Перебирая руками вдоль борта, я подплыл к корме лодки. Залезать в нее не стал, чтобы не утопить хлипкое суденышко. Просто повис на деревянном борту.
Тем временем господин Люцерн уложил девушку животом на скамейку и принялся бесцеремонно хлопать ее по спине. Девушка закашлялась, из ее рта полилась вода. Спутанные мокрые волосы обвисли рыжими сосульками.
– Сейчас я вам помогу, Александр Васильевич, – сказал Люцерн. – Давайте руку.
– Не надо, – хрипя, отказался я. – Гребите к берегу.
Широкие лопасти мерно шлепали по воде. Иногда они срывались на волне, поднимая в воздух веер брызг. Я крепко держался за корму лодки. Пальцы одеревенели, я промерз до костей, но едва обращал на это внимание.
Наконец, мы добрались до берега. Нос лодки заскрежетал по камням, толчок больно отдался в пальцы. Я нашарил ногами дно и кое-как выбрался на берег, держась за лодку. Там я без сил повалился на песок. Мокрые волосы липли ко лбу и лезли в глаза, но у меня не было сил убрать их.
– Она жива? – спросил я.
– Жива, – кивнул Люцерн. – Но ей срочно надо в тепло, да и вам тоже. И хорошо бы вызвать целителя.
– Давайте отнесем ее ко мне, – сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.
Девушка все еще не пришла в себя. Но она дышала, это главное.
Садовник ухватил девушку под мышки и приподнял.
– Помогите мне взвалить ее на плечо, – попросил он.
Господин Люцерн с трудом поднимался по крутой тропинке. Девушка висела у него на плече лицом вниз, садовник придерживал ее за талию. Я ковылял сзади, готовый подхватить девушку, если он споткнется.
Когда мы выбрались наверх, смутная тень метнулась в сторону с испуганным визгом. Я дернул головой, но в этот момент мне под босые ноги подвернулся корень, и я больно ударился об него пальцем.
Обеспокоенный Игнат встретил нас у задней калитки – по дороге я успел послать ему зов. С его помощью мы отнесли незнакомку в гостевую комнату и уложили на кровать. На ее бледном лице ярко выделялись рыжие веснушки. Под волосами, выше уха, я заметил кровоточащую ссадину.
– Разожги камин, – велел я Игнату, накрывая девушку одеялом. – Потом принеси еще одеяло и сделай горячий чай.
А сам вызвал Горчакова:
– Иван, это Воронцов. Срочно приезжай ко мне. Я выловил из реки утопленницу. