегда, что в мире есть люди, которые охотятся на таких, как ты, – объяснила ей мама. – Называют их великой инквизицией. В наших землях это орден королевской инквизиции. Кто такой король, ты знаешь…
– А что нужно этой инквизиции или королю от таких, как я?
– Ничего. Они… – мама замолчала и явно какое-то время боролась с собой. Нарии даже показалось, что собирается она заплакать. – Они очень страшные люди. Запомни, инквизитор – твой самый злейший враг. Очень могущественный враг. И он может сделать так, что жизнь твоя окажется очень коротка. Потому ты и должна таиться от всех, не только от них. Человеческие языки бывают очень длинны, а у инквизиторов повсюду есть уши…
Тогда Нария поняла одно, что инквизиция – зло. И разговор этот с мамой вспоминала часто. Но лишь с годами она окончательно осознала, что же именно мама тогда ей пыталась втолковать. А то, что если ведьма попадает в лапы инквизитора, то живой оттуда она уже не вырвется. И как Нария ни хоронилась, ни скрывала от людей свою магию, именно это с ней и произошло.
Сколько она пробыла без сознания? Что сейчас – все еще утро, день или скоро ночь?.. На эти вопросы ответа не было, но судя по тому, как затекло её тело, схватили её уже довольно давно.
Повозка дернулась и остановилась. Послышались голоса:
– Сдаются ли тут комнаты на ночлег?
– И комнаты, и харчи… всё есть, господин. Позвать хозяина?
– Зови.
Кажется, они остановились возле постоялого двора. А комнатой интересовался ее пленитель. Это значит одно – близится ночь. Вот она и получила ответ на один из многочисленных вопросов.
– Что желает добрый господин? – в голосе говорившего Нария различила нотки подобострастия. Значит ли это, что её пленитель благородного происхождения?
– Комнату, ужин, сухое стойло и сено для коня.
– А в повозке у вас не… человек ли?
Повисла пауза, после чего подобострастия в голосе хозяина постоялого двора прибавилось. А еще Нария уловила примесь страха.
– О!.. Какая честь! Прикажете приковать ведьму цепями в подвале?
– Нет! Она пойдет со мной, – коротко отозвался тот, кто и оказывал эту самую честь.
Нария чувствовала себя довольно странно. Вот вроде же она должна бояться, предвидя скорую смерть. Но именно приближения смерти она и не испытывала, либо же она всеми силами старалась в неё не верить. И коли на ночлег этот «господин» останавливается в придорожной забегаловке, значит ли это, что путь им предстоит не такой уж и близкий? Если так, то можно попытаться найти возможность сбежать. Да хотя бы сегодня ночью, когда «господин» будет крепко спать.
Послышался лязг металла и неприятный скрежет. Нария поняла, что распахнули ворота, куда и въехала повозка. И почти сразу же её грубо сдернули и кинули на землю. Она упала, больно ударилась локтем и бедром. Но даже звука не сорвалось с её губ.
– Вставай и иди сама, – не менее грубым рывком поставили её на ноги.
И хотела бы Нария ответить, да мешал кляп. Но промычать у неё получилось. Следом от кляпа её освободили, просунув руку под мешок.
– Можешь говорить.
– Куда идти? Я же ничего не вижу… – прохрипела Нария. В горле пересохло и саднило. Еще захотелось чихнуть, что она и сделала довольно громко.
– А как же твое внутренне око? Ах, да, оно же дремлет под властью чёрного обсидиана, – в голосе говорившего послышалась издевка. – Я поведу тебя, – стальные пальцы сжались повыше локтя Нарии, причинив новую боль.
Так вот, что за удавка у нее на шее – черный обсидиан. Нария слышала про такие. Из них обычно люди делали амулеты, защищающие от магии. Иногда закапывали небольшие камушки в огороде или хлеву, оберегая урожай и скотину… Но про то, что этот камень может полностью поглотить магию, Нария узнала впервые. Теперь она даже не «чувствовала» свою семью, как привыкла делать это каждый день. И теперь она потеряет их след, как и связь с ними. Это печалило больше всего.
