Орк? Мальчишка! Я увидел все, что хотел. Дядечка в рубашечке был целителем, бутылочки на «заряженные» менял физрук Лазарев, он доставал их из матового черного кофра, который стоял на груде матов в углу зала. Ждать больше было нечего.
– Ита-а-ак, следующий бой! В синем углу ринга – уличный боец из Нахаловки, дерзкий парень, который не побоялся бросить вызов одному из самых перспективных бойцов нашей лиги – Африка-а-а!
Под аплодисменты и вопли дядек на балконе я вырвал балясину из ограждения, прошел за их спинами к кассе и постучал длинной деревяшкой по столу Нахимыча. Он поднял глаза от своей бухгалтерии и с невероятным удивлением проговорил, глядя в мое стремительно покрывающееся растительностью лицо.
– Серафимыч? Какого хрена?
И тут же получил концом дрына в зубы. Жалеть его я не собирался. Впрочем – как и всех остальных. Есть кое-какие вещи за гранью, о которых среди нормальных взрослых людей и говорить не принято, но тут, в этом дерьмовом «Рассвете» нормальных взрослых, похоже, не водилось. Они не читали в детстве правильных книжек, им папы не объясняли, что такое хорошо, а что такое – плохо.
Есть ведь понятие абсолютного зла, а? Типа – патологоанатом приторговывает донорскими органами. Анестезиолог под наркозом насилует пациентов. Фармацевт вместо жизненно важных лекарств продает в ампулах физраствор. Учительница становится сутенершей для своих учениц. Тренер выставляет своих воспитанников на подпольные бои, зарабатывает на этом, а пацаны получают травмы на всю оставшуюся жизнь. Мерзость в последней инстанции.
С такими подонками разговор должен быть короткий. Дрыном – в харю. И ногой стол опрокинуть, чтобы придавило гада и не ушел от правосудия…
Внизу, похоже, ничего не поняли. Там продолжался бой, и парнишке – противнику Кузевича – уже дали попить заряженной водички. И он пер вперед как ненормальный, не обращая внимания на крепкие лоу-кики десятиклассника. У обоих были разбиты лица, оба дышали надсадно, но этот Африка – он, похоже, поймал режим берсерка и теперь готов был вывернуть соперника наизнанку. Да что там соперника – врага! Для него действо на ринге перестало быть поединком, а стало битвой не на жизнь, а на смерть… И с этим нужно было заканчивать, так что я мигом перемахнул через балконные перила и с балясиной в руке приземлился аккурат за спиной Кацуры. Ботинки так и грохнули по покрытию!
– Э-э-э-э!!! – возмущенно заорала публика. – Шо за фигня? Хто в ринге? Уберите его!
Кацура обернулся на звук удара подошв о доски и ошалело глянул на меня.
– Какого…
– Н-на! – я врезал ему дрыном прямо в грудак, наотмашь, и маститый сиамский боксер отлетел на метра полтора, не меньше, сшибив при этом раздухарившегося Африку.
– Серафимыч? – удивился Кузевич.
– Неуд, Ваня, – сказал я. – Кол по поведению. Мигом с ринга, тут сейчас совсем дерьмо начнется!
– Я прикрою, а? – от такой его реакции мне даже стыдно стало.
Я ему вроде планы поломал, спалил на горячем и вообще – в бой вмешался, он стоит тут, носом шмыгает из которого кровища течет, однако что говорит? «Прикрою!» Мужик, настоящий мужик!
– У «Моремана» встретимся, вали отсюда! – рявкнул я, и крутанул балясину над головой так, что загудел воздух.
На ринг лезли Сивуха с Лазаревым и еще два каких-то типа самого опасного вида.
– Пепеляев, ты охерел? – орал Сивуха. – Ты че, попутал что-то?
– Это ты попутал. Вы все попутали! – я мигом присел и удар длинной деревяшки пришелся по голени одного из незнакомых мужиков.
Палкой по голени – это тошно.
– Дерьмовые ланисты! – я затылком почувствовал движение – и ткнул дрыном назад, и Лазарев тонко завопил, поймав конец моего шеста междудушьем.
