Частенько у нас из-за этого возникали споры. Мама считает, что я не желаю ей счастья, но на самом деле дела обстоят совершенно иначе.
Она у меня очень красивая, даже сейчас, несмотря на затянувшуюся депрессию и последствия, вызванные ею.
Беру со стола свой кошелек и открываю его, встречаясь взглядом с небесно-голубыми глазами мамы. Всегда и везде ношу с собой её снимок. Мое первое сентября… На нем она беззаботная, легкая и такая счастливая.
Надеюсь ещё когда-нибудь увидеть её такой.
Люблю её очень.
Да и кого мне любить, если не маму?
Мы ещё немного болтаем с Лилей о всякой ерунде, но когда слышится первый стук в дверь, я быстро прощаюсь и сбрасываю вызов.
– Ясенька, я пришел, – почти нараспев тянет Богдан.
Вот же псих неуёмный!
Плевать ему на все мои отказы, как и на то, что пропустил удар по лицу от Димы.
С ним мы, кстати, поговорили, он сказал, что Дан обещал подумать над своим поведением! Но куда там! Разве можно ему верить вообще?!
Безнаказанность и вседозволенность творят с людьми ужасные вещи.
– Открывай, я тебе говорю! – глухие удары обрушиваются на дверь. Она в который раз начинает ходить ходуном.
Собираю все силы и остатки терпения и выкрикиваю;
– Проваливай!
Голос не дрожит, но чего мне это стоит, кто бы только знал.
– Ясенька, милая, открывай, – меняет тактику, начиная буквально скрестись в дверь. Обычно нежности в нем едва на минуту хватает. – Я сделаю тебе хорошо. Обещаю… Ты ведь хочешь попробовать?! Я знаю, все вы, сучки, хотите.
По-видимому, ударяет по двери плашмя расправленной ладонью, издавая хлопок.
Неужели его отцу всё равно на то, что сын деградирует? Будь у меня такие ресурсы, я бы дано маму вылечила. А тут… Деньгами закрывает все проблемы сына, совсем не думая о том, во что это вылиться может!
Как же так?
– Яся, открывай! Не заставляй меня ждать! – громко и настойчиво.
Его бы настойчивость, да в мирное русло…
Удары становятся ещё яростнее, словно он собирается вообще выбить дверь с петель.
Страх, смешанный с шумом, просачивается под кожу и заполняет внутренности, до последней капельки поглощая надежду на спокойный вечер.
Иногда спрашиваю себя, зачем нужна жизнь, наполненная страхами и страданиями. Нет, я не задумываюсь ни о чем дурном, просто не понимаю, почему события складываются именно так?
Так бывает обычно по вечерам. С заходом солнца одиночество ощущается в разы острее.
Всем хочется заботы, поддержки, понимания, и я не исключение.
К утру попускает. Появляются более позитивные мысли. Например, что, если это всего лишь путь к счастью? И его нужно пройти, чтобы научиться ценить то добро, что с нами случается?
В момент, когда ещё один удар гремит по ту сторону двери, я понимаю, что он меня дико достал. Не могу больше сидеть и ничего не делать.
Поднявшись, иду к зоне кухни, состоящей из плиты и четырех небольших шкафчиков. Достаю сковороду, – к слову сказать, мамин подарок – хотя отлично понимаю: ударить ею человека не смогу.
Дверь я открываю, наверное, с очень воинственным видом, потому что Богдан немного отшатывается, хотя и быстро берет себя в руки.
– Что тебе нужно, Рязанцев? – рявкаю под гулкие удары собственного сердца. Я неплохо умею притворяться, но недолго. Пара минут, и волнение берет верх. – Ты достал уже всех!
Из соседней комнаты высовывается чья-то голова, но тут же исчезает.
Конечно, все слышат! Но никому дела нет. Не хотят связываться с отцом Богдана.
– Ясь, ты чего? – прилипает взглядом к «холодному», но очень увесистому оружию в моей руке. – Обиделась, что ли?
– А мне не за что, по-твоему? Ночь уже. Я спать хочу! А должна слушать твою пьяную возню под дверью! Ведешь себя как маленький папенькин сынок! Думаешь, что если тебе с рук сходит, то можно делать всё что вздумается? – свободной рукой толкаю его в плечо.
Пульс учащается. Всплеск гормонов в крови колоссальный. Понимаю, что дело дрянь, и, возможно, я себя буквально закапываю, но что остается?!