Путь их был совсем короткий, но два раза Нария споткнулась и едва не упала, не удержи её все та же сильная бесцеремонная рука.
Три ступеньки скрипучего крыльца, и вот они вошли в пропахшее прогорклым маслом и пивом душное помещение, где были люди. Все они замолчали при их появлении. А потом кто-то выкрикнул:
– Ведьма!
И все разом загалдели. А тот, кто держал её за руку, торопливо поинтересовался:
– Комнаты на втором этаже? Лестница там?
– Там, мой господин…
– Быстро веди!
Но все же, что-то ударило Нарию по голове. Кто-то метко запустил в них чем-то твердым. Вернее, целился этот кто-то явно в неё и не промазал. Но на новую боль она уже даже внимания не обратила, почувствовав, как по виску стекает что-то теплое. Кровь?
Введя Нарию в комнату, пленитель её снова грубо толкнул. Опять она упала и отползла к стене. Вставать не собиралась, опасаясь, что закончится это новым падением.
– Распорядись, чтобы подали ужин сюда.
– На одного?
– На двоих.
– Господин, не собираетесь же вы кормить эту…
– Я сказал – на двоих!
– Как прикажете.
Хлопнула дверь, и в комнате повисла относительная тишина. Крики с первого этажа если и доносились сюда, то очень отдаленные. Гораздо громче звучали мужские шаги, которыми пленитель мерял комнату, видно что-то обдумывая. Но длилось это недолго, вскоре он приблизился к Нарии.
– Встань, – велел.
– Зачем? Чтобы вы меня снова толкнули? – даже не подумала она подчиняться. Злость в душе боролась с апатией. Слишком часто за короткое время ей этот мужчина сделал больно.
И он же предпочел не тратить время на разговоры – снова грубо и ощутимо поставил её на ноги, провел через комнату и к чему-то привязал её правую ногу. А потом… Нария даже не поверила сначала. Потом он стянул с её головы мешок.
Как только глаза привыкли к тусклому свету в комнате, так сразу же она смогла рассмотреть пленителя.
А он молодой, – удивилась Нария. Почему-то она ожидала увидеть кого-то постарше и пострашнее. И если бы не символ королевской инквизиции чуть ли не во всю грудь, то, наверное, мужчину этого можно было бы назвать симпатичным. Но симпатичных инквизиторов не бывает, в этом Нария не сомневалась. И симпатичные не могут разглядывать другого человека с такими нескрываемыми презрением и ненавистью. Такое выражение делало его лицо отталкивающим.
– Мне нужно в уборную, – пробормотала Нария, невольно отворачиваясь, не в силах и дальше выносить его взгляд.
– Ночной горшок к твоим услугам, – кивнул он куда-то в угол комнаты и неприятно усмехнулся. – А еще тебя не мешает отмыть, а то несет от тебя, как от сточной канавы.
Глава 7
Магда лежала на спине в центре огромной кровати. Голова закинута. Белокурые волосы разметались по подушке. Глаза были закрыты, а с губ срывались стоны. Стоны наслаждения.
Тонкими немного нервными пальцами она теребила соски на своей пышной груди. Ноги, согнутые в коленях, широко раскинула, позволяя голове раба устроиться между ними, чтобы как следует вылизать её ненасытную «горошину».
– Почему так медленно? Быстрее давай! – нахмурилась Магда, глядя на мускулистое смуглое и обнаженное тело раба. – Еще быстрее! – велела, когда он увеличил скорость работы языка. Но и этого оказалось мало. – Создатель! – в раздражении закатила Магда глаза. – Толку от твоей красоты никакого!
Она убрала руки от груди, и тут же кончики пальцев засветились голубым. Стоило только им погрузиться в волосы раба, как по телу его прошла судорога, вызвавшая вой боли.
– Работай быстрее, если хочешь, чтобы стало легче, – презрительно выплюнула Магда, раскидывая ноги еще шире. – Доставь меня к вершине прямо сейчас.
Раб старался изо всех сил. Ему было нестерпимо больно. Вылизывая клитор ведьмы, он безостановочно подвывал. У Магды же его страдания вызывали лишь улыбку. Её страсть и чья-то боль отлично сочетались на пути к оргазму.
