Влад Лей "Железный Лорд. Воитель"

Пусковая установка моего «Стервятника» дала залп на три ракеты. Все три тут же устремились к аэрокату. Как бы тот ни вилял, ни пытался от них уйти, ничего у него не получилось. Первая ракета настигла его и взорвалась. Следом воткнулись еще две, разорвав летающую машину на части прямо в воздухе.

Все, с этими назойливыми насекомыми закончили, можно было вновь переключиться на наземные цели.

Но тех двух мехов, что недавно взобрались на холм, уже не было – Ксанья и Малок с ними успели разобраться.

Причем разобраться правильным способом – отстрелить ноги.

Меж тем бросив взгляд на радар, я понял, что, несмотря на наши успехи, сложность ситуации только возрастает. К противникам подошло подкрепление: еще несколько мехов мчались на нас, а помимо них были карго-левитаторы, колесные и гусеничные грузовозы, на которые бунтовщики установили буровые лазеры, превратив в импровизированные самоходные орудия.

И сейчас десятки этих машин перли на нас в лобовую, пока шахтерские мехи обходили по бокам.

Я понял, что игры закончились. Взбунтовавшиеся пленники во что бы то ни стало хотели выбраться на свободу, и мы трое – единственная преграда на их пути. Они нас собирались уничтожить, бить, невзирая на собственные потери. Более того, воители-пленники душу готовы были отдать за то, чтобы заставить нас покинуть наши мехи и сесть в наши кресла. В таком случае у них был бы шанс не просто покинуть планету, а еще и нанести существенный урон дому Тирр, уничтожив как можно больше комплексов и складов с ресурсами. Если им после этого удастся сбежать, то на родине их примут как героев, а ради этого они готовы были на все, даже на самоубийственную атаку в лоб…

У нас троих был простой выбор: мы либо пытаемся и дальше сохранить добывающую технику (хотя непонятно, что при этом делать с грузовозами и как их обезвредить, при этом не уничтожив) и с большей вероятностью наши мехи при этом будут уничтожены, а мы сами, если выживем, будем наказаны, либо же начинаем сражаться всерьез. Мы выполним задачу и не пропустим противника, обезопасим ближайшие комплексы, но при этом уничтожим всех повстанцев и их технику. Да, скорее всего, нас в этом случае снова будет ждать наказание, ведь мы ослушались приказа лейтенанта и просто все разнесли, но… пошел он! Он поставил невыполнимую задачу, тем более для неполного кулака мехов.

Решено! Что будет – то будет.

– Внимание! Отмена приказа бить по ногам! – объявил я. – Работаем в полную силу!

– Воитель Лэнгрин! Какого черта ты творишь? – услышал я истошный вопль лейтенанта Грилла. Ну еще бы, я специально отдал приказ на общем канале, чтобы он его тоже слышал.

– У меня нет выбора! – заявил я. – Противников слишком много. Если ничего не предпринять – они прорвутся к космопорту!

– Я приказываю… – начал было он, но я просто вновь переключился на канал нашего кулака.

– Действуем!

– Принято!

Хоть Ксанья и Малок ничего не сказали, я понял, что они одобряют мой выбор и полностью с ним согласны.

Я постарался абстрагироваться от того, что будет дальше, старался не думать об этом. Сейчас нужно сосредоточиться на бое. А что будет дальше… До этого нужно еще дожить.

До ближайшего противника было четыреста с небольшим метром. Я взял его в прицел, дал полный залп из энергооружия, стараясь попасть в центральную часть. Брони у шахтерских роботов толком не было, хотя их пилоты, пытаясь хоть как-то защитить машины, навесили и приварили всякий хлам: стены контейнеров, листы старого ржавого металла и тому подобное.

Это барахло заменить полноценную бронепластину не могло, но все же кое-какую защитную функцию несло. К примеру, я ожидал, что мои пульсовые лазеры смогут прошить робота насквозь, однако они смогли только уничтожить эту самую мусорную защиту.

