– Нет. Думаю, что нет. Я не помню наверняка. Но вторая подушка не была смята. Все выглядело так, словно гостья уложила меня в постель, убрала со стола, вымыла посуду и ушла.
– Третьего комплекта ключей нет?
– Есть, но он у консьержей. С ними беседовали люди из моей службы безопасности. Записи с камер вот здесь.
Волохов достал из кармана флешку и положил на стол.
– На записи видно, как я вхожу в дом с девушкой, лица которой не видно ни с какого ракурса, потому что оно прикрыто полями шляпы. А потом она не выходила вообще. И как она могла выйти без ключа? Такое ощущение, что она спряталась в моей квартире, растворилась в ней и уже неделю живет бок о бок со мной, невидимая и бесшумная. Этого, конечно, быть не может, но в моем сознании эта девушка теперь присутствует постоянно.
Вера вставила флешку в компьютер. На экране появилось полутемное помещение со столиками.
– Мои люди изъяли изображение с камер того бара, но сами видите, что ничего и здесь не разглядеть даже при очень большом приближении.
В полумраке бара Волохова узнать можно было, а девушка, сидящая напротив него, опускала лицо, подставляя камере шляпу с широкими полями и высокой тульей.
– Смешная шляпа, – оценила Вера.
– Принято считать, что шляпа не только спасала от ветра, дождя и пыли. При помощи этой шляпы, размахивая ей, раздували огонь в костре, в ней носили воду.
– В доме ничего не пропало?
– Ничего. Столик, за которым мы сидели в гостиной, тщательно протерт, посуда помыта… Да, была еще пепельница, потому что я решил раскурить сигару, но минут через пять долго пытался погасить ее. Пепельница тоже вымыта, сигарный окурок исчез. Я привозил полицейского эксперта, который должен был найти ее отпечатки пальцев, а потом проверить по базе. Но во всей квартире только мои пальчики.
– Вам не предлагали составить фоторобот?
Посетитель кивнул.
– Ничего не вышло, потому что я хоть и помню ее черты лица, но изобразить его не получается. То, что получилось, там же, на флешке, но предупреждаю, что не уверен… То есть даже уверен, что не похожа.
Вера смотрела на лицо девушки, оно и ей показалось знакомым.
– Надо же, – удивилась она, – мне кажется, что и я ее встречала!
Волохов молчал и пристально смотрел на нее.
– Все, кто видел это изображение, говорили то же самое.
– Похожа на Грейс Келли, – сказала Вера, – помните такую актрису? Потом она стала женой принца Монако.
– Вы первая, кто узнал в ней Грейс Келли. Актриса давно забыта, хотя фильмы с ней иногда показывают по телевизору… В Штатах, по крайней мере…
Вера молчала и разглядывала изображение на мониторе.
– Хорошо, – произнесла она, – мы возьмемся за это дело. Результат гарантировать не могу, разумеется. Но, все, что сможем…
– Я в любом случае оплачу, – кивнул Волохов, – аванс хоть сейчас переведу.
Пока клиент знакомился с текстом договора, Бережная вызвала в кабинет Окунева и поставила задачу: найти через интернет похожего человека. Если это не удастся, что наверняка и произойдет, искать по куртке и шляпе.
– Мы пытались установить, на чем она подъехала к бару, – сказал Волохов, – но она пришла туда пешком. Искали видео с других камер, но там были слепые зоны, в которых она терялась. Возможно, зная о существовании этих зон, оставила в одной из них свой автомобиль.
– Если хотите, пройдем в мой кабинет, – предложил Егорыч, – посмотрите, как я работаю, а если что-то удастся выловить, то скажете: она или нет.
Оставшись одна, Вера подумала вдруг, что это какой-то розыгрыш. По крайней мере, похоже на чью-то шутку. Но ведь богатый человек готов перевести деньги на счет. Провокация? А кому она нужна? Хотя не прошло и недели, как ее вызывали в прокуратору для беседы на тему, как нехорошо нарушать частную жизнь российских граждан и гостей нашей страны. Но еще хуже использовать в собственных или в коммерческих интересах компьютерные программы или иные технические средства.
Глава вторая
Бережная предполагала, что новый клиент, перед тем как покинуть офис разыскного агентства, заглянет к ней, но тот не зашел и не позвонил. Только по истечении часа в кабинет, как всегда, без стука заскочил Окунев.
Вошел и в очередной раз вспомнил о приличиях.
