– Конечно.
Широкие колеса мягко шуршали по мостовой. Я откинулся на мягкое сиденье, наблюдая я пролетающими мимо разноцветными домами.
– Так что там с графом Толубеевым? – вспомнил дед.
– Вы не поверите, – улыбнулся я. – Владелец Уральского банка собирался надуть графа при помощи древнего артефакта. Я разоблачил пройдоху, и граф Толубеев в благодарность подарил мне скакового жеребца.
– Так это банкир украл деньги?
– Не то, чтобы украл, но…
Я в подробностях пересказал Игорю Владимировичу всю историю с деньгами графа.
– Кстати, банкир обманул не только графа Толубеева, – предупредил я. – Так что, банк и все имущество будут конфискованы казначейством. Надеюсь, вы не хранили в Уральском банке наши знаменитые родовые капиталы?
– Я что, похож на сумасшедшего? – возмутился дед. – Наши капиталы я храню только в Имперском банке. А что за жеребца подарил тебе граф? Ты его видел?
– Не успел, – рассеянно ответил я, засмотревшись на Неву.
Мы как раз пересекали ее по Биржевому мосту, и ослепительное солнце дробилось в серой воде.
– Кажется, жеребца зовут Мальчик, – добавил я. – Граф обещал выставить его на скачки от моего имени и честно поделиться призовыми. Так что теперь я стану завсегдатаем ипподрома.
– Мальчик?
Игорь Владимирович затормозил так резко, что я чуть не вылетел через ветровое стекло.
– Если вы решили избавиться от своего младшего внука, – укоризненно сказал я, – то могли бы выбрать более приятный способ.
– Не говори ерунды, – нетерпеливо отмахнулся дед. – Мальчик, надо же! Это лучший жеребец графа Толубеева. Неужели граф решился расстаться с ним?
– Вообще-то, я спас графа от разорения, – скромно заметил я. – И сохранил ему родовой особняк. Так что подобная благодарность вполне понятна.
– Это он мне назло, – неожиданно сказал дед. – Я столько раз уговаривал его продать Мальчика, но Толубеев отказывался наотрез. А ведь я ему огромные деньги предлагал. А тебе взял, и подарил.
Игорь Владимирович возмущался очень натурально. Но я уловил довольные нотки в его голосе.
– А ведь вы надеялись, что так оно и случится, – улыбнулся я. – Потому и попросили меня заняться делом графа.
– И в мыслях не было! —заявил дед.
– Ладно, – примирительно сказал я. – В любом случае, знаменитый жеребец теперь будет принадлежать нашему роду. Кстати, надо бы съездить в Сосновку, посмотреть на него.
– Съездим вместе, – предложил дед.
– Запросто, – улыбнулся я.
И с недоумением закрутил головой по сторонам.
– А куда мы едем?
– Обедать, – напомнил Игорь Владимирович.
– Это я помню. Но куда именно?
Мобиль как раз съезжал с Дворцового моста, оставляя по левую руку Императорский дворец.
– Э, нет, – запротестовал я. – Так не пойдет! Я знаю, куда вы меня везете. Игорь Владимирович, немедленно остановите мобиль! В этот дом я не войду, даже под страхом смертной казни.
– Александр, я прошу тебя, – мягко сказал дед, ничуть не рассердившись на мой возмущенный тон. – Всего один обед. Так нужно.
– В интересах рода? – криво усмехнулся я.
– В интересах рода, – твердо ответил дед.
– Хорошо, – согласился я. – Но разнимать нас вы будете сами.
Мобиль свернул с Главного проспекта на набережную Мойки и остановился возле широких ворот. За воротами, в аккуратно подстриженном парке возвышался малахитовый дворец – с фонтанами и статуями, с позолоченными капителями колонн.
– Вот из того окна я выпрыгнул, когда сбегал отсюда, – мрачно сказал я деду, показывая на высокое окно третьего этажа.
В этом дворце я родился и вырос. И жил до тех пор, пока не перебрался в спальный корпус Императорского лицея.
Глава 7
Двое слуг в кроваво-красных ливреях и черных перчатках торжественно распахнули перед нашим мобилем высокие ворота.
Точнее, ворота открылись при помощи магии. Но слуги присутствовали с важным видом.
Так полагалось по этикету. А этикет – это важно, и точка.
Во всяком случае, так считал мой отец.
– Игорь Владимирович, вы хотя бы предупредили отца, что мы заглянем на обед? – спросил я, рассеянно оглядывая парк.
– Это была его идея, – ответил дед. – Твой отец хочет обсудить важный вопрос, который касается всего рода.
– Меня он на обсуждение не приглашал, – заметил я.
– Тебя пригласил я, – веско отмел мои возражения дед, выбираясь из мобиля. – Я считаю, что дела рода надо обсуждать вместе. Кроме того, ты немало потрудился, чтобы отгородиться ментальным блоком от родного отца. Так что он не смог бы прислать тебе зов при всем желании.
– Да, – коротко признал я.
А о чем тут спорить? Я не видел смысла в общении с отцом. Но раз уж приехал – поздно возражать.
– Саша, я прошу тебя об одолжении, – сменил тон Игорь Владимирович. – Знаю, чего тебе стоит приехать сюда, и ценю это. Ты знаешь, как меня беспокоят разногласия внутри рода.
– Запрещенный прием, – улыбнулся я. – Но вы правы. Постараюсь вести себя хорошо. Надеясь, обед не затянется.
