Ольга Романовская "Зелье храбрости"

– Эти точно из колледжа Терновника! – отдышавшись, Аза прижалась спиной к стволу дерева, осторожно огляделась. – Горячие, нахрапистые. Ты с ними не связывайся, наиграются и бросят. Ни су не потратят, еще и ославят на всю округу. Одну так и вовсе опоили. Осталась без работы, в тягости неизвестно от кого.

Изольду передернуло. Ну и нравы царили в академии! За внешней строгостью правил скрывалась вопиющая вседозволенность. И это под стенами собора!

– Напугала? – Аза улыбнулась, похлопала ее по плечу. – Я добра тебе желаю, предупредить хочу. Сама тоже когда-то чистая была… – Ее взгляд ненадолго заволокло дымкой печали. – Да и парней понять можно, тяжело им без женщин в их-то возрасте! Профессора мордуют, вместо свиданий бесконечная муштра, занятия, книжки. На любую юбку бросаться начнешь. Но ты не думай, они не все такие. Большинство так, задиры. Пощипать, хлопнуть пониже спины – не больше. От этого вреда никакого.

Помолчав, она снова огляделась, с облегчением выдохнула:

– Отстали, репьи!

И потянула Изольду дальше.

Так, за разговорами, они обошли все четыре колледжа, издали осмотрели административный корпус. После наступило время обеда, и Изольда отведала местной стряпни. Она оказалась сносной, комом не встала в желудке. Изольда ожидала увидеть жидкую похлебку, но вместо нее по тарелкам разливали чечевичный суп. Расщедрившись, его сварили на говяжьих костях. В тарелку Изольды и Азы, разумеется, ни одна не попала. Их получила прислуга рангом повыше, та же кастелянша. Она оказалась добродушной дородной женщиной в традиционном для третьего сословия плотно облегавшем голову чепце с «крылышками», спускавшимися до самых плеч. В остальном кастелянша не отличалась от прочих слуг, разве только носила белый передник. Она проявила участие к судьбе сиротки – Изольда сказала, что ее родители умерли, – и пообещала вместе с формой отдать ей водяную грелку.

Глава 5

Памятуя о грозном предупреждении декана, Изольда встала затемно, все равно в ее каморке не до сна, холодно даже с грелкой. А еще непривычно жестко, дует из всех щелей. Девушка проворочалась почти всю ночь и с удовольствием встала, когда свеча догорела до отметки, обозначавшей пять утра. Затушив ее, Изольда прихватила полученную вчера, еще пахнущую щелоком форму и осторожно отворила дверь в общий коридор. Судя по всему, остальные работницы еще спали. Во флигеле стояла тишина, прерываемая лишь редкими вздохами и сопением.

Крадучись, на цыпочках, Изольда пробралась в ванную комнату. Как свежо! Пока шла, едва не обморозила пальцы ног. Убедившись, что никого не разбудила, Изольда юркнула внутрь, закрылась на задвижку – несмотря на изменения в социальном статусе, она не готова была принимать водные процедуры публично.

Холодная вода и обжигающий металл раковины бодрили. Изольда делала все быстро, на первый раз воспользовалась зубным порошком и мылом Азы – она щедро поделилась ими с товаркой. Правда, щетки не было, пришлось заменить ее пальцем. Ничего, зато нет ощущения мышиного помета во рту.

За шторкой убогого душа пришлось немного позябнуть: печка остыла, вода в котле оказалась не такой уж горячей.

Обтершись протертым старым полотенцем, спасибо и за такое, кастелянша дала вместе с грелкой, Изольда облачилась в серое форменное платье, повязала передник. Косу переплела и закрепила на затылке, чтобы не мешалась. А вот наколка, еще один атрибут местной прислуги, никак не желала крепиться, Изольда убрала ее в карман передника. Лучше так, чем свалится с головы в самый неподходящий момент.

Она колебалась, стоит ли прямо сейчас взять ведро из подсобки, наполнить его водой. Потом решила: лучше сначала осмотреться. Вчера Изольда в лабораторный корпус не заходила, комендант только показал, где он.

Передвигаться по морозу в ее одежде можно было только быстро, поэтому буквально через пару минут девушка очутилась на занесенном снегом крыльце. Судя по отдаленным характерным звукам, дворник уже проснулся, принялся за дело, но сюда еще не добрался.

