Но что можно в такой ситуации сделать? В нашем мире события сыплются на нас, как из сошедшего с ума рога изобилия. В пору закричать: «Довольно! Остановите это!» Но этот крик застрял в горле: нас сдерживает животный страх. Что если мы прекратим это, а наш мир тут же превратится в бессмысленные черепки?!
Вот почему величайшие философы прошлого века в унисон говорят, по сути, об одном и том же:
• Мартин Хайдеггер – о «забвении Бытия»[6 - Хайдеггер М. Бытие и время / пер. с нем. В. В. Бибихина. М.: Академический проект, 2015. XI, 448 с. (Философские технологии).];
• Дьёрдь Лукач – о превращении человека в «вещь» товарно-денежных отношений[7 - Лукач Д. История и классовое сознание: Исследование по марксистской диалектике / пер. с нем. С. Земляного. М.: Логос-альтера: Левая карта, 2003. 414 с.];
• Ги Дебор – об «обществе спектакля», в котором каждому из нас вроде бы розданы роли, но сама пьеса лишена всякого смысла[8 - Дебор Г. Общество спектакля / пер. с фр. А. Уриновского. М.: Опустошитель, 2011. 180 с.];
• Мишель Фуко – о невозможности обретения подлинной «субъективности» и «высказывания правды о себе»[9 - Фуко М. Говорить правду о самом себе. Лекции, прочитанные в 1982 году в Университете Виктории в Торонто / подг. к публ., предисл. и критический аппарат А.-П. Фрюшо, Д. Лоренцини; пер. с фр. Д. Кралечкина; под науч. ред. М. Маяцкого. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2021. 336 с.];
• Жиль Делёз и Феликс Гваттари – о «машинах желания», навязанных нам страстях, которые разрушают нашу сокровенную истину[10 - Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. Капитализм и шизофрения / пер. с фр. и послесл. Я. И. Свирского; Учреждение Российской акад. наук Ин-т философии. Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. 894 с.];
• Жан Бодрийяр – об «обществе потребления», «прозрачности зла», «симулякрах и симуляциях»[11 - Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции / пер. с фр. А. Качалова. М.: Постум, 2015. 240 с. (Технология свободы).].
Наше падение с вершины в пучину этого хаоса началось не вчера. Просто сначала всем было весело – ура, мы полетели! Но оказалось, что это «полетели» и не заканчивается, и не обещает счастливого приземления, и вообще лишено какого-то пункта прибытия.
Мы вдруг словно бы осознали себя астронавтами – участниками какой-то фантастической межгалактической миссии, бороздящей просторы бесконечного Космоса на утлом судёнышке под названием Земля… Но куда мы направляемся? Кто нас отправил в эту миссию? В чём она состоит? И главное – куда и когда мы должны прибыть? Есть ли вообще у этого нашего странного путешествия какая-то конечная цель?!
Вот почему, с одной стороны, я не слишком тешу себя надеждой, садясь за эту книгу. С другой стороны, ночь, как известно, темнее всего перед рассветом, а я пишу для тех, кто готов ещё побороться и, говоря прямо, проснуться – очнуться от этого морока всеобщего забытья…
Думаю, вы ничем не рискуете, если отнесётесь к этой книге как к своего рода психологическому детективу. Но даже в этом случае в вас что-то изменится, если вы прочитаете её до конца. Поэтому уже сейчас вам лучше бы решить – насколько вы готовы к такому эксперименту.
В книге не будет упражнений или каких-то специальных практик. Мы просто будем общаться – от человека к человеку. Моя задача не в том, чтобы убедить вас в чём-то, а лишь – обернуть вас на вас самих. Туда, где, как вам кажется, находится ваше «я». И вы увидите, что… его там нет.
Так почему бы мне не предложить вам увидеть это? Просто в качестве эксперимента…
Вместо введения
Личностный кризис
Поместите человека в неправильную атмосферу, и ничего не будет работать так, как должно. Он будет казаться нездоровым во всех отношениях.
ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН
Всеобщий личностный кризис – факт, на мой взгляд, вполне очевидный.