– Прошу прощения, – произнес он, – я, как всегда…
– Я привыкла, – ответила Вера, – но ты хотя бы звонко предупредил, что у тебя срочное дело.
– Срочное не срочное, но я тут поползал по Сети…
– Что удалось узнать о нем?
– О Волохове? – переспросил Егорыч, как будто речь могла идти о каком-то другом человеке. – Достаточно много информации. Но главного нет: он не зарегистрирован ни в одной из социальных сетей. Однако в открытых источниках о нем информации хватает. Начнем с того, что в неполные девятнадцать лет он возглавил паевой инвестиционный фонд. Четверть века назад были такие организации…
– Я в курсе, – не дала договорить Бережная, – скупали акции и ценные бумаги в то время, когда в стране шла приватизация. Ты хочешь сказать, что наш клиент в неполные девятнадцать уже был мошенником?
– Я этого не утверждаю. Но, судя по всему, фонд Волохова был одним из крупнейших в городе. Может быть, даже самым крупным, и не было никаких скандалов, с ним связанных.
– В девятнадцать лет? – не поверила Вера, – даже если Волохов был подставным лицом, кто мог доверять такому юнцу?
Окунев пожал плечами.
– Неужели не удалось выяснить, кто стоял за ним?
– Сначала генеральным директором фонда «Форвард» был некий Коротич – отставной инструктор горкома партии. Он же был единственным владельцем общества с ограниченной ответственностью. А потом фонд прошел перерегистрацию, став акционерным предприятием закрытого типа, сменил название на «Парус». Но перед этим Волохов получил ровно половину акций. А еще через какое-то время выкупил долю партнера.
– Что стало с Коротичем?
– Перебрался в Канаду на ПМЖ, умер в Торонто два года назад.
– Забыли про него. Теперь расскажи, что удалось узнать о девушке, которой вроде как и не было?
– Пока ничего утешительного для нас и нашего клиента, – признался Егорыч, – я запустил программу распознавания лиц. Похожих выскочило много, да все не те. Но времени прошло всего ничего. Я все же хочу про клиента нашего дополнить. Очень интересная биография у него получается. Четверть века назад возглавил крупный паевой инвестиционный фонд, который после перерегистрации стал называться «Парус». Фонд очень активно начал скупать акции прибыльных российских предприятий разных отраслей экономики: нефтегазодобывающей, связи, производства удобрений… Волохов, как я уже упоминал, не только возглавлял этот фонд, но и являлся крупнейшим акционером. А там такие обороты, такие доходы! Он уже тогда управлял миллионами долларов. Потом Волохов исчез, вылетел за пределы России. И ни слуху ни духу. Я попытался отыскать его следы по фотографии и разнюхал много чего интересного.
Егорыч поднял руку и помахал указательным пальцем возле носа.
– Итак! Начнем с того, что человек, который был у нас, – не Волохов. Это Пол Рейна – американский бизнесмен, известный биржевой игрок. И очень успешный игрок. Его порой называют биржевым магнатом. Постоянно проживает в Штатах. Но Пол поспешил убраться оттуда после того, как его заподозрили в убийстве делового партнера – президента банка «Голден Сенчури» Джекоба Гринберга, которого застрелили неподалеку от Бруклинского гольф-центра в Нью-Йорке. Рейну тогда задержали и допросили, но это ничего не дало, у Пола оказалось железное алиби: он в момент убийства находился за двести миль от Нью-Йорка.
– Это не алиби, он ведь сам не убивал.
– Тем не менее расследование в отношении его закрыто. Видимо, адвокаты биржевого магната как-то решили вопрос, и Рейна вылетел в Токио, а через неделю – в Москву. Только прилетел он уже как Волохов, и никаких проблем с пересечением границы у него не было.
– Если все так, то это один и тот же человек. Поменял фамилию и имя, потом получил гражданство. Начальный капитал у него присутствовал, потому-то он там и развернулся. А что известно про этот американский банк…
– «Голден Сенчури»? Региональный, каких много. Однако за последние годы он вошел в двадцатку крупнейших, перенес свою штаб-квартиру в Нью-Йорк. Одним из главных акционеров банка является как раз Пол Рейна. А может, главным, если и сам он владеет акциями, и принадлежащие ему юридические лица. Он же мог приобретать акции на свои фирмы, а такие у него имеются. Кстати, наш клиент является совладельцем известного агентства финансовых новостей, у него также доля в рейтинговом агентстве, а через эти организации можно влиять на инвестиционный климат, изменять биржевые котировки…
– Это разве не запрещено?