Как темно! На небе ни единого просвета, если бы не снег, и вовсе непонятно, где ты.

Изольда со страхом обернулась: показалось, будто из парка на нее кто-то смотрит. Разумеется, никого, даже вороны мирно спят на ветках.

Порывшись в кармане, Изольда отыскала ключ, повернула его в замке, толкнула тяжелую дверь. С первого раза она не поддалась, пришлось навалиться.

Внутри оказалось так же холодно, как в ее комнатушке, и гораздо темнее, чем на улице.

«И почему я, дура, лампу не взяла!» – посетовала Изольда. Но что уж теперь, не возвращаться же. Если повезет, лампа отыщется здесь или какое-нибудь кресало, чтобы зажечь свечи.

Притворив за собой дверь, Изольда привалилась к ней спиной, собираясь с духом, после шагнула в темноту. Глаза постепенно привыкали к скудному освещению, из сумрака проступали контуры предметов. Как и в административном здании колледжа, значительную часть первого этажа занимал холл. В него вели сразу две лестницы: справа и слева. Не такие парадные, без ковровых дорожек, но тоже каменные, с деревянными перилами. Из чего сделаны последние Изольда определила на ощупь.

Естественный свет попадал в холл через большое стрельчатое окно сложной конструкции. По сути, это были три разных оконных проема, соединенных тонкими вытянутыми полуколоннами. Где-то там, под потолком, имелась и люстра, отбрасывавшая на пол густую тень.

Изольда обошла холл по периметру и обнаружила пару подсобных помещений: гардероб, уборную и кладовую. О предназначении каждой комнаты говорили символические изображения на дверях. Выполненные из латуни, они сразу привлекали внимание отраженным ночным светом.

Где же лаборатория? И одна ли она? Корпус называли лабораторным, дисциплин много, выходит, и комнат тоже. Логичнее расположить их на первом этаже, чтобы в случае взрыва минимизировать потери. За прочность перекрытий Изольда не переживала, равно как за стены. Здание каменное, добротное, выдержит.

Увы, интуиция подвела ее: алхимическую лабораторию обустроили на втором этаже. К тому времени, как Изольда добралась до нее, раз за разом отворяя не те двери, подсобный рабочий уже зажег светильники в коридорах и люстру в холле. Он крайне удивился, застав Изольду. По его словам, раньше семи тут никто не появлялся, даже уборщицы. Вот и верь после этого словам декана про «от зари до темна»! Хотя он много чего наговорил по злобе.

– Печку-то хоть умеете топить, герра? – с добродушной усмешкой поинтересовался рабочий. – Без печки в лаборатории нельзя, печка – это первооснова.

– Научусь! – без тени сомнения ответила Изольда.

И вот она стояла перед этой самой печкой, не зная, как к ней подступиться. Девушка думала, речь шла о самой обычной, той, которой обогревали помещения, но рабочий имел в виду совсем другую. Вот она, многоярусная, без привычного дымохода, с торчащими из нее непонятными стеклянными рогами, трубками, то ли сосудами, то ли наростами всевозможных форм. Стоит на самом почетном месте, рядом с большой, во всю стену, графитовой доской. На ней – полустертые изображения. Покрутив колесико масляной лампы (спасибо рабочему, показал, где взять), Изольда различила кучу треугольников, прямых, перевернутых и зачеркнутых, круги, восьмерки, ромбы. Остальные символы она даже не знала, как описать. Тайнопись, самая настоящая алхимическая тайнопись!

– Да будет свет!

С помощью лампы Изольда зажгла свечи и довольно кивнула: так гораздо лучше, не придется постоянно спотыкаться, ударяться о что-то в полутьме.

Лаборатория, большое вытянутое помещение в десять окон, условно делилась на три части: подсобное помещение, рабочую зону преподавателя с доской и той самой печью и учебный класс. Там оборудовали переносные печи на трех ножках, всего – пятнадцать. Возле каждой – по два стола, справа и слева. Примечательно, все металлические, гладко отполированные. Парт и стульев нет – выходит, трудятся здесь стоя.

В запертых шкафах со стеклянными дверцами – различные пробирки, колбы, полые металлические емкости, странные предметы, напоминающие помесь линейки и клещей.