Впрочем, залп из автоматических пушек, а, точнее, очередь в три снаряда поставила жирный крест на этой машине.

Еще две машины заходили на нас слева, а мои товарищи били вражеские машины на правом фланге, поэтому этих двоих я решил взять на себя.

Один из противников оказался необычайно шустрым и быстрым, но оно и не мудрено: большая часть навесного оборудования была снята, «мусорная броня» хоть и существовала, но, так сказать, было ее очень мало.

Как и в прошлый раз, я попытался убрать противника совмещенным залпом своих пульсовых лазеров.

Буквально в последний момент перед их выстрелом противник неожиданно сместился в сторону, и смертоносная энергия пролетела мимо, не задев его.

Я нахмурился. Похоже, пилотом этого меха был настоящий профи: только они способны на такие маневры, только они знают и могут распознать момент перед выстрелом энергопушек.

Я попытался достать вражеского меха автопушками, но очередь, которую я выпустил, едва ли его зацепила: он принялся прыгать, как блоха, из стороны в сторону. А затем, когда понял, что я отстрелялся, то рванул вперед с дикой скоростью.

Когда он был всего в сотне метров от меня, из единственного имеющегося у него орудия в меня хлынул поток огня.

Это было так неожиданно, что я совершенно растерялся.

Ну ни хрена себе! Это что там за умелец, что на коленке собрал огнемет для меха?

Я попытался сделать еще один залп, но снова опоздал на пару мгновений – снаряды вошли в землю, а робот противника вдруг высоко подпрыгнул.

А ускорители у шахтеров откуда? Они ведь только на боевые мехи ставятся…

Достать бы его из энергопушек, от них не увернется, но температура моего меха уже превышала норму, сам мех еле справлялся с жаром. Если задействую пульсовые лазеры – могу спровоцировать автоматическое отключение меха для его охлаждения. А для меня это смерти подобно.

Когда противник был прямо надо мной, в моего «Стервятника» вновь ударила волна пламени, от которой температура в кабине быстро начала подниматься.

Я хотел бы подстрелить наглого и быстрого противника, но он был слишком близко, и, пока я разворачивался, вражеский мех уже успел приземлиться за моей спиной.

И тут противник совершил непростительную ошибку. Если бы он начал обходить меня против часовой стрелки – я бы просто не успевал поворачивать за ним верхнюю часть торса своего меха, и он бы совершенно безнаказанно продолжал заливать меня напалмом, а чем бы это закончилось – даже представлять не хочу. Но он поступил иначе и буквально сам впрыгнул в прицел моей системы наведения, за что и был тут же наказан.

Автопушки дали залп, все 12 снарядов угодили точно в центр вражеского меха, заставив его буквально отшатнуться и «сесть на задницу». Робот теперь напоминал дырявое решено, а на месте пилотской кабины было страшное месиво.

Точно такой же мех, как тот, что только сейчас мной был уничтожен, гигантскими прыжками бежал к машине Ксаньи.

Но добраться до нее я ему не позволил – во время очередного его прыжка я его подкараулили дал залп из энергопушек. Благо, к этому моменту охладители уже справились со своей работой, температура моего робота была немного выше приемлемой.

Вражеский мех не приземлился, а буквально рухнул и уже не поднимался.

Я развернулся на еще одну группу противников, до которых было минимум полкилометра, но внезапно на экране состояния моего меха ярко вспыхнула правая нога.

Это еще что такое? Откуда попадание?

Оказалось, что это уже подобрались те самые импровизированные танки шахтеров, три штуки которых вертелись неподалеку, занимавшись моим обстрелом.

Я развернул «Стервятника», зашагал к одному из колесных грузовозов. Его водитель сразу понял происходящее, попытался убраться, но машина увязла в песке, а когда все же выбралось, удирать стало поздно – огромная и тяжелая стопа моего меха просто раздавила машину, вместе с орудием, с закрепленным в кузове бунтовщиком и другими, не успевшими из машины выскочить.