– Сначала придется доказывать наличие картельного сговора с целью проведения мошеннических операций. Но тут решение принимает биржа, а если у господина Рейны там все схвачено, то значит ему позволено многое, если не все.
– Если он и в самом деле такой влиятельный человек, то что ему делать в России?
– В том-то все и дело! – обрадовался Окунев. – Мне кажется, он от кого-то скрывается. И потом, с его-то возможностями зачем бояться какой-то исчезнувшей девушки, обращаться за помощью к нам, грешным? Мне кажется, что он и сам кое о чем догадывается, а девушка эта не просто так возникла.
– Но она его не убила, ничего не украла, не покушалась на его честь и достоинство.
– Вот то-то и оно, – согласился Егорыч, – но в любом случае информации у нас мало. Все, что касается личности самого Рейны-Волохова, то информация получена из официальных источников, а она, как часто бывает, прилизана, приглажена и порой откровенно выдумана заинтересованным лицом. Вот если бы вывести нашего клиента на откровенный разговор… Можно, конечно, заглянуть в архивы спецслужб…
– Господин Окунев! – не выдержала Бережная. – Спецслужбы и сами уже интересуются нашей деятельностью, а говоря откровенно, именно вашей деятельностью. Меня уже предупреждали…
– Вера Николаевна, я уже давал слово, что… Да и потом – это нас пытались взломать. И я даже знаю, какая служба. Завистников много… Но у них ничего не вышло.
Глава третья
Вера возвращалась домой, думала о новом клиенте и вдруг поймала себя на том, что размышляет не о деле, а о заказчике. Вспоминала, как он говорит, двигается. Голос негромкий, но твердый, на лице никаких эмоций, словно он рассказывал о чем-то незначительном для себя, о чем можно не упоминать вовсе, но он вспомнил, потому что для него важна любая мелочь. Любая мелочь – у него даже галстук подобран к костюму так, словно они сшиты из одного материала.
Она возвращалась домой, но не спешила. Да и спешить-то было некуда. А куда? В пустую квартиру. Квартира, конечно, не пустая, а переполненная какими-то вещами, которые приобретались, разумеется, не наспех, а очень даже тщательно, но все они теперь были не нужны вовсе.
Бережная вырулила в крайний правый ряд и остановилась у газона. Взяла мобильный и набрала номер. Волохов отозвался не сразу, словно сомневался, глядя на номер вызывающего: стоит отвечать или нет. Вера хотела уже сбросить вызов, когда прозвучал его спокойный голос:
– Слушаю вас, Вера Николаевна.
– Павел Андреич, я хотела бы заскочить в тот бар. Есть время встретиться?
И теперь он не стал тянуть с ответом, сказав, что сможет быть там через двадцать минут.
Волохов прибыл ровно в назначенное им время. Бережная ждала в паре сотен метров и, когда завидела его «Бентли», пристроилась следом. А потом обе машины остановились возле входа в бар. С водительского места вышел шофер и открыл дверь, выпуская босса. Вера подошла и поинтересовалась: думает ли Волохов о своей безопасности.
– Иногда, – ответил он, – но об этом постоянно размышляют специально обученные люди, которых у меня достаточно. Это так только кажется, что мою машину никто не сопровождает. Следом шла охрана и меня сразу предупредили: на пути припаркованная машина, и даже сказали, что это ваша. А в баре сейчас пусто, хотя еще двадцать минут назад тут были посетители, но их попросили удалиться.
Они вошли внутрь заведения. В зале и в самом деле не было ни души.
– А в тот раз? Тогда ведь никого не просили покинуть заведение?
– Признаю, – кивнул Павел Андреевич, – в прошлый раз я немного расслабился. Но с другой стороны, если бы на меня готовили покушение, то не успели бы, потому что в бар этот я не заезжал никогда. Заходил как-то, но с охраной, когда одна из моих подруг попросила о встрече, а я не хотел беседовать с ней в своей квартире. Но это было один-единственный раз, так что те, кто тщательно запоминает все мои привычки, не обнаружили в посещении бара никакой закономерности. Другими словами, алгоритма не выстроишь.
Они сели за тот самый столик в углу.
– Похоже, что ваша встреча и в самом деле была случайной, потому что девушка не могла подать в окно какой-либо знак своим сообщникам, если они у нее были, конечно.