– М-м-м, – протяжно и громко простонала ведьма, выгибая спину и хватаясь руками за металлические прутья в изголовье кровати. – О да! – выкрикнула еще громче и обмякла. – А теперь слижи мой сок, милый, – заметно подобрела она и даже погладила раба по черным шелковистым волосам. – Ты славно потрудился.
В дверь покоев главной ведьмы негромко постучали как раз в тот момент, когда раб закончил её вылизывать и сполз с кровати на пол, оставшись там стоять на коленях и с опущенной головой.
– Кто там? – даже не подумала Магда прикрыться. – Проваливай! – велела рабу, и тот все так же на коленях поспешил к двери.
Ланира – правая рука главной ведьмы даже не посмотрела на раба, когда тот покидал комнату. Вместо этого она поспешила к кровати Магды со словами:
– Один из пленных сбежал!
– Кто? – села Магда и накинула на бедра простыню, оставляя грудь обнаженной.
– Начальник поискового отряда – Марбер.
– Когда?
– На рассвете.
– И я узнаю об этом только сейчас?! – налились голубые глаза Магды алым, и она медленно встала с кровати, останавливаясь рядом с Ланирой.
– Не хотела тревожить тебя раньше времени. Отправила за ним наших лучших ищеек, но следы его затерялись в лесу. Связь с ищейками разорвалась, – испуганно потупилась Ланира. – Прости, Магда…
А ведьма её уже не слушала, расхаживая по комнате и думая о своем.
– Скажи, следить за Марбером ведь было поручено Гуяре?
– Да, – кивнула Ланира. – Она следила за его темницей, носила ему еду.
– Приведи её в сауну через полчаса. Хочу потолковать с ней, – вкрадчиво проговорила Магда и погладила Ланиру по вьющимся рыжим волосам. – А сейчас иди, дорогая, мне нужно побыть одной, – указала она помощнице на дверь.
Когда Ланира ушла, Магда приблизилась к большому овальному зеркалу, занимающему чуть ли не половину стены в её покоях. Взгляд её лениво скользнул по своему отражению, подмечая всё сразу. Грудь теряет былую упругость, несмотря на все старания. Пока ещё она пышная и привлекательная, но не за горами то время, когда грудь отвиснет и никакая магия не поможет ей вернуть былую красоту. Талия уже не такая тонкая, а живот – плоский. Ноги… Что ж, к ногам пока претензий нет – они все такие же стройные, как и раньше, правда, несколько полноваты на её взгляд. Кожа пока еще чистая, без единого пигментного пятна. Но чего ей это стоит! А вот лицо… Магда подошла ближе к зеркалу. Пристально вгляделась в свое лицо. Заметив крохотную морщинку на переносице, прижала к ней палец и разгладила с помощью магии. С утра уже она такое проделывала, с другой морщиной. И появляться они стали слишком часто. Трудно в сорок пять лет выглядеть на двадцать пять. Много сил и магии приходится затрачивать на собственную внешность. Да и век ведьмы хоть и дольше человеческого, но ненамного. И лишь асарель – камень вечной молодости может продлить жизнь или даже подарить бессмертие, но он уже много веков считается утерянным артефактом.
А еще благотворно на внешности сказывается секс. И заниматься им Магда предпочитала чаще, чем раз в день. Иногда, как вот сейчас, ей не хотелось проникновения в лоно, а просто получить быструю разрядку. И рабы с этим отлично справлялись. Среди них у Магды были и любимчики, как вот этот красавчик Фрид. А какой у него большой член – просто загляденье. И работает он им лучше, чем языком, чего уж там. Ну и в постели с Фридом Магда иногда забывала даже о том, что он всего лишь ничтожный раб – человек.
Губы Магды презрительно изогнулись. Сдернув с кресла халат, надев его и наспех подвязав, ведьма выскочила за дверь. Её ждала сауна с сухим и жарким паром и прохладная купель, и гнев её падет на головы побегушек, если не успели всё это приготовить.