Далее я дал одиночный выстрел из пульсового лазера, в мгновение ока превратив в спекшийся кусок металла еще одну машину.

Всего пара минут – и от «танков» ничего не осталось.

И тут сразу четыре лазерных луча ударили в грудь моего робота.

Черт подери! Мехи, которых я хотел достать перед тем, как увлекся уничтожением «танков», успели подойти на эффективную для стрельбы дистанцию, и теперь все трое палили по мне, пытаясь прожечь броню.

Надо сказать, что у них получилось. Пусть их оружие было неровней настоящему боевому, но все же оно работало и свою задачу выполняло.

Я чуть повернул свой мех, подставляя левую руку, чтобы защитить правую сторону, с которой уже буквально стекала расплавленная броня.

Сигнал тревоги в кабине моего робота не стихал, температура скакнула до 70 градусов, пот заливал мои глаза, но сдаваться я не собирался.

Я поднял левую руку своего робота и дал залп из сдвоенной автопушки на его руке.

Все, одним вражеским роботом меньше. Осталось еще двое…

И оба они сосредоточились на мне, точнее, на без того пострадавшей левой ноге моего «Стервятника», которую уже успели «подточить» танки.

Когда я прикончил еще один вражеский мех, мой робот вдруг пошатнулся и начал медленно, но неотвратимо заваливаться.

Я пытался его удержать, старался выровнять, но все было бесполезно.

Мой «Стервятник» начал стремительно падать.

Он грохнулся с такой силой, что из меня вышибло дух, несмотря на то, что кресло было снабжено всякого рода компенсаторами и гироскопами.

Кажется, я на несколько секунд или даже минут потерял сознание.

Когда очнулся, перед глазами все двоилось, нестерпимо болела левая рука, на губах был привкус крови.

Шум в ушах прошел, но зато появился какой-то стук.

Я повел взглядом по сторонам, по погасшей, будто умершей или впавшей в спячку, кабине своего меха: не работал ни один экран, не горел ни один индикатор.

Плохо, робот полностью обесточен. Видимо, противник умудрился попасть в узел энергораспределения и все вырубить. С другой стороны, хорошо, потому что такими темпами мог взорваться реактор меха, а вместе с ним разорвало бы на клочки и робота, и меня.

Но что это за стук такой?

Я поднял мутный взгляд на бронестекло – небольшое окошко, откуда пилот меха мог лицезреть поле боя собственными глазами.

Я поглядел на стекло и буквально застыл от удивления и злости: в стекло отчаянно молотили подручными предметами люди в грязных робах. Восставшие рабочие пытались вломиться в кабину моего робота и добраться до меня.

Глава 6 Справедливость

Здоровая правая рука сама скользнула вниз, и пальцы обхватили рукоятку ручного лучевика, компактного и где-то даже элегантного энергопистолета, который на шестнадцатилетие мне подарила Айза.

Вскинув руку с зажатым в ней оружием, я навел лучевик на одну из фигур, отчаянно пытавшуюся сбить защитные фиксаторы и заставить бронестекло выпасть наружу.

Когда он все же справился, оружие в моей руке еле заметно завибрировало, а луч улетел вперед и угодил точно в человека, уже собравшегося вломиться в кабину моего робота.

Мужчина мгновенно выронил свой инструмент, схватился за рану, а затем завалился назад, исчезнув из поля зрения.

Я перевел оружие на следующую цель, но в тот же момент двое с перекошенными лицами ввалились в кабину.

Первого я пристрелил, попав в голову, он ничего не успел сделать. Второй зарычал, бросился на меня, но получил два попадания в грудь, захрипел, попытался сделать пару шагов вперед и рухнул прямо на меня, придавив к креслу, потревожив своим падением мою поврежденную руку и вызвав вспышку боли.