Да, при желании он может прямо сейчас затолкать меня в комнату и там надругаться, никто не помешает, но по большому счету это и так произойдет рано или поздно, в тот момент, когда ему ждать надоест.
– Охренеть, как ты завелась… – тянет удивленно и, кажется, немного даже трезвеет.
Я же вижу, как раздуваются крылья моего, обычно аккуратного, носа. Сама от себя не ожидала, что так разозлюсь.
Увидев перед собой пьяную рожу, не выдерживаю.
– Потому что ты меня достал! Ясно? – намеренно грублю. – Че пристал? Что тебе от меня нужно? – обида переполняет, и я готова заплакать. – Потрахаться не с кем? Так позвони папе и попроси денег на проститутку, или как они там сейчас называются? Эскортницы?
Вспоминаю эффектных девиц с вечеринки. Приелись они уже, что ли, всем?! Спросом не пользуются? Чего им всем от меня нужно-то? Идиоты! Просто дебилы! Тому женатому было за сорок, этому двадцать, а мозгов одинаково!
– Ясь, что-то случилось? – Богдан пытается забрать у меня орудие мести, но я одергиваю руку и замахиваюсь.
– Ты случился! Разве непонятно? Достал! Не буду я с тобой спать и открывать больше не буду! Ещё раз притопаешь, и я обещаю, что дверь откроется только для того, чтобы голову тебе этим разбить! Оставь меня в покое, я учиться приехала, а не тратить время на такого придурка, как ты! Ясно?
Несмотря на внешнюю бойкость, липкий озноб ползет вдоль позвоночника. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не захлопнуть дверь перед его носом. Хочется спрятаться в своем маленьком, хлипеньком убежище.
Наверное, именно так, перебарывая свои страхи, люди и становятся сильными. Поэтому я, вместо того чтобы броситься наутек, воинственно смотрю ему в глаза, несмотря на трясущиеся поджилки.
– Давай на свидание сходим? – заставляет меня потеряться на долю секунды от своего предложения.
Глава 9
– Зря ты отказалась полететь со мной, – прослушиваю голосовое сообщение от Лили. – Тут офигенно, не то, что в Москве! Солнышко обжигает, и коктейли просто отпад! А ещё… – она делает томную паузу. – Толпы мужиков с мощными торсами.
Перед тем как аудиозапись заканчивается, я слышу, как она здоровается с кем-то на английском.
Не могу усмешку сдержать. Вот егоза! Таких ещё поискать надо.
Отец отправил её в Италию на пару дней, чтобы она развеялась и «отдохнула от серой и промозглой столицы» (цитата подруги). Несмотря на свою неземную любовь к Титову, собралась подруга очень быстро, за пару часов. Хотя откуда мне знать, быть может, мужчина составит ей компанию.
– У меня загранника нет и никогда не было, – бодрым голосом записываю ей в ответ, просовывая ноги в темные кеды.
На улице, если верить прогнозу, скоро начнется дождь. Морщусь и издаю жалобный стон.
Вот бы успеть на работу до начала буйства природы. К смене климата мне привыкнуть тяжелее всего. Большую часть года в родном городе было тепло. Сильный ветер – самая большая проблема. Ну и дожди заряжают частенько, но на юге, в солнечном городе, они воспринимаются в разы проще, чем здесь.
Перепроверив в сумке наличие зонта, выхожу в коридор и принимаюсь дверь запирать. Возможно, из-за постоянных нападков Богдана замок не хочет проворачиваться. Приходится с силой прижаться бедром к полотну и посильнее надавить.
– Тебе помочь? – раздается за спиной, и я готова простонать в голос. Час ранний, и я надеялась избежать встречи со своим навязчивым ухажером.
– Спасибо, Богдан, я справлюсь.
Лягаю её посильней. Только с третьей попытки слышится характерный щелчок замка.
Наконец-то! Ура!
– Я могу тебя подвезти, если торопишься, – не оставляет попыток завязать со мной разговор. Идет следом.
Его настойчивости можно только позавидовать. Я не шучу. Сейчас не так много людей, способных идти к цели, несмотря на неудачи. Только вот есть проблема. Как отличить настойчивость от навязчивости?! Я говорю «нет», а он, словно насмотревшись популярных нынче видео, воспринимает мои слова как «продолжай стараться, парень, мне это нравится».
