Адский прииск
Николай Свечин
Исторические детективы Николая Свечина
В этих жутких местах живут лишь ссыльные. Ну как живут. Выживают. Свирепый климат, тайга, полная голодных хищников. Жестокие законы, основанные на праве сильного. И в этот земной ад отправляется выдающийся петербуржский сыщик Алексей Николаевич Лыков. Ему поручено найти затерявшийся в горах поселок, который не значится ни на одной карте. Но за которым тянется шлейф дурных, очень нехороших слухов.
Говорят, в поселке бесследно исчезают люди – по полсотни за год. Уходят туда – и с концами. Ни слуху ни духу. Но что совершенно не укладывается в голове: внезапно союзником Лыкова становится крестный отец петербуржской преступности, «русский профессор Мориарти» Илларион Рудайтис по прозвищу Сорокоум. Этот дьявол во плоти пообещал сыщику любую помощь и деньги, лишь бы тот добрался до таинственного места и разыскал там родного брата Сорокоума Михаила…
Николай Свечин
Адский прииск
Автор благодарит историка Андрея Климова (г. Якутск) за ценные консультации.
© Свечин Н., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Глава 1
Куда Макар телят не гонял
Директор Департамента полиции Брюн-де-Сент-Ипполит вел статского советника Лыкова на расправу к начальству. Тот в очередной раз провинился – при аресте налетчика Абрамова по кличке Мальчик жестоко избил его. Мальчик был саженного росту, весил девять пудов и сдаваться полиции без боя не пожелал. За последнюю неделю он ограбил четверых человек в пригородах, причем всем им (включая даже одну женщину) нанес сильные побои. Отобрал ценности, да еще и поглумился – оставил жертв в одном белье. Агенты ПСП[1 - ПСП – Петербургская сыскная полиция.] выследили негодяя в Автово, и их начальник Филиппов пригласил на задержание своего приятеля Лыкова. Мол, парень там дюжий, как бы он моим ребятам бока не намял; подсоби… И Лыков подсобил. Он знал о гнусном поступке Мальчика в отношении женщины: Абрамов разбил ей лицо в кровь и ножом расцарапал грудь. Такое статский советник терпеть не стал и отлупил бандита как сидорову козу. Приговаривая при этом: «Не грабь! Не обижай слабый пол!»
В следственной тюрьме врач констатировал у доставленного сломанные ребра, выбитую челюсть и гематомы по всему телу. Он, разумеется, отразил это в рапорте, и у сыщика начались неприятности. Люди Филиппова как один подтвердили, что Абрамов попер на Алексея Николаевича с ножом и норовил зарезать, вместо того чтобы сдаться по-хорошему. И тому ничего не оставалось, как защищаться. Причем голыми руками. И было не до рассуждений о чрезмерном или разумном применении силы.
Руководители Лыкова сами никогда не ходили на ножи и револьверы. И сочли слова сыскных корпоративной ложью. «В который раз!» – верещали они, сидя в своих уютных креслах. Особенно ярился непосредственный начальник. Брюн решил примерно наказать подчиненного, чтобы «отбить охоту калечить людей». Он заручился поддержкой в сферах и теперь вел неслуха на Голгофу. Алексей Николаевич, повидавший на своем веку уже много директоров и министров, шел с равнодушным видом. Выволочек он не боялся, все нынешнее руководство МВД в грош не ставил, понимая, что эти временщики уйдут, а он, скорее всего, продолжит служить.
Лыков с Брюном зашли в кабинет министра и обнаружили там, кроме Маклакова, еще и генерал-майора свиты Его Императорского Величества Джунковского. На правах товарища министра[2 - Товарищ министра – заместитель.] он заведовал полицией и являлся ближайшим начальником директора департамента, а также его приятелем. Ишь, слетелись стервятники…
Маклаков, как всегда с пустыми глазами, молча кивнул вошедшим. Брюн-де-Сент-Ипполит сел, а Лыков остался стоять, словно провинившийся гимназист перед педелем[3 - Педель – надзиратель, следивший за поведением гимназистов.].
– Ну, начнем? – грозно начал Джунковский. – У нас опять членовредительство, и опять по вине статского советника Лыкова. Превышение власти и особая жесткость. То-то газетчики обрадуются.
«Дались им эти газетчики, – подумал Алексей Николаевич. – Делать репортерам больше нечего, как жалеть разбойника и негодяя». Однако министр полагал иначе. Он так же грозно свел тонкие брови и приказал:
– Доложите подробности.
Брюн вскочил и начал доклад:
– Николай Алексеевич, сколько можно это терпеть? В грош не ставит закон. Привык все решать кулаками. Из-за таких нас, полицию, и не любят, да.
– Валентин Анатольевич, ближе к делу, – одернул директора товарищ министра.
