Дама покинула сцену.
– Рассказывай, мракобес, к кому обращался за охраной и где этого деятеля можно найти, – повторил я хозяину дома.
– Темно было, лица не видел, – отвел он глаза. – А настоящее имя кто скажет?
– Сломай ему мизинец, – велел я казаку.
Неприятный хруст сменился не менее неприятным воплем, и мы с мужиками перекрестились. Дьяки тихонько затянули молитву. Сердобольный у нас народ все же.
– Я жду.
– Смилуйтесь, Ваше Императорское Высочество! Они же меня удавят! – взмолилась жертва пыток.
Неприятно и очень негуманно, но если его отправить в околоток для нормальных допросов, инфа успеет разойтись, а банда – залечь на дно.
– Второй мизинец, – велел я.
Пара неприятных минут, и мы получили адрес и имя посредника.
– В околоток, – ткнул я пальцем в хозяина дома. – На каторгу пожизненно, в обвинении – организация банды с целью убийства полицейского, нападение на служителей Русской Православной Церкви, незаконный оборот опиума, организация незаконной проституции, рабовладение.
Оценив букет, околоточный уважительно присвистнул.
– Поехали до посредника, лиходеев по пути допросом, – велел я Конвою и полицейским.
Интересная будет ночка.
Глава 5
Утром меня разбудила лично Дагмара – она вполне согласованно прибыла в Зимний, дабы организовать большой прием, на котором мы официально объявим, что Императорские полномочия потихоньку передаются мне.
– Зачем ты в эту грязь полез?! – возмущенно спросила она.
Похлопав невыспавшимися глазами, я покосился на часы – почти одиннадцать, три с половиной часа сна как-то маловато, учитывая прием, который затянется за полночь – и повернулся на бок, натянув одеяло на голову с бессмертным:
– Еще пару часиков, мама.
Фыркнув, Императрица ушла, дав мне спокойно досмотреть дивный сон о том, как я верхом на слоне гоняю по Петербургу криминальные элементы, не забывая указывать пальцем на особо злобных, коих слону надлежит прикладывать зажатой в хоботе, раскрашенной под хохлому, дубиной.
Покосившись на почту – потом разберу – я пошел в столовую. Минусы нынешнего, медленного мира давно мне ясны – чтобы получить эффект, нужно с полгодика бегать сломя голову и фонтанировать проектами, а потом несколько томительных лет держать руку на пульсе. Большевики не зря планировали развитие страны «пятилетками» – по моим прикидкам, где-то к 1896 году я как раз и получу гигантский прирост по всем направлениям. Безусловно, что-то проявит себя раньше – например, прииски, золото с которых потихоньку поступает уже сейчас или патентные отчисления от Сибирия, будущего пенициллина и прочего. Что-то – наоборот, «выстрелит» с задержкой, но этим можно в глобальном планировании пренебречь. Когда «первая очередь» модернизации завершится, придется попахать еще с полгодика, дабы направить полученное в нужное русло – подготовку к большой европейской войне. Ну а в промежутке буду развлекаться чистками, созданием и упорядочиванием направленных на поддержание общественного порядка структур и идеологической накачкой населения, подкрепленного вполне ощутимым экономическим, культурным и прочим ростом.
Из плюсов «медленного мира» можно выделить как раз почту – если я забью на нее на пару-тройку дней, миру по большому счету будет все равно. Но я не забью – выявить тревожный или наоборот – перспективный – «звоночек» и быстро, как это было принято в моей прошлой реальности, среагировать на него может быть полезно.
Появившись в столовой, я ухмыльнулся сидящей на диванчике в ожидании меня Дагмаре, натянул на лицо пафосно-надменное выражение и заявил:
– Этот город боится меня.
– Что? – опешила Дагмара.