– Мне на работу пора. Хорошего тебе выходного, Богдан, – ускоряю шаг, поправляя ремешок сумочки на плече. Опаздывать мне никак нельзя. Из-за частых опозданий коллег Альберт Адамович ввел систему штрафов. – Лучше к понедельнику подготовься.
– Я успею, мне никуда сегодня не надо, – по звуку понимаю, что он достает из кармана связку ключей.
Да что ты с ним делать будешь!
Мы ведь вроде как нормально поговорили! Он пообещал перестать меня донимать и пугать! Решил меня не в пьяном виде ночами атаковать, а перейти в дневной режим?! От этого легче не становится.
– Богдан, пожалуйста, – остановившись, я оборачиваюсь к нему. Парень едва не влетает в меня, успев остановиться только в последний момент. – Я ведь тебя попросила.
– Ты думаешь слишком долго.
Я ему пообещала подумать насчет свидания. Прошло уже много дней, а я всё ещё «думаю». Якобы думаю. На самом деле совершенно точно уверена, что мне не интересны встречи с парнем, в постели которого половина девушек вуза перебывала.
Мне не понять прелести быть «одной из»….
– Ты меня в тот день напугал очень сильно. Я нервничала и просто хотела, чтобы ты ушел. Изначально не собиралась идти с тобой на свидание. Поэтому… – передергиваю плечами, признаваясь.
Он прищуривается. В глазах мелькает опасный блеск, который я видела множество раз. Закусив губу, он продолжает пялиться.
– Отшить меня, значит, хотела, – резюмирует.
– Что-то вроде того. А сейчас извини, мне правда нужно торопиться.
Если хочу купить новую обувь, то прямо со всех ног нужно бежать.
Я так долго ждала, когда же стану самостоятельной. Смогу покупать вещи такие, какие нравятся мне самой… Но взрослая жизнь оказалась сложнее.
Выскочив на улицу, понимаю, что зря надеялась на благосклонность небес. Крупные холодные капли обрушиваются на волосы и лицо. Невольно вздрагиваю, ощущая, как они быстро попадают за шиворот и скатываются по теплой коже. Температурный контраст вызывает мурашки.
Дойдя до пешеходной дорожки, я ускоряю шаг в надежде успеть добраться до остановки, не став насквозь промокшей, но случайно нога соскальзывает с бордюра, попадая в небольшую свежевырытую яму.
Остановившись, прикрываю глаза.
Интересно, мне когда-нибудь повезет? Так, чтобы весь день сложился отлично?!
Вздохнув, лезу в сумочку и нащупываю зонт.
В такие моменты меня успокаивает лишь то, что у меня есть цель, к которой я планомерно иду, и значит, всё получится. Закончить учебу, устроиться на работу, накопить денег и вылечить маму. Всё просто и в то же время нереально тяжело.
Главная сложность – заставить её саму захотеть измениться.
Я по привычке вспоминаю то время, когда она была жизнерадостная и счастливая. Быть может, и она помнит то время?!
За своими мыслями я не сразу замечаю машину, едущую за мной следом. Только когда Богдан преграждает мне путь, спохватываюсь.
Наблюдаю за тем, как он тянется к пассажирской двери и распахивает её для меня.
– Не упрямься. Промокла вся. Я просто тебя отвезу. Руки распускать не буду, – заглядывает мне в глаза, приспустив солнцезащитные очки. В такую погоду они выглядят неуместно, но какое мне дело.
Помолчав, я с опаской оглядываюсь по сторонам.
Идея ехать с ним – так себе…
– Белова, я не кусаюсь. Ну! Живее запрыгивай.
Когда я забираюсь в салон, сомнения меня терзают нешуточные. И они, скорее всегда, на моем лице отражены все.
– Да ты идеальная, – произносит, когда я, приподняв, стряхиваю ноги перед тем, как поставить их на коврик.
Оставляю его комплимент без ответа.
Богдан не был бы собою, если бы не повыпендривался. Ловко маневрируя в потоке машин, он значительно превышает скорость и рискует там, где не следовало бы. Ко всему прочему, асфальт мокрый, не говоря уж о том, что такое позерство частенько гонщикам боком выходит.
Мне не хочется выглядеть совсем уж трусихой, поэтому я отворачиваюсь и смотрю в боковое стекло.
В какой-то момент прямо перед нами из поворота резко выскакивает темная иномарка, и Богдан резко бьет по тормозам. Грубо матерится, когда машину немного заносит.
