Азазель
– Положи ее на стол. Так всем будет удобнее. Ариэль, если ты стесняешься, то выйди пока. Мы тебе оставим.
Глава Алых не отреагировала на слова Эйнджила, дожидаясь реакции остальных сенаторов. Первым возмутился Лорат – Азазель все же вспомнил имя, представлявшего Серебряных.
– Льщу себе надеждой, что мы далеко ушли от демонов. Давайте сначала разберемся. Допросим ее, изучим магический след. Контакты на ауре. Я не припомню, чтобы кто-то вот так просто врывался в зал сената. Возможно, это предзнаменование и лучше увидеть реакцию Древа.
Сердце Азазеля отозвалось сразу тремя сокращениями в районе митрального клапана. Значит, перерождение близко. Он ждал его, уже четвертое по счету, и в тайне опасался, что в обновленном теле утратит последние проблески чувств. Сейчас он ощущал смутное беспокойство, граничащее с предвкушением – и это было так необычно. Ничего подобного не случалось с ним за последние две эпохи.
Это беспокойство следовало подвергнуть самому тщательному анализу. И эта перспектива… вдохновляла? Его руки покоились на плечах и на талии человеческой женщины, которую ударило митрой при несогласованном соприкосновении. Но сейчас он убрал митру и прислушивался к тому, как ее запах заполняет пространство между ее телом и его выходной накидкой, в которую он ее завернул.
– Азазель, – обратилась к нему Ариэль. – Ты сознаешь, что у тебя глаза светятся?
Монна, она же сенатор, происходила из одной с ним ветви. Его родной брат, исключительно одаренный и невероятно импульсивный по меркам их расы, основал Алый дом, отпочковавшись от Фиолетового, который тогда звался Пурпурным и фактически являлся правящим. Все это дела давно минувших эпох, однако Ариэль могла позволить себе в общении с Азазелем чуть больше, чем остальные.
Он медленно кивнул. И мысленно отправил ей успокаивающий сигнал. Три других сенатора прислушались, но не уловили его эмоций и спокойно проигнорировали замечание Ариэль.
– Отдайте девушку мне. У меня лучшие темницы. Едва ступив туда, она начнет рассказывать, захлебываясь от желания поведать как можно больше. А потом я позову всех вас на маленькую вечеринку с ее участием. И даже тебя, Азазель. Вижу, что ты заинтересовался этой крошкой.
– Почему это тебе? – возмутился Эйнджил, от которого стремительно уплывала перспектива получить много легкой и теплой энергии. – И сканирование ее ауры – тоже дурацкая затея, лорды. Она же преставится, а с мертвого тела уже ничего не возьмешь.
Кассиэль странно улыбнулся, демонстрируя, что Синий еще юн и много не знает. Ариэль вздрогнула.
– Я забираю ее к себе, – сообщил Азазель. – Возможно, пославшие ее демоны попробуют до нее дотянутся. К тому же я перехватил камни с записями, которые она пыталась отправить в один из нейтральных миров. Я соберу их обратно и с ее помощью выясню, как она вообще все это провернула. Если вы заметили, ее энергия необычна. Структуру потоков было бы полезно изучить.
Азазель и в самом деле был впечатлен комбинацией, которую в этом слабом создании явила природа. Имея слабый доступ к магическим каналам, девушка обладала развитой интуицией (иначе бы не сумела создать круг и правильно расположить в нем камни), а также феноменально быстрой реакцией на стресс.
При столкновении с митрой она не погибла, а впала в сон и в этом сне ее клетки регенерировали с учетом новых обстоятельств. Азазель не удивился бы, если в следующий раз в подобной ситуации ее бы слегка тряхнуло, без поражения. К тому же он улавливал еще что-то. Силу, не подающуюся описанию и с неясной природой.
Он представил вечера, которые проведет за изучением этого существа, и смутное волнение усилилось. Искра непроизвольно вылетела из левого глаза и врезалась в узорчатый настенный светильник. Звон осколков прозвучал, как предупреждение. Во всяком случае, Эйнджил и Лорат сочли, что спорить с консулом себе дороже.
– Ничего себе, какие новости, – протянул Кассиэль. – Будь аккуратнее, брат мой. Ее послал кто-то из верховных демонов. Несмотря на то, что Астарот и Сатаниэль разделились, в Бездне опасаются нас и нашли время на эту операцию, чтобы выведать планы. Она может быть под воздействием, хотя признаков его не заметно. Не хотелось бы, чтобы эта проворная особа отрезала тебе голову, когда ты будешь спать.