Я пошел на нее, придав голосу грозные нотки:
– Я видел его истинное лицо. Улицы, – указал на окно. – Продолжения сточных канав, а канавы заполнены кровью, – остановился перед удивленно взирающей на меня Императрицей. – И, когда стоки будут окончательно забиты, вся эта мразь начнет тонуть! Когда скопившаяся грязь похоти и убийств вспенится до пояса, все шлюхи и политиканы посмотрят наверх и возопят: «Спаси нас!», – склонился к лицу мамы и закончил монолог. – А я прошепчу: «Нет».
Заржав, протянул руку. Дагмара фыркнула:
– Лишь бы лицедействовать! – опершись на предложенную руку, поднялась на ноги, и мы переместились за стол.
Отпив кофею и закусив его бутербродом из поджаренного хлеба с маслом и клубничным вареньем, Императрица принялась меня воспитывать:
– Негоже нарушать протокол. То, что ты устроил вчерашней ночью, многими полицейскими чинами будет воспринято как недоверие.
– Не согласен, – покачал я головой, приняв из рук лакея очищенное вареное яичко и подставив его другому лакею, которого мысленно называю «оператор солонки». – Озвученный вами тезис безусловно верен, и некоторые высокопоставленные сотрудники полиции и вправду на меня обидятся. Однако это – их проблемы, ибо для всех, кто за стремлением заботиться только о себе не утратил понятия «долг» и «честь», будут на моей стороне. Пункт первый – я лично перевязал раны городового, а сам он получил премию и оплату отдыха в Крыму – раны залечить. Мнение младших полицейских чинов от одного этого, совсем ничего не стоившего мне жеста, уже на моей стороне. Коллективы нельзя недооценивать – да, младшие чины особо не влияют на общую картину, но то, что я обратил на них Высочайшее, подкрепленное реальной заботой внимание, им будет очень приятно, и служебного рвения у них, простите за нескромность, прибавится.
– На месяц-другой, – подпустила Дагмара скепсиса.
– Так, – не стал я спорить. – А через эти месяцы грянет увеличение жалования. Высочайшее внимание таким образом приобретет характер не разового мероприятия, а системных усилий государственного аппарата. Когда все младшие чины как один испытывают к нашей семье любовь и уважение, волей-неволей их испытывать придется и командирам.
– И как это связано с отставкой и арестом троих исправников? – подняла бровь на вгрызшегося в яичко меня Дагмара.
Прожевав, я улыбнулся:
– А я здесь не при чем, приказ отдавал лично Петр Аполлонович, наш добрый градоначальник, который сильно обиделся, что его подчиненные не брезгуют брать большие взятки от бандитских главарей. Получился хороший сигнал – я как бы подтвердил свое послушание Его Величеству, подтянув назначенного им деятеля к расследованию, которое Петр Аполлонович, получается, проводил лично – я так, чисто над душой стоял, чтобы он не стеснялся.
– Ты использовал пытки! – обвиняюще заявила Дагмара и подставила лакею испачканный в варенье пальчик – вытри, мол.
– Предпочитаю говорить «военно-полевые методы допроса», – пожал я плечами. – Бандиты – это враги ничуть не лучше австрияков. Наоборот – они гораздо хуже, ибо занимаются своими гнилыми и вредными для общества делишками прямо внутри нашей страны. Если это делают одиночки или мелкие группы жуликов, это еще куда ни шло – они неизбежно совершат ошибку, и понесут заслуженное наказание. Банда – сиречь организованная преступная группировка – гораздо хуже, ибо она запускает свои мерзкие щупальца во все сферы жизни общества подобно спруту. Одно щупальце угрозами вышибает деньги из купцов и заводчиков – мол, не заплатишь, будет тебе беда вплоть до пожара. Второе щупальце разводит опиумные да сатанинские притоны, которые разлагают саму душу наших подданных. Третье щупальце, простите за прямоту, организовывает подпольные публичные дома – с них Империя не получает налогов, а посетители такого дома не защищены должным образом от модных и прочих вызванных порочными связями болезней, потому что работниц на них никто не проверяет. Один сифилитик может стать источником целой эпидемии.
– Спасибо за испорченный завтрак, – отложив нож и вилку, которыми до этого нацеливалась на бекон, обиженно буркнула Дагмара.