Наверху, на балконе, орали от восторга. Кажется, кто-то даже снимал на телефон… Гости из сервитута? Из секундной неуместной задумчивости меня выдернул громкий хруст: Сивуха прыгнул на дрын и сломал его. И получил по башке обломком, который остался у меня в руке. Метровой деревяшкой прилетает в общем-то не слабее, чем двухметровой.
– Ау, ять! Пепеляев, ты охерел! Ты уже труп, понял? – он все еще не врубился в ситуацию.
– Йа-а-а? – я даже не знал – злиться мне или удивляться. Их уверенность в собственной правоте и безнаказанности меня просто поражала. – Н-на!
Я дал ему по голове второй раз. Может быть – зря. Крепко получилось, не помер бы… Сивуха рухнул на ринг рядом с остальными, и я остался с Лазаревым один на один. И он смог меня удивить – кинулся мне в ноги и опрокинул меня на спину, и принялся дубасить! У меня аж дыхание перехватило, и искры из глаз посыпались, вот тебе и физрук! Дракон молчал – ничем не помогал мне, кроме того, что у меня уже и так было. Честно – я растерялся на пару секунд и как-то упустил момент, когда толстые пальцы Лазарева вцепились мне в шею и начали душить. Я сначала рефлекторно пытался оттолкнуть его правой рукой, упершись ему в грудь, а потом наконец вспомнил чертово айки и, ухватив его за грудки, потянул на себя.
Такого физрук точно не ожидал и подался вниз и вперед, и его мясистый нос оказался как раз напротив моего лица.
– О, ДА-А-А! – сказал дракон и вцепился в него зубами.
– Уй-юй-юй! – заорал Лазарев. – Ай-яй-яй!
Я выплюнул что-то изо рта, пинком сшиб его с себя, вскочил и огляделся.
Совершенно спокойно, перешагивая через травмированного Сивуху и обходя Кацуру, который тер себе отбитые ребра, ко мне двигался тот самый дядечка в рубашке в полосочку. Маг-целитель!
– Достаточно поиграл в героя? – спросил он, приближаясь вплотную. – Ты кто – местный Робин Гуд?
– Не-а, – откликнулся я. – Я – Робинзон Пузо.
– Хохмач? – он вдруг схватил меня за руку и его ладонь засветилась синим, как эти фосфоресцирующие браслетики у спелеологов в американских фильмах. – Лежать, падаль.
А потом удивленно уставился на меня, и ухватил за вторую руку.
– Лежать, я сказал! – его голос уже звучал не так уверено.
– Не работает? – участливо спросил я, а потом врезал ему коленом по яйцам, ладонями – по ушам, а когда он упал – добавил пинка в солнечное сплетение.
И потянулся за телефоном.
– Иван Иванович? Это Пепеляев беспокоит. У меня тут магическое преступление в земщине, да. На меня целитель напал… Откуда я знаю! В рубашке, в полосочку. Ухватил меня за руки и у него ладони засветились. Понятия не имею! Не может говорить, не слышит, у него из ухов кровь течет… Что? Из ушей? И из ушей тоже течет, да. Тут вообще нелегальные подпольные бои и букмекерская контора. Несовершеннолетние в качестве гладиаторов, а? Конечно, во всем признаются! Как миленькие!
Я размахнулся и врезал палкой Кацуре поперек рожи, потому что он тоже попытался достать телефон – свой, понятное дело. Кацура рухнул на доски ринга.
– Признаются, говорю! Спорткомплекс «Рассвет», это на военном городке… Да, позвоню Криштопову, пока вы не прибудете…
– ТЕБЕ КОНЕЦ, ПЕПЕЛЯЕВ! – заорал кто-то с балкона.
– Улица Мира, дом три! – выкрикнул в ответ я и продемонстрировал средний палец. – Второй подъезд, четвертый этаж! Заходи в любое время, скотина! Или спустись прямо сейчас сюда, если ты мужчина!