С горем пополам я смог сбросить с себя мертвое тело, после чего освободился от ремней безопасности, начал карабкаться вверх, к дыре, образовавшейся после того, как выпало лобовое стекло. Затем сообразил, что есть путь куда проще, и, открыв аварийный люк, я буквально вывалился наружу, с наслаждением вдохнув показавшийся мне необычайно свежим после жаркой кабины воздух Вергин-4.

Едва я поднялся на ноги, увидел, что метрах в пятидесяти от меня резко остановился грузовой левитатор. Я обратил внимание, как под его блиноподобным брюхом все «плавает», как над открытым огнем. Эта машина отличалась высокой грузоподъемностью, летала чуть выше над поверхностью, не касавшись ее, и я всегда, стоило мне только увидеть левитатор, словно загипнотизированный, разглядывал странные визуальные причуды, вызванные гравитационно-магнитным полем, за счет которого машина и «левитировала».

В чувство я пришел, когда из кузова посыпались шахтеры с перекошенными от злобы лицами. Все они глядели на меня, потрясали своим импровизированным оружием: арматурой, обломками пневмобуров и молотами.

А в следующее мгновение что-то огромное вдруг опустилось на них и вдавило в песок.

Я сообразил, что это нога меха.

Задрав голову, я разглядел «Стража».

– Ксанья! Благодарю!

Она не ответила: то ли не услышала, то ли моей гарнитуре после падения пришел конец.

Как бы там ни было, но мне стало не до того.

Появились новые противники, и я, вскинув лучевик, принялся палить в них. Пятерку я перестрелял быстро, следующие трое едва не добрались до меня. Еще один бросился на меня с корпуса моего же меха. Он сбил меня с ног, но оружие я так и не выпустил – пальнул в него, лежа на спине.

Кровавая пелена застилала мне глаза, сердце оглушительно билось. Я знал, я чувствовал, что уже на пределе сил. Боль разливалась по моему телу, захлестывая мой разум, мешая сосредоточиться на происходящем. Иногда ее приливы были так сильны, что в глазах темнело, и я лишь чудом оставался стоять на ногах.

Я держался. Держался и отстреливал спешивших ко мне противников.

После очередной такой вспышки боли я понял, что это все. На большее я уже просто не способен.

Умереть в спокойствии мне было не суждено – я даже не понял, а ощутил, что рядом кто-то есть.

Резко развернувшись, я попытался ударить противника, но он с легкостью увернулся и перехватил мою руку с лучевиком.

Я дернулся, пытавшись вырваться, но тут услышал его голос ? искаженный, звучавший через внешние динамики его бронескафа.

– Воитель! Успокойтесь! Свои!

– Свои… – облегченно выдохнул я, разглядев на шлеме и груди панцирника герб дома Тирр.

***

Попытка прорыва взбунтовавшихся заключенных к космопорту провалилась. Когда мы трое были на последнем издыхании, появились панцирники и добили всех тех, до кого не добрались мы.

В этом сражении мой «Стервятник» серьезно пострадал, но все же подлежал восстановлению. Машины Ксаньи и Малока продержались до конца сражения, но им тоже досталось.

Что касается меня, то я уже третий день отлеживался в санчасти под присмотром врачей. Мои сломанные ребра и руку уже починили, ведь сращивание переломов ? не особо сложная, хоть и болезненная процедура. Единственная проблема – это период восстановления. Боль периодически накатывает, как цунами, но так же быстро отступает.

По заверениям врачей, уже через пару дней меня должны были выписать, хотя окончательное выздоровление обещали через неделю, а то и две.

Однако отлежаться в чистой, светлой и не вонявшей грязными телами и алкогольным перегаром санчасти мне была не судьба.

Зашедший ближе к полудню врач осмотрел меня, подключил к какой-то аппаратуре и задумчиво хмыкнул.

– В принципе…