– Я знаю, что вам очень тяжело даются подобные разговоры, мама, – мягко заметил я. – И я очень благодарен вам за то, что вы не избегаете их – для меня очень важно, чтобы вы были на моей стороне не только как любящая мать, но и как Императрица Российской Империи.
«Ласкою надо».
– Какой же ты льстец, – улыбнулась Дагмара, взявшись за столовые приборы снова.
Быстро аппетит вернулся. Да он и не исчезал – привычная мамина манипуляция. Не потому что она хладнокровная НЛПшница, а потому что десятилетиями складывавшиеся привычки и особенности характера изжить очень сложно. Особенно если «изжить» их и не пытаться, как любительница пребывать в зоне комфорта Дагмара.
– С вашего позволения, я пропущу другие гнусные направления деятельности преступных группировок и сфокусируюсь на главном – они несут взятки полицейским и гражданским чиновникам, тем самым подрывая основы основ любого цивилизованного государства. Первая из них – неотвратимость наказания за преступления. Долгие столетия неотвратимость наказания делегировалась непосредственного Господу, под видом наказания за грехи вечной мукою. К счастью, это в немалой степени работает и в наши дни. Однако этого решительно недостаточно – вот вчера, например, бандит к поэтической кличкой «Ручеёк» прямо мне заявил: да, он знает, что будет за свои выкрутасы гореть в аду, а значит нужно получить как можно больше удовольствия и куражу от жизни земной. Вот он и подкупал исправника, чтобы, значит, ему не мешали. Вот таким мы обязаны показать, что ничего у них не выйдет – на каторге получать удовольствие очень сложно.
Покивав – логично, понятно, поняла – Императрица спросила:
– А вторая «основа»?
– Вторая «основа» – это обеспечение государством монополии на насилие, – ответил я. – Оставим влажные фантазии о сущности человека и государства философам и прочим любителям бредить иллюзиями. Обратившись в прошлое, мы увидим одну простую закономерность – люди резали, грабили и даже поедали друг дружку долгие века. Только крепкая правящая надстройка способно заставить общество жить по закону, воздерживаясь от насилия. Любая структура, которая подрывает вышеназванную монополию, является для нас угрозой номер один. Я не согласен со Львом Николаевичем в том, что добровольный отказ от насилия насилие побеждает. Я – за добро с пудовыми кулаками, ибо только общепризнанная под видом законов угроза применения насилия к тем, кто сам применяет насилие, способна остановить кровавый маховик. Пытки – ужаснейшая вещь, и я испытываю к ним огромное отвращение, но к бандитам человеческое отношение неприменимо – нарушая законы общества, они как бы ставят себя выше общества. Сиречь – расписываются в том, что они не являются людьми. В древние времена таких изгоняли из племени, а в одиночку в те времена выжить было невозможно. Ныне времена другие, и изгонять их приходится в тюрьмы да на каторгу, но суть от этого не меняется – ежели человек не желает жить по-людски, значит и обращаться с ним мы будем не как с человеком. Вчерашние сломанные пальцы, вырванные ногти и прочие вещи, которыми я никоим образом не горжусь, позволили нам за одну ночь ликвидировать три многочисленные и опасные банды, сделав Столицу гораздо безопаснее и подав другим лиходеям сигнал – полиция научилась работать по-новому. Большинство, понятное дело, данный сигнал проигнорирует, однако найдутся и те, кто оценит резко выросшие риски и поступит мудро – попытавшись завязать с преступной деятельностью. Как вариант – залягут на дно и будут стараться привлекать к себе как можно меньше внимания. На долгой дистанции даже последний вариант играет нам на пользу, ибо выльется в миллионы наших подданных, которые всю свою жизнь ни разу не столкнутся с так сказать «изнанкой» общества. Задумаются и взяточники – ежели за «подарочек» от бандита можно загреметь на каторгу, стоит ли связываться? Сюда мы прикрутим пряник – вчера нам повезло обнаружить в бандитских притонах два так называемых «общака» – воровскую казну. Точно посчитать не успели, но там точно не меньше половины миллиона в наших и иностранных деньгах.