Азазель невыразительно улыбнулся. Сенаторы имели право запретить ему в одностороннем порядке получить контроль над пленницей. И ему пришлось бы доказывать, что она привязала себя к камню его родового дома и это накладывало на него некие минимальные обязательства.
А если бы и это не помогло, то оставался древний, как мир, способ. На короткий миг сталь обожгла холодом кончики пальцев.
Если бы ему этим утром сказали, что он будет готов на ритуальный полет, чтобы присвоить себе какую-то девчонку… В сугубо научных целях, ради благоденствия Чертогов.
Глава 5. Сложности перевода
Фелиция
– Ты очнулась? – какой у него глубокий голос. Только чуточку глуховатый.
Фелиция попробовал вспомнить, что рассказывал Анри о пресветлых сенаторах.
В центре Чертогов есть древо. По легенде, оно благословляет весь их мир. Но обмениваться с ним энергией могут немногие. Остальные получают недостающее сами, а также от семейного клана, к которому приписан регион. Все владеющие землями верховные семьи озабочены тем, как обеспечить нужное количество энергии и отправить своего главу в сенат, чтобы получить как можно больше влияния. В сенате заседают представители пяти наиболее влиятельных семейств.
Ага, аристократия – это не только расфуфренные и богатенькие лорды и леди, но и форма правления. Однако о сенаторах демон не поведал ничего. Возможно, и сам не знал подробностей.
Однако того, что услышала я и камни, более чем достаточно. Теперь другие хранительницы получат доказательства и смогут убедить императора изгнать светлых.
– А ты уверена, что в вашем мирке достаточно для это ресурсов? И кто встанет на вашу защиту, демоны? Зачем им это. Они никогда не претендовали на звание благородных спасителей человечества. Если бы не наше вмешательство, вас бы вырезали, как скот. Даже кости пошли бы в дело. Когда Бездной правили демиурги… вот это было время. Трубный глас, зовущий светлых воинов на бой, не умолкал.
– Ты… читаешь мысли?
Меня только что выпустил из своих объятий пушистый розовый туман, а вот действительно приняла холодно. Я нашла себя лежащей на каменном столе, больше похожем на жертвенник. Спину ломило. Руки и ноги не связаны. Сенатор, – почему-то не сомневалась, что этот самый, который вырвал у меня аметист, – сидел в кресле в одном метре от меня.
– Какая у тебя высокая чувствительность, – протянул белоснежный. – Ни один из нас не испытывал бы на твоем месте дискомфорта. Ты здоровый экзмемпляр или с позвоночником что-то не так? И, да, когда ты очень громко думаешь, то мне понятно, о чем.
Кое-как постаралась привести себя в вертикальное положение. Ступни все равно не доставали до пола.
Мы находились в округлом помещении, облицованном серым мрамором. Потолка у него не было. Мебели, за исключением валуна, на который меня уложили, и шезлонга, где расположился сенатор, – тоже.
– Что ты намерен со мной делать, что меня ждет? – я постаралась говорить уверенно, но голос дрожал. Отражался от стен, и звук становился еще более жалким.
– И много страха. Столько эмоций. Интересно. У демонов они сильнее, но у вас их больше. Демоны испытывают, как правило, одну – главную в моменте. А ты разрываешься между страхом, ненавистью и надеждой, что страдания не напрасны. И еще, наверное, десятью разными, не такими выраженными.
Ни разу в жизни я не ощущала себя насекомым, но всегда сочувствовала бабочкам, которых соседские мальчишки ловили сачком и потом хвастались друг перед другом – у кого находка ярче.
Я попробовала встать, но позорно свалилась на пол. Светлый тут же оказался рядом. Он не прикасался ко мне. Просто ждал, пока я поднимусь, держась за постамент трясущимися руками.
– Такая слабая. Эмоции настолько сильные.
Он медленно поднес палец к моему плечу и прислонил. Я дернулась от предчувствия боли и вместо нее испытала лишь легкое покалывание. Ноги перестали быть ватными, тошнота отступила.
Светлый же отодвинулся и теперь разглядывал меня, как самую диковинную из своих бабочек.
– Невероятно. Моя митра перестала тебя жалить, если я готов к прикосновению. Какое количество ты способна принять теперь?
На секунду мне показалось, что он сейчас шарахнет этой своей митрой и меня точно скрючит. Если, конечно, буду жива. Но он не стал этого делать.
– У меня нет задачи мучить тебя, я лишь хочу получить информацию. Во-первых, о твоем визите к нам. Сам факт того, что тебе это удалось, ставит под угрозу существование Чертогов.
– А во-вторых?