Конечно, никто не спустился. Хорошо орать из темноты, да? Особенно хорошо – если в подпитии. Потом главное реально в драку не ввязываться, и можно всему городу триста раз рассказывать, как «я бы его одной левой, вертуху бы ему прописал, урыл бы его…»
Я сильно побил их всех – двух охранников, Лазарева, Сивуху, Кацуру и Стельмаха, а потом сложил кучей на ринге. Черта с два они могли теперь самостоятельно «Рассвет» покинуть, не при таких-то ушибах нижних конечностей. За Стельмахом для этого пришлось сходить наверх и выгрести его из-под стола. А мага-целителя я связал его же одеждой – брюками и ремнем, в рот – полотенце запихал, а на личико – рубашку замотал, черт знает зачем. Чтобы заклинания произнести не мог, наверное. И вышел на улицу Криштопова встречать. Никакого привратника, который слил мне информацию про бой Кузевича, там уже не было. Зато был сам Кузевич. Все разбежались – и бойцы, и зрители, а он – остался.
– Ничего себе вы даете, Георгий Серафимович, – проговорил он.
– Ваня, – вздохнул я. – Скажи честно – за каким бесом тебя сюда принесло?
– Ну-у-у… – он потупился. – Ну, деньги нужны были.
– А? Так вроде у тебя родители не бедствуют? – удивился я.
– На такое просить стыдно, – он шмыгнул разбитым носом.
– На барбершоп какой-нибудь? На пиво? На татуху? – стал выдвигать предположения я.
– Не-е-е… Только не смейтесь и никому не говорите, ладно?
– Слово даю, буду нем, как могила, – мне было жутко интересно.
– У Легенькой день рождения пятого декабря, а она коньки хотела, у нас каток зимой заливают около собора, а я…
– Да ладно! – дурацкая улыбка расплылась на моем лице. – Коньки? Легенькой? Кузе-е-евич, ну, ты гусар, конечно! Молодцом! Нет, правда – красавчик! Но неужели нельзя было по-другому денег заработать? Ну говно же идея, гнилая наскозь, а? Неужели сам не понимаешь?
– А как? – он беспомощно развел руками. – Ко мне Кацура этот подошел после соревнований в сентябре, рассказал, мол, есть вариант двадцатку сшибить за десять минут. Ну, я и подумал – это же если раз в неделю выступать – то можно нормально насобирать, мне осталось-то всего боя три, а если хотя бы разок победить – то два! Откуда бы я еще взял…
– Ага… Значит, сотня денег примерно? Ты как насчет гайки покрутить? – спросил я, наблюдая, как приближается к спорткомплексу целая вереница красно-синих огней.
Стражи порядка ехали хватать и не пущщать, точно.
– Нормально, – пожал плечами Кузевич. – Папе в гараже помогал.
– А к оркам как – без предубеждения?
– Смотря что за орки, – Иван смотрел на меня с удивлением. – Разные они бывают… А что, есть вариант подзаработать?
– Ну, не могу же я оставить тебя без настоящего мужского поступка, потому что разогнал эту дерьмовую контору? А Легенькую – без коньков, верно? Она девчонка что надо, куда ей без коньков-то? Пристрою тебя к Вождю на автосерсвис, м?
– Ого! – сказал Кузевич.
– Ага. Дуй домой, балбес, – хлопнул я его по плечу. – Завтра позвоню тебе…
– А откуда…
– Гос-с-споди, в конце журнала посмотрю!
Парень в последний раз шмыгнул носом и скрылся в ночной тьме.
Милицейские машины тормозили вокруг «Рассвета», запоздало перегораживая подходы и подъезды.
* * *
Глава 3. Эффективный альтруизм
Я не знаю, как Криштопов на пару с Риковичем меня не убили. Сначала милиционер, а потом сыскарь хватали меня за грудки и орали мне в лицо вещи совершенно справедливые и очень злые, а потом успокаивались и начинали рассуждать. Дескать, гражданский арест в случае такого свирепого преступления, как применение магии в земщине, да еще и в отношении заведомо несовершеннолетнего – вполне себе обоснован. А с доказательствами, мол, никаких проблем – возмущения в эфире криминалисты из Сыскного зафиксировали, эманации типичны для применения целительских способностей, носитель таковых способностей – вот он, группа лиц, с которой, соответственно, по предварительному сговору все это и совершили – вот она, так что кто молодец? Пепеляев молодец. Хотя и сволочь.
– На сей раз не отвертишься, – хмуро проговорил Рикович. – Грамоту тебе дадим и в прессе пропечатаем. Всё, ты теперь местный супергерой. Поздравляю.