Дагмара захлебнулась кофе, закашлялась, и слугам пришлось вытереть забрызганную мордашку Императрицы.
– Сколько? – сдавленно пискнула она.
– Столица! – с улыбкой развел я руками. – Здесь живут самые сливки нашего общества. Здесь крутятся чудовищные капиталы. Эта половина миллиона – капля в море, а значит нам нужно пошире раскинуть наши сети, выловив неправедно нажитое добро и вернув эти деньги в легальный экономический контур Империи. Когда условный крестьянин Иван покупает в купеческой лавке фунт соли, эта сделка идет на пользу не только ему и купцу, но и всей Империи, потому что купец платит налоги. Свободные от уплаты налогов средства тот же купец тратит на свои нужды, и здесь тоже на каждом этапе Империя откусывает свой законный кусочек. А когда бандиты обирают тех же купцов, складывая деньги в кубышку, деньги лежат без всякого толку. Более того – вредят, потому что на каждую закопанную в землю ассигнацию мы вынуждены печатать новую, столь же обеспеченную драгоценными металлами, как и закопанную.
– Я признаю правоту твоих слов, – вздохнула Дагмара. – Но испытываю немалую горечь от того, что мой любимый сын думает подобно купцу-крохобору.
– Это просто аналитическое мышление, – улыбнулся не обидевшийся я. – У любого явления есть причины и следствия. Только освоив умение выявлять как первые, так и вторые, можно стать по-настоящему толковым правителем. Особенно если учесть, насколько огромным и сложным механизмом является наша Империя. Одно необдуманное, резкое движение способно обойтись огромными испытаниями. Я постарался выучить этот урок еще тогда, когда прибыл на Урал и увидел своими глазами, во что вылилось мое вполне позитивное начинание по скорейшему заселению Николаевской губернии.
– Не вини себя, мой добрый мальчик, – умиленно улыбнулась Дагмара.
Мама – это всегда мама.
– Винить не стану, но урок выучил накрепко, – кивнул я.
Мы доели завтрак, и Императрица решила, что теперь, когда аппетит испорчен естественным путем, можно послушать интересного:
– Расскажи мне всю историю целиком.
– С радостью, – улыбнулся я, предложим маме локоть, и мы под ручку направились в гостиную. – Все началось с моего желания посмотреть на нашу столицу…
Рассказ занял меньше часа. Особенно Дагмару впечатлила история найденного в доме сатаниста мальчика – его выкрали из захолустной деревеньки, чтобы пользовать в качестве слуги – это еще ладно – и товара для содомитов с садистскими наклонностями. Услышав это, Императрица потеряла всякое отвращение к пыткам, ибо такую вот мерзость выкорчевывать нужно любой ценой. На фоне истории пацана (сейчас проходит психотерапию в храме, на поиски его родителей выехал специальный человек, и в будущем жертва похищения выберет свою судьбу сам: вернуться в деревню или пойти учиться туда, куда захочет за казенный счет. От чудовищной травмы это его не спасет, но стирать память я не умею, поэтому хотя бы так) Дагмара нисколько не впечатлилась центнерами морфина непонятного происхождения, кучам награбленных драгоценностей (большая часть вернется владельцам, которые писали заявления в полиции об ограблениях и кражах), десяткам секс-рабынь (хотя казалось бы), тетрадкам со списками подвергавшихся рэкету «коммерсов» и широкой сети коррумпированных младших и средних чинов. Отправленные под суд исправники – это же только вершина айсберга, основу которого составляет несколько десятков городовых, околоточных (тех, кто начал расследование со мной, не тронули, ибо в «бухгалтерской отчетности» бандитов их имен не нашлось). Когда мы по цепочке добрались до первого большой фигуранта – собственно Васьки Кривого – и подвергли его военно-полевому допросу, я осознал масштабы и ценность полученной инфы, и в половину второго ночи по тревоге был поднят кусочек гвардии, перекрывший выезды из города с требованием тщательно проверять документы – излюбленные бандитами поддельные имена Васька нам указал. Ложные задержания, конечно, случались, но небольшие обиды мы как-нибудь переживем.