– Записи со всех камер округи просмотрели: она была одна, – сказал Волохов, глядя за плечо Веры.
Подскочил бармен.
– Сеня, – обратился к нему Павел Андреевич, – как выглядела девушка, которая была со мной в тот вечер?
Бармен пожал плечами.
– Я уже говорил, что не запомнил внешности. Просто она была в шляпе такой и в куртке, что поневоле обращаешь внимание больше на одежду, и потом она все время склоняла голову, словно прятала лицо за полями.
– Еще вопросы будут? – обратился Волохов к Вере.
– Так у меня их и не было. Я сама внимательно изучила запись.
Павел Андреевич махнул рукой, и бармен отошел.
– Вы всех здешних работников знаете по именам? – удивилась Вера.
– Никого не знаю. Просто мои сотрудники сказали после беседы с ним, что парня зовут Семен. Я запомнил.
– Могу предположить, что он действительно не знаком с той девушкой. Наверняка ваши люди проверили все его телефонные контакты. Но не это сейчас интересует.
– Спрашивайте!
Бережная посмотрела на бармена, который направлялся в подсобку, потом на входную дверь, возле которой дежурил один из телохранителей.
– Я задам вопрос, может быть, не по теме, – сказала она, – но для меня важна любая мелочь. Вы догадываетесь, кому выгодна смерть президента «Голден Сенчури»?
Он не стал делать удивленное лицо и спрашивать, откуда она знает о гибели его делового партнера. Помолчал только и кивнул.
– Могу лишь догадываться. Хотя врагов у Джекоба не было. Мы с ним дружили, встречались в гольф-клубе, иногда я заезжал к нему домой, реже он ко мне. Ему было шестьдесят два, дважды женат. От первого брака двое детей, а от второго только неприятные воспоминания, потому что женой его была единственная дочь первого президента банка. После смерти отца жена ушла к молодому любовнику, а потом пыталась разделить всё их с Джекобом имущество, но не удалось по условиям брачного контракта. Тогда она пыталась организовать травлю в прессе, и тоже ничего не вышло. Нет, к женщинам мой друг относился настороженно, и, насколько мне известно, рядом с ним последние года полтора никого не было. И вот однажды он позвонил мне по делу. Мы все обсудили, но мне показалось, что он не хочет прощаться, и спросил: «Что-то еще?» И он признался, что встретил девушку, случайно, но теперь все время думает о ней. Она моложе его лет на сорок, если не больше. Джекоба смущало только это, он думал: слишком большая разница, чтобы такая милая девушка смогла полюбить его. Они, правда, встречались раза два всего после этого. Роман не успел начаться, девушка вряд ли догадывалась, что он уже начал ухаживать за ней. А потом его убили.
– Вы думаете, его новая знакомая причастна к убийству?
– Не думал, но… – Волохов задумался и посмотрел по сторонам, – теперь не знаю. Дело в том, что он, описывая эту девушку, сказал, что она очень похожа на Грейс Келли. Не столько внешне, сколько манерой общения: внимательно слушает, улыбается уголками губ… Ничего особенного, казалось бы, но странно другое. Та, которую я встретил здесь, в баре, точно такая же, но определенно не та же самая. У него американка, сообщившая ему, что она из штата Висконсин, а у меня русская, говорящая без какого-либо акцента.
– На ней была курточка американская и шляпа-стетсон: как будто девушка специально прикидывается американкой.
– Да, – согласился Павел, – потому-то я и клюнул на нее. Подсознательно я сопоставил ее внешность с той, о которой мне рассказывал Гринберг, потому и подошел, даже не понимая, зачем я это делаю.
– Вы проверяли потом свою кровь на наличие клофелина или психотропных?
– Следов каких-либо препаратов не обнаружено. Сказали, что возможно я принимал снотворное за день до того. Такое было, признаю. Но из того, что произошло в тот вечер, я не помню почти ничего, хотя выпил двести пятьдесят, ну, триста граммов коньяка. Не та доза, чтобы так вырубиться. Но я проснулся легко, сознание было легким, а воспоминание о незнакомой девушке еще легче. Не человек, а призрак, которого нет. Почти то же самое, что и в случае с внезапно вспыхнувшей любовью моего друга в Штатах. Американским следователям я поведал о новом увлечении Джекоба. Они все проверили: деловые записи, распорядок дня, исходящие и входящие его телефонов, и никого не нашли. Никаких следов.