– Слушаюсь. Значит, так. Присутствующий здесь статский советник Лыков третьего дня участвовал в арестовании налетчика Абрамова. По просьбе начальника столичной сыскной полиции Филиппова…
– А почему тот обратился за помощью? – проявил вдруг интерес министр.
– Э-э…
Лыков пояснил:
– Так бывает нередко. У меня большой опыт задержаний всякого отребья. Особо опасного, которому или нечего терять, или они просто буйные и при аресте могут причинить вред чинам полиции.
– А вам что, не могут?
– И мне могут, Николай Алексеевич. И бывает, что причиняют. Но меня, как правило, выручает тот самый опыт. Видите, еще жив до сих пор… при четырнадцати ранениях. Виноват, пятнадцати.
В кабинете повисла пауза. Но Брюн вновь напористо заговорил:
– Не надо про ранения, давайте лучше про соблюдение закона. Почему вы при задержании так жестоко изувечили подозреваемого?
– Валентин Анатольевич, вы же юрист, – укорил начальника подчиненный. – Юристы должны быть точны в терминах. Я его слегка поучил. Руки-ноги целы. Ребра заживут. Слово «изувечил» тут неприменимо, вы намеренно сгущаете краски. Хочется спросить: с какой целью?
Алексей Николаевич уже решил, что виниться не станет и порочить себя не даст. Брюн – честный человек, строгий законник, и его достоинств сыщик не отрицал. Однако, как кабинетный деятель, директор иногда перегибал со своей законностью. В России живем! Тут голову оторвут, пока листаешь Уложение[4 - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных – свод законов Российской империи.].
Директор запнулся, а сыщик продолжил:
– Абрамов с ножом напал на представителя власти и честно попытался его, то есть меня, зарезать. Вы хоть представляете, господа, что такое нож в руках отчаянного человека? Поверьте – опаснее, чем револьвер. Если бы я стал рассуждать над степенью необходимой самообороны, вы бы сейчас несли венки за моим гробом…
Джунковский крякнул – ответ статского советника ему понравился. Однако министр (он почему-то сидел в придворном мундире гофмейстера – возможно, вернулся с высочайшего доклада) продолжал хмуриться.
– Нож или пистолет – ничто не дает вам права нарушать закон, – буркнул он в тощие усы. – Можно было оглушить, повалить… ну не знаю… схватить за руки…
Алексей Николаевич иронично покосился на гофмейстера – вот специалист по арестам! Его бы туда, на захват. Пусть покажет класс.
Воодушевленный Брюн подхватил:
– Лыков славится в дурном смысле подобными фокусами, которые безнаказанно проделывает много лет. Однажды его все же привлекли и осудили – за убийство уголовного при допросе. Каким-то образом он выкрутился и продолжил прежнее. Пора прекратить, наконец!
Последнюю фразу директор произнес фальцетом. Алексей Николаевич дал ему закончить и нанес ответный удар:
– Вы сегодня не в ладах с фактами. Побои переименовали в увечья, а теперь искажаете судебное дело. Как известно, суд доказал мою невиновность. Восстановил в чинах и вернул на службу. Это раз.
– А-а…
– Попутно, отбывая незаслуженное наказание в Литовском замке, я вскрыл преступный сговор, по которому в столичной тюрьме спрятались под чужими именами полсотни особо опасных преступников[5 - См. книгу «Взаперти».]. За что получил Высочайшую благодарность, двенадцатую по счету. Виноват, тринадцатую. Или четырнадцатую? Одним словом, больше, чем у вас всех вместе взятых… Повторю свой вопрос, Валентин Анатольевич: с какой целью вы это делаете? Зачем передергиваете карты и очерняете меня в глазах министра и его товарища?
Брюн-де-Сент-Ипполит начал розоветь и пучить глаза. Не обращая на это внимания, Лыков повернулся к министру:
– Налетчик Абрамов избил четверых, ограбил, угрожал ножом, раздел и пустил по миру в одном исподнем. Женщине тридцати лет, мещанке Синицыной, исцарапал ножом грудь, вынес три зуба. Вот такое сколько можно было терпеть? Негодяй получил по заслугам. В следующий раз, когда ему захочется поиздеваться над женщинами, он вспомнит урок. Вдруг снова явится Лыков и накажет? Глядишь, передумает…
Джунковский опять издал одобрительные звуки. Он всегда лавировал, гоняясь за благосклонностью общества. Сейчас генерал решил, что сыщика надо проучить, но не сильно. И предложил министру:
– Николай Алексеевич! Формально Лыков неправ. Избил арестанта, хотя мог только разоружить. Повалить и все такое… С его-то опытом. Ну, дал в морду, но ребра ломать, конечно, излишняя жестокость. Однако его можно понять. Лезет громила с ножом, бешеный. Недавно глумился над женщиной, что уж совсем гнусно с его стороны. И статский советник не сдержался.