Другая часть гвардии отправилась патрулировать улицы и обеспечивать нам усиление. На этом же этапе появился поднятый с постели по моему запросу градоправитель, до последней минуты «расследования» усердно имитировавший «и знать не знал» и «ужо мы их быстро к ногтю». Смешно – невозможно, чтобы непосредственный начальник полиции «не знал», но я притворился, что верю, и все такое положение дел устроило.
Когда мы взяли второго главаря с его ближниками, инфа о внеплановой полицейской операции дошла до всех, кому это интересно, и блок-посты на выезде из города собрали неплохой «урожай» в виде пары десятков бандитов среднего ранга и третьего главаря. Этот оказался самым крепким, и свой «общак» выдавать не хотел. Когда у него кончились целые ногти и пальцы, корчащийся от тошноты и моральной усталости я понял, что проиграл, похвалил его за крепость характера и попросил добровольцев из Конвоя продолжить пытать упыря до последнего, оставив им для моральной поддержке батюшку с кадилом.
– В общем, очень тяжелая ночь была, – сделав печальные глаза, грустно подвел я итог.
Как и ожидалось, Императрица проявила сочувствие и принялась меня утешать. Уже совсем ручная!
Глава 6
Сгладив мамины впечатления от завтрака парочкой забавно-трогательных историй из Путешествия, я попросил ее снизойти до разрешения себя сфотографировать для портфолио вчерашнего пострадавшего фотографа. Мама согласилась – дело привычное и необременительное – и отправилась заниматься приятными хлопотами по организации приёма, а я направился в кабинет, откуда, воспользовавшись инфоповодом, дозвонился до министра Дурново, подопнув его с подготовкой проекта реформы полиции. Высокотехнологичный способ работы мне понравился, и дальше я дозвонился до Царского села – узнал, как продвигается обустройство медицинско-педагогического училища и набор студентов на полном «пансионате» из моего кармана и суровой системой ежегодных экзаменов с отчислением после «завала» единственной пересдачи. «Вечных» студентов мне там не нужно – мне нужны врачи и учителя.
В училище имеется прорубленное мною окно в эмансипацию: сто пятьдесят мест для медсестер и пятьдесят для настоящих дам-акушерок. Это общественному мнению принять будет легче всего. Через пару лет попробуем начать учить самых толковых студенток на фельдшеров, но пока, увы, и половины первого набора не набралось – кого-то учиться не пустили старомодные родители, а кто-то не захотел и сам, отдав предпочтение традиционным профессиям вроде домашней учительницы или домохозяйки.
Зато мальчишки валят валом! Основная масса – дети столичных и окрестных рабочих и крестьян, которым повезло получить начальное образование и – желательно – хоть какие-то навыки, подтвержденные рекомендательным письмом. С последним «медикам» сложнее – нагрузка на уездных докторов в силу дефицита такая, что им маленького и бестолкового «ассистента» воспитывать физически не хватает времени и сил. Зато от учителей отбоя нет – группами по десять-пятнадцать ребят порой прибывают, потому что сердобольный педагог очень хотел дать им путевки в жизнь. Ни в коем случае не осуждаю и сам бы на их месте так делал.
Экзаменационная комиссия работает весь световой день, посменно, всего – двести человек, большая часть которых вызвались добровольцами, из любви к Империи, и мне это очень приятно. Остальных – заслуженных, главами комиссий восседать – лично пригласила мама, так что им тоже пришлось работать бесплатно и с усердием. На данный момент приемные экзамены сдали 1536 ребят. В очереди – две с половиной тысячи. Все централизованно питаются и живут в «первой очереди» бараков-общежитий. Да, ребятам было бы очень интересно жить прямо во дворце, но тут пришлось послушаться Дагмару. До начала занятий – три недели, и можно рассчитывать на пять с лишним тысяч студентов первого потока. Преподавательский состав активно формируется, и желающих поработать много: этому способствует заоблачный престиж училища (Царское село! Александровский дворец! Личное училище русского цесаревича!) и хорошее жалование.