Подсобное помещение оказалось еще занятнее. Изольда обнаружила тут весы, жаровни, штативы, астролябии, линзы и непонятное сооружение в виде поставленного на ножки закрытого медного чана со сложной крышкой. А вот перегонные кубы она узнала, хотя прежде никогда не видела. Все очень тяжелое, не для хрупкой девушки.

Куда уж без раковины! К счастью, в нее подавалась горячая вода, можно спокойно все перемыть: здание отапливалось водяным паром.

А вот ингредиенты хранились под замком. Ключа у Изольды не было, она могла лишь гадать, что лежит в том или ином закрытом сосуде. Вот придет Геральт или другой преподаватель, тоже ответственный за лабораторию, выдаст ей дубликат под роспись, тогда и взглянет, проверит, не нужно ли чего докупить. Еще бы выяснить, где закупать, не в обычной же аптеке!

– Неужели действительно ты? Так рано!

Изольда вздрогнула и обернулась. На пороге лаборантской стоял Геральт с чем-то темным в руках. Присмотревшись, она поняла – мантией. Геральт небрежно кинул ее на стул, зевнул, попутно пригладив волосы. Один глаз подслеповато щурился, другой и вовсе не открылся.

– Простите, я не знала, когда следует приходить…

Изольда бочком прошла мимо него, вернулась в лабораторию. Показалось, или там стало немного теплее?

– Сторож во время обхода заметил свет в окне, разбудил меня.

– Мне очень жаль, герр, я не хотела вас тревожить.

Изольда корила себя. Вот ведь, не подумала, следовало предупредить сторожа, познакомиться. Она этого не сделала, в итоге он решил, что в лабораторию забрались воры.

– А! – Геральт махнул рукой и ополоснул лицо над раковиной, после чего его второй глаз наконец открылся. – Так и так скоро вставать. Ты-то чего так рано? В первый день не спится?

– Так положено же, – растерянно ответила Изольда.

– Что? – недоуменно уставился на нее собеседник.

– До рассвета сюда приходить, часов в пять. Мне господин, то есть декан сказал. При вас, между прочим.

– Слушай больше герра Клаве! Он ничего не смыслит в чужих обязанностях.

– Смелое заявление! – усмехнулась Изольда и провела рукой по преподавательскому столу, стоявшему неподалеку от странной печки. В отличие от остальных, этот был деревянный, вдобавок с ящиками. – Он ваш начальник.

Геральт фыркнул:

– Можно подумать, наверх пробиваются исключительно благодаря уму!

– Но тогда, в кабинете вы…

– Да, я не стал с ним спорить, иначе этот осел выставил бы тебя вон.

Чуть помолчав, Геральт добавил:

– Про студентку – правда, будь с ним осторожнее!

– Благодарю, меня уже предупредили.

Геральт удивленно поднял брови:

– Кто же?

– Моя… – Изольда благоразумно не стала называть имени. – Моя новая знакомая. По-хорошему, – она потупила взор, – мне и с вами не следовало бы оставаться наедине.

– Изольда!

Оскорбленный до глубины души, окончательно сбросив оковы сна, Геральт шагнул к ней, взял за руку.

– Изольда, ну посмотри на меня! Неужели ты думаешь?..

– Одинокой девушке следует проявлять благоразумие, герр. Простите, – она высвободила ладонь и отгородилась от него столом, – мне не нужен покровитель, вы меня неверно поняли.

Геральт нахмурился:

– Какой еще покровитель? Мое участие бескорыстно, я не разделяю увлечений герра Клаве.

– Но вы мужчина. Холостой мужчина, преподаватель, а я никто, просто лаборантка. Таких, как я, хватают за руки, ни во что не ставят.

Сбитый с толку, Геральт замотал головой:

– Кто тебя хватал за руки? Причем здесь мой статус?

– Мне уже объяснили, герр, здесь так принято, но, с вашего позволения…

– Постой! – вдруг осенило его. – Твоя знакомая, ну та, которая тебя запугала, наплела невесть чего про местные нравы, тощая такая, рыженькая уборщица?

Изольда упрямо молчала. Азу она не выдаст.