Я держалась за стол-монумент и размышляла, что дальше. Не факт, что у меня получится сделать хотя бы пару шагов. Угрожать этому монстру я не в состоянии. Моей магии в лучшие дни хватало на то, чтобы двигать предметы и разжигать огонь. Даже ударить его шезлонгом не выйдет. Я не сдвину кресло с места.
Старалась думать нарочито медленно и без восклицательных знаков.
– Во-вторых, у тебя есть способности, которые мы раньше в людях не фиксировали. Глупо отказываться от возможности их изучить.
– И все? Может, еще что-нибудь? Я умею рисовать, неплохо пою, играю на трех музыкальных инструментах. Чем еще могу послужить Чертогам?
Светлый неожиданно улыбнулся, но улыбка не дошла до глаз, которые вдруг сделались удивленными и сиреневыми, как фиалки на лугу.
– В-третьих, рядом с тобой во мне что-то шевелится. По-моему, такого не случалось даже в первом воплощении.
Сначала я испугалась, что из него сейчас вылезет нечто. Митра или как оно там… Потом покраснела, когда подумала, что он имел в виду, что не совсем мужчина. Ведь у людей с этим тоже иногда не все гладко.
Наблюдая за моей растерянностью, светлый подхватил меня на руки. Улыбаться он не прекращал. Я оказалась прижата к почти каменным мышцам на его груди, руках и очень даже каменным на животе. Возможно, мое второе предположение в корне неверно.
– Пойдем так. Ногами ты пока не можешь. Я покажу тебе то, что восхищает многих из нас. Посмотрим, как отреагируешь.
Глава 6. Канкан
Дом пресветлого был устроен совсем не так, как я привыкла. Вместо того, чтобы попасть в коридор, мы вошли в стену плотного тумана. Он же заменял здесь потолок. Я потеряла счет времени, но в итоге мы оказались на широкой лестнице, верхняя площадка которой образовывала полукргуг.
Светлый острожно спустил меня на пол. Он обращался со мной так, словно я сейчас рассыплюсь. Так его впечатлил «низкий болевой порог обычных людей». В принципе, я не возражала. Не считала себя неженкой, однако разница между мной и этой льдиной, конечно, колоссальна. Похоже, его не собьет с пути… да хоть прямое попадание молнии.
Ненавижу эту расу. Из-за них я рано осталась без матери. Из-за них на Мидиусе высокая детская смертность. А еще они могли забирать энергию одним прикосновением.
Я наконец рассмотрела мужчину рядом с собой. Эти легендарные белые волосы, особенность их народа, на близком расстоянии не выглядели отталкивающе. Они отличались от седых, имели блеск и здоровую структуру. Почему-то он не был бледен, а, наоборот, по смуглости превосходил всех дворян, которым меня представляли.
Между прочим, дядья уже вывозили меня в свет и я познакомилась с настоящим князем. Правда, хромым и косящим на один глаз. Аристократы моего мира, может, и не могли похвастаться красотой, но тщательно следили за тем, чтобы кожа сохраняла бледность.
Пресветлый имел странные глаза – серые и в то же время прозрачные. Но когда в них вспыхивал фиолетовый огонь, становилось не по себе. Прямой нос, четкие скулы, тонкие губы. Мужчине пухлые и ни к чему. Он же не нежная барышня, созданная для поцелуев… Пожалуй, я слишком пристально рассматривала своего врага. Судя по неуловимому напряжению в плечах он тоже это заметил.
Любопытно все же было бы потрогать прядь его волос. Ой, подумала слишком громко! Его глаза расширились и в упор уставились в мои. Чтобы скрыть неловкость, я начала озираться вокруг с подчеркнутым интересом.
Площадка с перилами, а обращена в пустоту. Туман клубится немного иначе, лиловых вкраплений в нем больше. Сенатор замер рядом, словно над чем-то раздумывая. Вряд ли он оценит мое дружелюбие, но попробовать стоит.
– Как вас зовут? Как получилось, что мы говорим на одном языке?
Светская беседа должна приглушить мои раздумья над тем, где он хранит аметист и прочие полезные камни. По-другому мне отсюда не выбраться. Светлый молчал довольно долго и я уже решила, что он не ответит.
– Азазель. Принцепс, первый консул и трибун. Если мерить на единые стандарты, то это соответствует герцогу. Почти, и все-таки немного больше. Правителей, в вашем понимании, в Чертогах нет.
– Ого. Принцепс – это пожизненный глава сената. Консул – главнокомандующий, а трибун – тот, кто отвечает за законы. Фактически вы замыкаете на себе три ветви власти.