Показал, что держу руку на пульсе и могу «дернуть» в любой момент, теперь можно и почту разобрать.
«Le Prince mystеrieux» – такое прозвище прилепили мне французские журналисты. Любят они романтично-восторженные словоблудия разводить. Посыл понятен – тамошние политические петрушки «прогревают» общественное мнение к моему приезду. А французского-то я не знаю, и выучить его не успею никак. С Александром мы это обсуждали, придумав изящное решение – выучу три-четыре десятка протокольных фраз для приемов и общения с прессой и сливками общества, а говорить «по существу» буду на английском, кокетливо прикрываясь нежеланием оскорбить носителей французского языка своим лапотным акцентом. «По существу» будет мало – военная компонента союзного договора подписана уже никогда не будет. Разумеется, если у меня получится договориться с Вилли. Если кайзер не оправдает надежд, придется повторять конфигурацию Первой мировой из прошлой реальности – воевать от Черного до Балтийского морей без союзников мне не улыбается.
Из лично инициированного здесь нужно отметить почти двухкратное падение акций Панамского канала. Биржевая паника такая неприятная штука! Парламент в жалкой попытке ее прекратить успокаивает народ, напоминая о ведущемся расследовании. Сейчас все, кто успеет, «выйдут в кеш», а остальным придется радоваться посадке парочки дежурных стрелочников лет на пять. Удивительный мир все же – за кражу бытовой мелочевки дают больше, чем за сотни миллионов, ибо последнее – не кража и не грабеж, а обыкновенное мошенничество.
«Союз трех Императоров в новой конфигурации?» – задавались вопросом журналисты немецкие. Францу-Иосифу в этом «союзе» места не нашлось – предполагалось, что его займет Муцухито. Полагаю, Вилли начал прощупывать молодого азиатского геополитического хищника – статьи на эту тему японцам будут очень приятны, потому что их монарх поставлен в один ряд с нами. Шаг логичный – я на идиота не похож, и мы с япошками провернули качественную комбинацию к обоюдной выгоде. Кайзер хочет так же, но мне это не нравится – у меня конкретный план, и вносить в него коррективы в связи с происками третьих сил не хочется. Ладно, авось на Манчжурию и Дальний Восток в ближайшее десятилетие не позарятся – Муцухито так точно – а дальше будет видно.
«Русский принц готовится к войне!» – обвиняли меня в страшном Австро-Венгерские газеты. Секрета здесь нет – к войне готовятся все, и австрияки прекрасно понимают, что при любой конфигурации им придется с нами схлестнуться. Полагаю, лет через пять мир увидит оборонительный договор между французами, австрияками и англичанами с пачкой стран-сателлитов типа Турции. А мы с Вилли, получается, «спина к спине» против всего этого, пока японцы, например, отжимают у лайми Гонконг, а итальянцы стойко удерживают горы Исонзо. Будет прикольно, осталось только убедить кайзера.
Турецкие газеты порадовали новостью о получении английского кредита на десять миллионов фунтов. Опять сигнал – денежки-то вроде неплохие, но сколько в эти миллионы заложено откатов по обе стороны? На выходе получится что-то типа дохлого заводика по производству фиг пойми чего.