Если вы на фоне всего происходящего не испытываете чего-то подобного, это, наверное, и не плохо. Мы все вам очень завидуем! Но боюсь, в этом случае вы вряд ли поймёте то, о чём я планирую рассказать.
Сейчас человечество переживает трансформацию, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Сиди считай всадников Апокалипсиса.
И проблема даже не в том только, что для такого подсчёта нужен специальный навык – понимать, как работают сложные системы, как функционирует человеческое общество, социологические и философские выкладки.
Нет, обычный человек страдает другой, куда более серьёзной проблемой: он реактивен. Проще говоря, пока жареный петух его – предметно и конкретно – в известное место не клюнет, никаких проблем, кроме бытовых тягот его личного существования, он в упор не видит.
Впрочем, даже не видя, все уже «что-то чувствуют». Кому-то тревожно, кому-то тоскливо и неуютно. Кто-то жалуется на «профессиональное выгорание», кто-то на «жизненные трудности», кто-то на «одиночество» или просто «скуку».
Но всё это лишь симптомы, а сама болезнь скрывается куда глубже.
Вот почему я решил поговорить с вами о том, о чём, честно признаюсь, очень не люблю разговаривать, – о «личности». Мы привыкли думать, что «личность» – это наше «я», что мы сами «личность», но это ошибка.
Наша с вами «личность» – это не мы, мы – это нечто совсем другое. «Личность» – это объёмное психическое образование, которое определяет и наш внутренний мир, и то, как мы живём в мире внешнем.
Да, через «личность» мы себя идентифицируем, но мы – не она. О том, что есть мы сами, на самом деле нам ещё предстоит узнать – соответствующим трём уровням осознания и посвящена эта книга. Поэтому не будем торопиться – сначала «личность».
Социальное образование
Отсутствие ласки и заботы приводит к угнетению систем, отвечающих за сострадание и самообладание.
Такие результаты тестов являются первыми намеками на психическую травму, перенесённую в раннем детстве.
БРЮС ПЕРРИ
Итак, «личность» – это, как я уже сказал, «психическое образование». И как всякое образование, она имеет определённый генез: то есть под воздействием определённых факторов она у нас возникла. Этот феномен получил название «процесс формирования личности».
А почему она у нас сформировалась? Не буду тянуть время и интриговать. Причины, по которым у нас отросла «личность», хорошо известны, так что это секрет Полишинеля: «личность» формируется в мозге человека под воздействием социальных факторов.
Таких факторов огромное множество: социальные ситуации, иерархический инстинкт, зеркальные нейроны[12 - Зеркальные нейроны – специфические нервные клетки, открытые Дж. Риццолатти, которые активизируются как при выполнении определённого действия, так и при наблюдении за тем, как его выполняет другой. Считается, что зеркальные нейроны играют важную роль в формировании эмпатии и социального обучения.], язык и т. д. и т. п. Но в общем и целом это всегда другие люди, с которыми мы столкнулись на своём жизненном пути: их отношение к нам, наше к ним и ещё их отношения друг с другом, если это тем или иными образом касалось и нас тоже.
Без других людей у нас банально не растут мозги… В книге «Красная таблетка» я уже рассказывал о своём личном контакте с «детьми-мауглиоидами» – теми, кто, как и Маугли у Редьярда Киплинга, остались без должного попечения со стороны взрослых.
Если ребёнок с рождения лишён полноценных социальных контактов и не может овладеть речью, то у него просто нет шансов превратиться в «человека», как мы привыкли думать о людях.
С тех пор я наткнулся на одно интересное исследование и хочу поделиться им с вами. Автор этой научной работы – американский психиатр Брюс Перри, который работает старшим научным сотрудником Академии детских травм в Хьюстоне. Это учреждение занимается, в частности, реабилитацией детей, которые подверглись различным формам насилия.
В числе прочих пациентов Брюсу Перри также встречались малыши, которые по тем или иным причинам, как и мои подопечные, были лишены социального общения в самые ранние периоды своей жизни. Перри исследовал всех детей с помощью современных методов диагностики.