Я увлекалась историей. И когда-то первые государства на Мидиусе строились по такому принципу. С той разницей, что всю эту власть один человек себе не забирал. Но в итоге все свелось к империи. Самой справедливой форме правления, как писали в наших учебниках.
– Нет, – возразил герцог-принцепс. – Я лишь имею чуть больше власти, чем мои собратья. Я самый старший из них. По возрасту.
Он сделал очередную паузу и все же спросил:
– А как твое имя? У вас есть имена?
Мне стало страшно. Даже не потому, что он принимал людей за безымянных зверушек. Когда-то на Мидиусе существовали поверья, что враг не должен знать твое имя. И при этом я физически не могла ему солгать. Оттого, что я собралась назваться Лореной, горло аж прихватило..
– Фло… – меня разобрал кашель. – Фелиция.
Герцог смотрел куда-то в облака. Не сомневаюсь, он понял, что я только что попыталась его обмануть.
– Очень приятно, Фелиция. Можешь не отвечать про род и про звания. Ты образована и самоуверенна.
От этого голоса у меня по спине прошла дрожь. Он как будто записал меня в специальную книжечку и поставил печать.
Туман перестал быть просто туманом. Моему взору открылось что-то вроде амфитеатра без пола, где из пустоты одна за другой возникли пять фигур. Нет, они не извивались, как я себя представляла неприличные танцы, но и пристойными эти движения назвать было нельзя.
Все поджарые, ни одной лишней складки. Холмы, впадины и выпуклости.Двигались девушки прямо в воздухе. Все беловолосые, одетые в черные блестящие костюмы – не знаю, что это за материл, но издалека их будто облили краской. Эта одежда подчеркивала каждый изгиб.
Ох, на Мидиусе не принято демонстрировать незамужним девушкам грязные развлечения.
Каждая передвигалась рывками, держа голову и позвоночник чересчур прямо. Темп постепенно нарастал. Они то поднимались выше, то падали на колени. Не прикасаясь друг другу, не замечая нас, с закрытыми глазами.
Я бросила взгляд на Азазеля. Он взирал на этот разврат так, как смотрят в окно, когда дождь пошел не вовремя.
– Что ты чувствуешь? – он обернулся ко мне. Вокруг зрачков снова разгоралось фиолетовое марево.
– Мне не по себе, – честно ответила. – Но я не понимаю, что…
– Аллегро, – Азазель поднял голос, а затем и одну руку вверх.
Глава 7. Его неизбежность
Характер движений не изменился. Девушки по-прежнему рубили воздух, однако локти и колени сгибали не так часто, как могли бы. Музыка навязывала скорость, звала раствориться, утонуть. Но танцовщицы не желали следовать каждому аккорду и упорно гнули свою металлическую линию.
Шаг вперед, шаг в сторону, резкий уход корпуса влево, а затем вправо – как попытка упасть грудью вперед, которую удалось предотвратить и выпрямиться. А потом, когда они взмывали особенно высоко, то часто именно в этот момент падали на колени.
Невольно я позволила втянуть в это себя. Стала соучастницей. Мысленно двигалась так, хотелось бы мне. Не так, как они.
Я и не постеснялась бы их произнести, но в присутствии герцога боялась. Он же явно чего-то добивался.– Перестаньте сдерживаться. Отбросьте эту манеру, вы же не заводные куклы, ну же…– эти слова лишь крутились в голове.
Танец продолжал воздействовать на меня. Я инстинктивно притопнула ногой в такт и завела плечо назад. Опустив глаза, только сейчас обратила внимание, что на мне надета какая-то бесформенная светлая роба. Не белая, как камзол пресветлого, а цвета небеленого льна. Среди всей этой белизны я, значит, представляла собой единственное серое пятно, как какой-нибудь воробей.
– Танцуй для меня. Хочу, чтобы ты танцевала, – негромкий голос раздался у меня в голове.
Страх оказаться нелепым и неидеальным телом, которое станет извиваться под чудесную музыку… Девушки не поддались, не дали танцу захватить себя целиком, хотя выглядели нелепо. Смогу ли я вот так же диктовать свои правила?Я замерла и перестала смотреть на Азазеля. Однако от того, чтобы подчиниться ритму меня отделял страх отнюдь не перед ним. Нечто другое.
Пожалуй, я бы все равно двигалась иначе. Иногда более плавно, но временами и более вызывающе. Я бы не старалась обуздать мелодию, я бы резвилась вместе с ней: подчеркивала наиболее выразительные пассажи.
Осторожно взглянула на герцога. Он, не отрываясь, смотрел на девиц. Но уверенность, что пресветлый продолжал изучать мою реакцию – да хоть спиной – не покидала.