В английских газетах «с репутацией» в отношении меня царит любовь – тоже к визиту «прогрев» устроили. Желтые газетенки продолжают меня чмырить – свобода слова же, понимать нужно! И рада бы добрая бабушка Виктория это прекратить, но, увы и ах, нет таких полномочий. Вооружившись ножницами, я вырезал статейки, авторов которых угораздило наврать без предохранителей в виде «якобы», «предположительно» и «пожелавший остаться неизвестным источник из ближайшего окружения принца». Материалы про колониальное угнетение это, конечно, хорошо, но я попробую подать в суд. Многие уважаемые персоны такой прецедент оценят, ибо им тоже от «свободы слова» регулярно достается. Члены правящих семей, полагаю, считают ниже своего достоинства подавать на оборзевших журналюг в суд, но я такими комплексами не страдаю – «свобода слова» кончается там, где превращается в бесстыжее вранье. Проиграть суд я теоретически, если вмешаются «кураторы» той самой свободы слова, могу, но в свете грядущего визита англичанам оно не надо чисто из-за собственных репутационных рисков: если Георгий Романов – убийца, вор и развлекался в Японии и Индии прелюбодеяниями с педофильским уклоном, как это установил английский суд, вставший на сторону газетенок, почему королева позволяет ему целовать ручку?
Выиграю – станет весело. На первых порах опьяненные цеховой солидарностью журналюги будут плеваться в меня с удвоенной силой, аристократия – потешаться над тем, что я обратил внимание на визгливое тявканье шавок-простолюдинов и отпускать грязные намеки: неспроста, мол, так расстроился, значит реально рыльце в пушку – но мне на это все равно: первый всегда огребает не только самые вкусные пряники, но и самые болезненные удары кнута. Главное – создать прецедент, и сейчас самое подходящее для этого время. Снабдив статейки инструкциями – отыскать и добавить в «кейс» побольше подобных материалов, не ограничиваясь английскими – а то двойными стандартами попахивает и вообще странно – и отдал секретарю для передачи кому следует.
Американские газеты сообщили, что фирма «William Cramp and Sons» выиграла тендер на постройку во Владивостоке судоремонтного завода с положенной инфраструктурой. Название у него будет в честь сухого дока – имени цесаревича Николая. Когда Тихоокеанскому флоту приходится чиниться на зарубежных верфях или проплывать тысячи километров для починки в европейской части России, это как-то нерационально, и о конкурсе я позаботился давным-давно, когда имел в распоряжении казавшиеся бесконечными «китайские деньги». Огромная страна освоит и не такие капиталы!
Имеется и письмо от фирмы-победителя за подписью Чарльза Крампа:
«Ваше Императорское Высочество, ваше предложение – невероятная честь для фирмы «William Cramp and Sons». Уже более семидесяти лет наша семейная фирма неизменно доказывает свою надежность и умение справляться с самыми сложными задачами в установленные договором сроки. Приверженность высоким стандартам работы с самого основания фирмы…»
Ох уж эти бизнесмены! Любят они рассказать заказчику про «семейность», «стандарты» и опыт работы. Пропустив пару абзацев, я добрался до важного:
«К моменту, когда Ваше Императорское Высочество получит это письмо, я буду пересекать Атлантику, дабы лично засвидетельствовать вам мое уважение и более предметно обсудить детали нашего, смею надеяться, долгого и продуктивного сотрудничества».
Контракт подписан, так что да – реально едет «засвидетельствовать уважение» и прощупать перспективы. Дела у фирмы Крамп идут неплохо, но конкуренты не сидят на месте, и тот же господин Крупп регулярно отжимает у американцев выгодные контракты. Про англичан и говорить не стоит – они же морская держава со всеми причитающимися. Молодое американское государство еще не набрало силу, и государственных заказов Крампу дает мало. На Россию, таким образом, фирма возлагает большие надежды – если у них получится закрепиться на нашем рынке, дела сильно улучшаться. Я бы предпочел подрядить Круппа – у него технологии и «орднунг», но судоремонтный завод – не судостроительный, и американцы с ним вполне справятся. Решающим аргументом стал очень вкусный для меня демпинг, к которому прибег Крамп. Работает на перспективу, какой молодец!