Первое, что бросается в глаза, – это разница в объёме мозга. Слева на изображении (см. рис. 1)[13 - Perry B. D. Childhood experience and the expression of genetic potential: what childhood neglect tells us about nature and nurture // Brain and Mind. 2002. Vol. 3(1). P. 79–100. DOI: 10.1023/A:1016557824657.] вы видите мозг обычного ребёнка трёх лет. Справа – тоже «здорового» вроде бы ребёнка, но с одним отличием – он был практически полностью лишён социальных контактов и родительской опеки.
Рис. 1. Компьютерная томография мозга двух трёхлетних детей: слева – мозг ребёнка, который воспитывался в обычной социальной среде, справа – ребёнка, который имел минимальное количество социальных контактов
Мозг такого ребёнка сильно меньше в размерах, что само по себе катастрофа, и плюс к этому у него расширены желудочки (внутренние пространства) и отчётливо наблюдаются признаки атрофии коры.
В неврологии, как известно, действует принцип: «Используй или потеряешь!» Это значит, что, если какие-то нейроны мозга оказываются не задействованы, они буквально гибнут.
Так что в другом исследовании, которое Брюс Перри провёл вместе с доктором Ронни Поллардом, сравнивались показатели роста, веса и лобно-затылочной окружности 112 таких детей до того, как они попали в приёмные семьи, и спустя год жизни в этих семьях (см. рис. 2)[14 - Perry B. D., Pollard R. Altered brain development following global neglect in early childhood // Proceedings from the Annual Meeting of the Society for Neuroscience. New Orleans, 1997.].
Рис. 2. Показатели FOC детей в возрасте от одного до пяти лет (голубые столбцы) и через год после их нахождения в приёмных семьях (синие столбцы)
На этом графике хорошо видно, что чем раньше ребёнок перестаёт испытывать состояние социальной депривации, тем больше у него шансов, что мозг наверстает упущенное. Однако с годами принцип «Используй или потеряешь!» не оставляет ему никаких шансов.
Теперь вопрос на засыпку: если наша «личность» формировалась в определённой социокультурной среде, то есть в определённом сообществе людей – с их привычками, пристрастиями, моралью, социальными институтами, – но среда эта вдруг претерпевает мощнейшую трансформацию, то как будет чувствовать себя наша «личность»?
Ну разумеется, чувствовать она себя будет не очень… Примерно как белый медведь в открытом зоопарке на Африканском континенте. И это не метафора: если среда, которая определяла наше развитие, существенно меняется, мы испытываем стресс – таков психофизиологический закон.
Подобный кризис многие из нас – те, кто постарше, – уже переживали, когда нас в одночасье депортировали из «травоядного» СССР в «капиталистические джунгли». Психиатры тогда вывели специальный диагноз для всех таких «переехавших» – социально-стрессовое расстройство[15 - Александровский Ю. А. Пограничные психические расстройства. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Медицина, 2000. 496 с. (Учебная литература для слушателей системы последипломного образования).].
Но в те годы у большинства из нас была надежда, что радикально меняет суть дела. Мы думали, мол, да, плохо, но это временно – немного надо потерпеть, пострадать, а потом уже всё наладится и будет как на «развитом Западе». Тоже было тяжко, но «светлое будущее» маячило, а это сильно помогает переживать стресс.
Сейчас изменения, которые мы с вами переживаем, по своей значимости и масштабности в разы превышают все прежние. Понимаю, что звучит как кликушество, но поверьте, это медицинский факт.
Многие смеялись, когда я говорил и писал про Четвёртую мировую с её информационной псевдодебильностью, про Третью, которая приведёт к формированию «цивилизационных анклавов», про то, что обе войны наложатся одна на другую и мы войдём в «идеальный шторм».
Ну смешно же, да?! Хотя знаете ли, как-то грустно.
Если вы послушаете авторитетных футурологов, то удивитесь их внезапному единодушию – с одной стороны, они в один голос твердят, что будущее стало невозможно предсказывать, а с другой – что одни только новые языковые модели (всем известные GPT) по своему воздействию на нашу цивилизацию сравнимы со всеми прежними великими изобретениями. А там ещё робототехника, нейроимпланты, генная инженерия…
Ситуация выглядит так, словно бы в нашем мире одновременно были изобретены колесо и паровой двигатель, электричество и телеграф, а ещё мы между делом тут же расщепили атом, полетели на Луну и создали интернет… То есть это совершенно другой уровень трансформации жизни.