Ага, дружелюбный сосед – человек-дракон. Если не откусит вам верхнюю часть тела, именуемую головой, то поможет донести тяжелые сумки до дверей квартиры.
– Подпиши здесь и здесь, – сказал Криштопов, протягивая мне планшетник с зажатыми в держателе бумагами. – Но вообще – тебе повезло, что ты все-таки какой-никакой сотрудник Сыскного приказа. Хоть и консультант – а пройти мимо совершаемого преступления права не имеешь. Но в следующий раз…
– М? – вздернул бровь я. – Что – в следующий раз? Думаешь, я не знаю, кто у Кацуры папа?
Папа у Кацуры занимал должность начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями. И ничего Криштопов бы ему не сделал. Поэтому я додавил:
– Это вы – люди при должностях, с чувством ответственности. А мне нечего терять, кроме своих оков. Что они сделают – уволят меня из школы? Не смешите. Ну, может, удавить попробуют. Ну, пусть пробуют. Кстати, что с дядечкой в полосочку-то будет?
– На кол, наверное, – пожал плечами Рикович. – Может – батогами запорют до смерти, если опричный судья будет судить, а не искин приговор установит. Магические преступления – самые серьезные. А этих – сообщников, их в Васюганскую Хтонь, на поселение. Пожизненное. И не отвертятся. Не использовали бы эликсиров и магию – их бы в земщине судили, ну, там – за незаконную букмекерскую деятельность и вот это вот все по поводу несоответствия профессии и вовлечения малолетних в преступную группу. Там по три-пять лет дали бы. А тут все, привет-приехали, опричная юрисдикция.
– Ого! – только и смог сказать я.
В голове моей в это время склеился один очень важный пазл: почему Жевуский ничего не предъявил мне после того, как я вышвырнул его с лестницы. Приехали бы криминалисты, считали бы эманации, и в жирном афедроне радзивилловского прихвостня оказалась бы деревяшка. Фу! Даже врагу такого не пожелаю.
– Так что – я пойду? – спросил я.
Из «Рассвета» как раз выводили… Выволакивали «банду четырех» – Лазарева, Стельмаха, Кацуру и Сивуху. Газетчики – да тот же Зборовский – точно придумают какой-нибудь броский заголовок. Например – «Дело физруков» или что-то в этом духе. Да и плевать. Пусть хоть матами их ругают. Я – тот мавр, который сделал свое дело.
– Давай подвезу, – предложил Рикович.
– У меня «Урса» неподалеку припаркована, сам доеду…
– Это где – у орков твоих? – поинтересовался рыжий сыскарь.
– Они такие же мои, как и твои, – парировал я. – Вождь и его команда. Бабаевцы! Мечтают присоединиться к Орде.
– Вождь, Вождь… Да, краем уха слыхал. Иди, Бог с тобой. А мы с Валентином Петровичем будем разгребать дерьмо за тобой…
– Я – за вами, вы – за мной, – улыбнулся ему я. – Так – победим!
Черта с два я бы выкрутился, если бы сразу не согласился на сотрудничество с местными фэбээровцами. Пошел бы по какой-нибудь статье типа нападения из хулиганских побуждений… Наверное.
* * *
Зборовский впервые за месяц сидел на лестнице в подъезде и пил кофе. Давненько я его тут не видел, похоже – журналист пребывал в состоянии своей внезапно накатывающей задумчивости. От кофе ощутимо пахло рижским бальзамом – так сильно, что сложно было понять: это кофе с бальзамом или бальзам – с кофе.
– Привет, Пепеляев. Будешь кофе? А бальзам? – спросил он. – О! Ты как будто только что с передовой вернулся… Подожди-ка! Это там на милицейской частоте про «Рассвет» орали – это что же, твоих рук дело?
Я сел рядом с ним и глубоко вздохнул:
– Моих. Понимаешь, эти подонки науськивали своих учеников друг на друга и делали ставки – кто победит. А еще – играли нечестно. Целитель, эликсиры…
– И…
– И я подрался с ними со всеми, а потом натравил на них Сыскной приказ и милицию. Теперь целителю загонят кол в задницу, а банду четырех отправят в Васюган.
– Банду четырех? – удивился Женя.