Вздохнув, я отложил письмо. Полагаю, совсем скоро мне предстоит разговор с августейшим хозяином русского флота – строительство портов и смежного добра по его ведомству проходит, а я, получается, лезу поперек дяди Леши: сначала Архангельск с Мурманском, теперь – вот это. Маленькая, ни к чему лично меня не обязывающая провокация: царским указом подтереться Алексей Александрович не сможет, а в ответ на его упреки я буду делать удивленные глаза и заверять, что просто не хотел нагружать его такими мелочами. Вставлять палки в колеса дядюшка начать может легко – он же оборзевший – и это для меня, как ни странно, будет хорошо: чем больше воровства и инициированных им диверсий попадет в специальную папочку, тем проще мне будет замотивировать Романовых на единогласную демонстративную порку зарвавшегося родственника. Грустно: ради снятия одной, критически вредной фигуры, придется пожертвовать миллионами рублей – это ладно, наживное – и совершенно бесценным временем – вот это уже болезненно.
В отечественных газетах – тишь, благодать, стенограмма моей речи в Академии Наук, новость о скором начале добычи алмазов и десяток скандалов с попавшими под фотографирование посетителей оккультных и наркоманских притонов. Никого заслуживающего внимания – просто скучающие бездельники из «среднего класса». Общественное порицание не заставит себя ждать, и кое-кому из этих деятелей придется от греха подальше свалить за бугор. Скатертью дорога!
Так-то плохо: «серая зона» может быть полезной, но работать в ней должны специально уполномоченные и обученные люди, желательно – незримо и неслышно. Государство должно взаимодействовать с обществом по установленным законам, предельно понятным и исключающим те самые «серые зоны», потому что если ими пользуется один, значит воспользуется и другой. Грустно, что на фотографов с дьяками нападать пытаются, типа как вчерашней ночью, а еще грустнее то, что до смертоубийства дойдет обязательно. Но все это попадет в газеты и расползется слухами, а значит к моменту запрета общественном мнение будет целиком на стороне государства – ежели сатанисты настолько обнаглели, что нападают на духовенство доминирующей конфессии, значит правильно их давят.
Вчерашний «рейд» в газеты попасть не успел, но завтрашний объем поглотит изрядно: ход расследования фиксировался журналистами, улики – фотографировались, пострадавшие и спасенные давали интервью. Я воспользовался возможностью и напомнил о прорабатываемой реформе органов охраны общественного порядка. Власть больше не станет ждать, пока клюнет жаренный петух, а начнет работать на опережение! И ни слова о пытках – просто «следователи, имена которых мы по понятным причинам не можем сообщить достопочтенным читателям, продемонстрировали высочайший уровень профессионализма».
И на сладкое – письмо от невесты, кое будет прочитано собственными силами при помощи словаря: изучение языка идет отлично, это же одна языковая группа с английским, но имеются проблемы с длинными словами типа Feuerwerksraketenanz?ndeschnur – шнур фейерверка. Отличный пример немецкой рачительности – если обрубить куски нескольких слов, можно объединить их в одно.
«Любимый Жоржи…»
Ах!
«В Берлине стоит ужасная жара, поэтому я решила переждать ее в Альпах. Как бы я хотела, чтобы ты был здесь, в этой маленькой хижине! Как бы я хотела показать тебе эти подпирающие небо заснеженные пики!».
Горный туризм – это замечательно, и я бы с удовольствием повалял Маргариту по медвежьей шкуре у горящего камина на фоне заснеженных гор. Не уподобляемся известному поручику!
«Мои милые подруги с графиней фон Келлер, которая трогательно обо мне заботится и отец Сергий поселились неподалеку, и мы многие часы проводим в молитвах и беседах о Православии».
Стало очень стыдно.
«Я чувствую – моя душа почти готова разделить твою веру, а сердце мое трепещет от волнения».
Отец Сергий был отобран Дагмарой в качестве духовника Маргариты. Я недоволен – она сделала это так быстро и так незаметно, что я даже не успел с Сергием пообщаться. С другой стороны, Марго – взрослая, целостная и умная личность, поэтому можно не опасаться, что незнакомый мне бородатый мужик «напоёт» ей нехорошего.