Один из слуг немедленно уселся за руль и погнал мобиль в гараж. Оставлять его перед крыльцом здесь было не принято.
Я шагал вслед за дедом по центральной дорожке парка, крутя головой направо и налево, и все больше удивляясь.
И было, отчего. На моей памяти парк выглядел довольно уродливо. Идеально проложенные дорожки абсолютно одинаковой ширины, подрезанные как по линейке кусты… Деревья были посажены симметрично, и казались совершенно одинаковыми – если хоть одно дерево начинало расти, как ему вздумается, его безжалостно выкорчевывали и заменяли другим.
А теперь парк совершенно изменился. В нем появились клумбы – и не круглые или овальные, а произвольной формы. И цветы на них росли беспорядочно – где густо, где пусто.
Черт, они даже цвели в разное время, а уж это совсем не лезло ни в какие ворота. И бабочки порхали свободно, а не взмывали в небо красивыми ровными стаями.
Деревья тоже чувствовали себя вольготно. Я заметил густую ель, мохнатые лапы которой торчали во все стороны. Вот липа с дуплом чуть выше моего роста. В него так и тянуло запустить руку – вдруг там найдется что-то интересное.
Дуплистое дерево в отцовском парке? И вокруг него не суетится армия садовников, вооруженная топорами и пилами?
Но еще год назад этой липы не было и в помине, я точно это знал. Значит, дерево не только посадили, но и заботливо вырастили при помощи природной магии. И дупло появилось не случайно – так и было задумано неведомым садовником.
Я не верил своим глазам.
А это что такое?
Я в изумлении уставился на густой куст можжевельника, подстриженный в виде женской фигуры.
Сглазили моего родителя, что ли?
Впрочем, в доме мало что изменилось. Сверкала начищенная бронза, сияли хрустальные люстры, на ковровых дорожках – ни пылинки. Мраморные статуи воинов в просторном холле холодно взирали на нас глазницами без зрачков. Рядом с ними замер дворецкий, ничем не отличимый от статуи, кроме костюма.
Но и тут меня поджидала загадка.
На мускулистой мраморной руке древнего военачальника висел кружевной женский зонтик. Словно прославленный полководец не готовился к битве, а провожал на пикник подружку. А меч и щит ему нужны исключительно для того, чтобы было, чем порезать и на чем разложить еду.
Служанка в крахмальном переднике испуганной тенью метнулась к воину, схватила зонтик и скрылась с ним в бесконечной путанице комнат.
Я сделал вид, что ничего не заметил.
Отец встретил нас на лестнице и честно попытался скрыть удивление при виде меня. Получилось не очень убедительно.
– Александр?
Он бросил короткий взгляд на деда. Потом снова взглянул на меня и на этот раз осмотрел с головы до ног.
– Выглядишь очень… достойно. Хороший костюм.
– Благодарю, – улыбнулся я.
Мне было отлично известно, каких усилий стоил отцу даже такой комплимент. Кроме того, я видел, что он растерян, и никак не может собраться с мыслями.
– Я не ждал тебя, – наконец, сказал он. – Но рад твоему приезду.
Не верю, подумал я.
Но сделал вид, что поверил. Обещал же деду вести себя хорошо.
– Что ж, прошу к столу.
Обозначая вежливое приглашение, отец чуть наклонил подбородок.
Он пропустил деда вперед, выказав уважение к патриарху рода. Сам пошел следом, а мне предоставил замыкать процессию.
Поднимаясь по роскошной мраморной лестнице вслед за отцом, я видел, как напряжена его спина, как нарочито высоко он держит голову, как печатает шаг.
Нет, усмехнулся я, он так и не примирился с судьбой.
*****
Он был младшим сыном. И ни при каких условиях не мог претендовать на место наследника рода Воронцовых.
Старший брат отца, Сергей Игоревич Воронцов – вот кто станет следующим патриархом.
Или его сын – Ярослав, мой двоюродный брат.
Или сын Ярослава, когда он родится.
Титул патриарха всегда наследует старшая ветвь рода. А мы – младшая.
И с этим ничего не поделать.
Для отца такое положение всегда было невыносимо. Сначала он выбрал армейскую службу. Военная карьера не сложилась, и отец вышел в отставку в чине майора. После смерти моей мамы он с разрешения деда стал управлять имуществом рода. И управлял превосходно. Словно всегда пытался доказать, что роду без него не обойтись.
Он и был незаменим, дед не раз говорил об этом. Только это ничего не меняло.
А отец никак не хотел принять очевидное.
Он с армейской прямотой настаивал, чтобы я повременил с выбором Пути. Заранее назначил меня своим будущим помощником. И не желал слушать возражений.
Какая еще магия? Интересы рода важнее.
Из-за этого наши отношения испортились настолько, что в последний год учебы я предпочел переехать из родного дома в спальный корпус лицея. Переехал? Да я просто выпрыгнул из окна комнаты, в которой он меня запер. Сева Пожарский сумел смастерить простенький артефакт Воздуха и забросил его через ограду в парк. Только поэтому я не переломал себе ноги. А потом мы удирали на случайном извозчике от мобиля отцовской охраны.
Весело было!
Сбежав из дома, я получил главное сокровище – свободу.
На мне не лежал груз будущей ответственности за род. Я мог сам выбирать свою судьбу.