И такое «будущее», мягко говоря, никого не манит. Хотя бы потому, что его невозможно вообразить. То есть понятно, что как прежде уже точно никогда не будет, но вот как будет – это вопрос, причём с подвохом: «Будет ли?»
Голливуд, конечно, пытается нам как-то рисовать будущность человечества, но попытки эти, прямо скажем, выглядят предельно беспомощными. Никто не понимает, что будет происходить дальше… А потому, конечно, первое желание – засунуть голову в песок.
Если ещё пять лет назад наши сограждане планировали свою жизнь в среднем на пять-шесть лет вперёд, то сейчас – уже на два года с небольшим, и то с натяжкой[16 - Нестик Т. А. Образ будущего, социальный оптимизм и долгосрочная ориентация россиян: социально-психологический анализ // Социодиггер. 2021. Т. 2. Вып. 9 (14). С. 6–48.]. А это значит, что нам буквально начинает отказывать психика, ведь это её основная игра и занятие – мечтать о будущем: «Через четыре года здесь будет город-сад!»
Но уже, как мы видим, нет даже этих четырёх лет. Что через неделю или месяц будет происходить – и то сложно понять. Поэтому, конечно, уровень внутреннего стресса, сила «тёмного валового чувства», как говорил о нашем бессознательном Иван Михайлович Сеченов, буквально зашкаливает.
Кто-то, впрочем, возразит – мол, если мы в таком жутком стрессе, то почему мы его не чувствуем?
Это совершенно нормальное явление. Всё дело в том, что, когда мы испытываем стресс, мы переключаем всё своё внимание на поиск угрозы и средств защиты от неё. И нам совершенно не до осознания чего бы то ни было: выживем – будем разбираться, а пока не отвлекайте!
Рефлексировать во время стресса – оксюморон: тебя съедят быстрее, чем ты спохватишься. Но одно дело – стресс в виде какого-нибудь хищника, который за тобой гонится, и совсем другое – стресс от того, что вся среда твоего обитания вдруг претерпевает неконтролируемые изменения.
То есть это как с простудой, когда температура под сорок. Что там к чему, какой грипп, как заразился, от кого подхватил? Всё это для нас, пребывающих в этом состоянии, не имеет ни малейшего значения. Только бы стало легче… Да поскорее!
Симптомам этого стресса, надо признать, нет числа: тут всё – от зависимостей, включая цифровую, игровую, алкогольную, наркотическую и т. д., до утраты смысла жизни, кратного роста депрессивных и тревожных расстройств, нежелания создавать семьи и рождать детей, суицидов среди подростков…
Все «симптомы», что я перечислил, образуют тренд, который называется в психиатрии аутоагрессивным – то есть саморазрушающим – поведением[17 - Аутоагрессивное поведение – поведение, направленное на самоповреждение в отношении своего собственного тела и даже жизни, включая вредные привычки, патологические зависимости, отказ от самореализации и другие формы саморазрушения вплоть до суицида.]. И что характерно, всякий человек, страдающий подобным недугом, демонстрирует полное отсутствие критики к своему состоянию.
Человек «просто так живёт», хотя на самом деле – самоуничтожается, ищет, так сказать, ускоренной встречи с Абсолютным Ничто.
Поскольку в ясном уме и твёрдой памяти себе сложно признаться, что твоя жизнь – это лишь растянутое во времени самоубийство, лучше и в самом деле эту информацию вообще за пределы своего сознания вытеснить!
Но книга не об этом. Она для тех, кто ещё не настолько поражён общим безумием, что мечтает о том, как бы поскорее самоуничтожиться. С другой стороны, если не понимать, что таков общий тренд, а потому «все мы там будем», если не очнёмся от этого морока, то тоже толку не будет.
В общем, я подвожу вас к пониманию того, что «кризис личности» в современных обстоятельствах – вещь совершенно предсказуемая и даже необходимая (не потому необходимая, что нужная, а потому что неизбежная).
Наша личность – это не Богом данная душа, а просто психический конструкт, нейронные связи, превратившиеся в самостоятельную, функциональную мозговую структуру. По сути, это психическое новообразование, которое разрослось внутри нас в процессе нашей же собственной социализации, нашего окультуривания средой.