– Так она… – Геральт закашлялся, сообразив, что такое определение уместно только в мужской компании. – Не лучшая она компания! С ней ты точно скатишься до греха.

– Мужчины всегда обвиняют женщин в своих слабостях. Мне известна ее история. Бедняжке не оставили выбора. И сама я вчера на собственном примере испытала, каково это – оказаться без семьи, поддержки, в самом низу социальной лестницы. Я ничего не делала, герр, зазывно не улыбалась, не оголяла ноги и другие части тела, однако студенты вашей академии сочли возможным отпускать мне вслед грязные шуточки, требовать провести с ними время.

– Кто именно? Как они выглядели?

Челюсти Геральта напряглись, под кожей проступили желваки.

– Аза, – ну вот, имя таки сорвалось с губ, – сказала, они учатся в колледже Терновника, боевые маги.

– Вот что, – решительно заявил Геральт, – впредь ссылайся на меня. Мол, кто посмеет перейти черту, будет иметь дело с герром Верстаном. И не стесняйся обращаться за помощью. Твоя Аза выкрутится, а вот ты… Ты совсем из другого теста, я бы даже сказал, из другого мира. Генриетта, и та на твоем фоне кажется простушкой. Кто твои родители?

– Я не могу сказать, герр, – сокрушенно покачала головой Изольда. – Лучше не спрашивайте!

– Почему? – удивился он.

– Просто не спрашивайте и скажите, что я должна делать.

– Во-первых, позавтракать. – Для себя Геральт решил, что обязательно выяснит ее родословную. – Спорим, у тебя маковой росинки во рту не было. Во-вторых, улыбнуться. В-третьих…

Он задумчиво оглядел ее с ног до головы, чем вогнал в краску.

– Отвратительное платье, просто уродское! Ты не поломойка, чтобы так ходить. Знаю, знаю, служащим положен серый цвет, но можно его как-нибудь облагородить. Вот, держи, – порывшись в карманах, Геральт протянул ей четыре денье. – Купишь себе немного кружева. Или какую-то брошку, ленты – словом, что-нибудь, что украсит это убожество. После я договорюсь, тебе разрешат носить обычную одежду, только передник поверх обязательно повязывай. Он нужен для того, чтобы кислота не обожгла, сажа платье не испачкала.

– Благодарю, герр!

Изольда сжала монетки в кулаке. В глазах ее заблестели слезы.

– Ты чего? – Геральту стало неловко.

– Просто… Просто обо мне давно никто не заботился, герр. По доброте душевной, без корысти.

Тот же отчим кормил и одевал ее в качестве платы за обучение своего отпрыска.

– Бедная ты девочка!

Поддавшись эмоциям, Геральт заключил ее в объятия, поцеловал в щеку. Острые локотки тут же уперлись ему в живот, и он покорно отпустил Изольду.

– Однако мы заболтались!

Вытащив из кармана жилета часы на цепочке, Геральт щелкнул крышкой. Он ощущал некоторую неловкость, радовался возможности выпутаться из щекотливой ситуации.

– Так и есть, почти шесть. Как раз успеем спокойно поесть, еще останется час, чтобы ввести тебя в курс дела. Занятия начинаются в половину девятого.

Изольда полагала, они отправятся в ту же столовую, в которой она вчера обедала, но Геральт повел ее в город: «Со мной можно». Девушка улыбнулась: где-то она уже это слышала.

* * *

Руж медленно пробуждался ото сна. То там, то здесь над домами вился дымок. Навстречу им попадались возвращавшиеся с работы трубочисты и, наоборот, вступавшие в новый трудовой день уличные торговцы, молочники, рабочие всех мастей.

Часы на Драконьей башне возвестили о начале нового часа. Им вторили колокола собора Светлых сил. Чистый, высокий звук далеко разносился по морозному воздуху.

– Не переживай, все в твоей жизни устроится! – ободряюще нашептывал Геральт. – Декан давно о тебе забыл, а студенты… Те, из Терновника, наглые, спесивые, все – отпрыски сливок общества. Сам терпеть их не могу! У нас в колледже ребята тише, скромнее. Опять же вместе с девушками учатся, так, задирать станут, зло подшучивать, не больше.

«Особенно Радмила», – мрачно подумала Изольда. Сдается, блондинка даст фору любому приставучему парню.