– Что вы предлагаете, Владимир Федорович? – с досадой уточнил Маклаков. Разговор его явно тяготил.
– Наказать. Но разумно, с пользой для дела.
– Это как?
Джунковский вынул из папки заранее принесенную бумагу:
– Вот отношение действительного статского советника Нарышкина, исправляющего должность губернатора Якутской области. Вы отписали мне его давеча для предложений.
– Якутской? – министр с трудом вспомнил. – Это там был пулемет?
– Точно так. Я воспроизведу содержание. Нарышкин доносит, что на востоке области, в притоках реки Колымы, завелась крупная шайка беглых каторжников. Ведут они себя непонятно: не уходят, зимуют второй год, хотя в тех краях зимовка – дело трудное. Как будто медом там намазано! Бандитов считают дюжинами. Целый поселок выстроили, шельмы. И в города будто бы не суются, а торчат в горах. Когда Нарышкин прослышал о банде и послал на ее ликвидацию казаков, уголовные встретили их пулеметным огнем! Три человека были ранены, один из них потом умер. Казаки, понятное дело, не ожидали такого отпора и отступили. Банда и сейчас там, в ус не дует. Врид[6 - Врид – временно исправляющий должность.] губернатора просит помощи. Войск в Якутии кот наплакал, одна только местная команда, и та больше на бумаге. Вместо полиции – слабые казачьи полусотни, разбросанные по огромному краю. Как им помочь?
– Вот и пошлите туда Лыкова! – с ходу решил министр. – Ему что ножи, что пулемет – все едино. Пусть едет и разберется. Беглые каторжники Алексею Николаевичу чуть ли не по именам знакомы.
– Слушаюсь! – не без сарказма подхватил статский советник. – Вот я им задам! Пулемет отберу и выпорю. Будут помнить до новых веников!
Не обращая внимания на руководство, он подошел к карте империи, висевшей за спиной Маклакова и занимавшей всю стену. Отыскал на ней Колыму и прикинул:
– Примерно десять тысяч верст в один конец. Добираться придется два месяца, и обратно столько же. Ну и там одним днем ничего не решишь. Сегодня у нас десятое июня тысяча девятьсот четырнадцатого года. Если я завтра уеду, вернусь уже к зиме. Продержитесь тут без меня, ваши превосходительства?
Генерал-майор захохотал в полный голос, даже гофмейстер улыбнулся, и только действительный статский советник желчно заявил:
– Считаете себя незаменимым? Ступайте, обойдемся и без вас!
– Вы уверены? Скоро ведь война. Hanibal ante potas[7 - «Ганнибал у ворот» – древнеримское выражение, означающее близкую и серьезную опасность.].
– Правда у ворот? – растерялся министр.
– Правда. И скоро он постучит в них своим железным кулаком.
Алексей Николаевич щелкнул каблуками и вышел. Он успел услышать за спиной возмущенный голос Брюна-де-Сент-Ипполита:
– Нет, но каков гонор!
Джунковский ответил:
– Имеет право. Я вот вам расскажу историю про Лыкова…
Статский советник вернулся в кабинет и огорошил своего помощника Азвестопуло:
– Сергей, ты надолго останешься один, давай обсудим дела.
– Куда вас Брюн законопатил? – встревожился коллежский асессор.
– В Якутскую область, помогать губернатору истребить банду беглых каторжников.
– Это за того дурака, за Абрамова?
– И за него тоже. Ты ведь знаешь, отношения наши не заладились, директор пытается выжить меня из департамента.
– Долдон! А кто будет разбойников ловить?
– Сам возьмется за гуж. А! Все они на одну колодку. Сперва Курлов пульнул меня в Туруханск, и в результате мы с тобой ликвидировали «номера для беглых»[8 - См. книгу «Столица беглых».]. Затем другой болван, Макаров, послал в бессмысленную командировку в Верхнеудинск[9 - См. книгу «Уральское эхо».]. И мы обнаружили выборы «ивана иваныча». Нынешние решили укатать еще дальше. Чую, в следующий раз отправят на Луну. И еще думаю: что же мы выявим в этот раз?
Лыков сел напротив помощника и стал рассуждать:
– Не впервой! Я пересижу их всех, и даже нервы тратить не собираюсь. В Якутск давно надо было послать опытного человека, беглые там действительно обнаглели. До царя далеко, власть жмется к городам, а вокруг гуляют медведи… Ты там не был?
– Нет.
– И я тоже. А надо. Дыра стала прибежищем всякого сброда. Сил у местной полиции мало, а их, представь, встретили пулеметным огнем, когда те пришли в гости.