То есть, в отличие от религиозной «души», «личность» – это вполне определимый и поддающийся анализу феномен. Несмотря на множество разнообразных толкований – неважно, будь то «по Фрейду» или «по Айзенку»: личность – это всегда продукт врастания человека в культуру[18 - Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Прогресс, 1983. 366 с.].
Но что будет происходить с личностью, если её родная, органичная ею социокультурная среда начнёт вдруг резко меняться? Очевидно, что это никого не обрадует. Нам будет дискомфортно: человек привык к определённым системам отношений, к определённому мировоззрению, к определённой формуле взаимности, наконец.
А всё это вдруг перестало работать…
Ты вроде бы рассчитываешь на кого-то – на близких, на коллег по работе, – потому что так принято, а оказывается, что уже и нельзя.
Ты вроде бы доверяешь кому-то – любимому человеку, производителю услуг, власть имущим, – потому что так было всегда. Но нет, теперь это, как выясняется, небезопасно.
Ты, казалось бы, сделал всё, что требовалось, и даже сверх того – хоть на профессиональном поприще, хоть в отношениях, – а на это наплевать, растереть и забыть.
Это же какой-то дурдом, согласитесь. Как это всё понимать и как со всем этим быть? Никто ведь не объясняет. Наоборот, всё выглядит так, что это безумие и есть норма, один ты тут не в себе. Всё в порядке вещей! Но какой тут порядок-то?
Вы удивитесь, но порядок есть! Всё, что с нашим обществом в этом отношении происходит, уже было описано и предсказано в теории игр и в экономической теории.
Ещё в 70-х годах прошлого века знаменитый исследователь социального поведения Роберт Аксельрод, экспериментируя на людях и компьютерных программах, с математической точностью доказал – доверять выгодно[19 - Axelrod R. The evolution of cooperation. N. Y.: Basic Books, 1984. x, 242 p.]. И поэтому на подсознательном уровне мы с вами склонны друг другу доверять.
Проблема в том, что как только мы вводим в игру «подсадную утку» – помощника экспериментатора, чья задача – пользоваться нашим доверием и обманывать, – ситуация тут же меняется. Причём в корне – все игроки начинают мыслить эгоистично, перестают доверять, а то и сами мухлюют.
Сейчас уровень доверия в обществе падает со стремительной скоростью: только четверть горожан считают, что «большинству людей можно доверять». Не всем, а 51%. То есть, соответственно, 75% не готовы доверять даже половине из нас[20 - Доверие в России: мониторинг // ВЦИОМ Новости [сайт]. 21.08.2024. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/doverie-v-rossii-monitoring.].
В результате у человека буквально начинает трескаться его внутренняя структура. И он, если бы поднялся на такую степень художественности, вполне мог бы воскликнуть вслед за героем Достоевского – Иваном Карамазовым: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то Божьего не принимаю и не могу согласиться принять!»
Вот так и с нашим миром сейчас: всё вроде бы в нём складно да ладно: и компьютеры, и искусственные интеллекты имеются… А как тронешь чуть, он словно из трухи или прогнивший – сыплется, разваливается. И ни на что не опереться по-настоящему. Как в таком мире жить?..
Причём люди постарше, те, кто ещё из прежних времён, так сказать, с советской закалкой, хотя бы знают, что может быть и по-другому. А те, кто в этом «новом дивном мире» формировался как «личность», – они же и не видели, что может быть как-то иначе.
Более того, сама их личность формировалась как раз во времени, когда всем на всех стало вдруг глубоко наплевать. Мол, времена непростые, а спасение утопающих – дело рук самих утопающих! И потому помощи в цивилизационном потоке, который нас несёт неизвестно куда, ждать не следует.
Нет у нас ни спасательных жилетов, ни времени на спасение кого-то ещё, да и сил уже не осталось. А главное, истончается ткань социального доверия – главный капитал здорового общества. Общество – это когда одни правила на всех и все стремятся им следовать. Но когда общих правил нет, то это уже не общество, а джунгли.
Теперь представьте, как работают эти порочные круги «обратных связей»:
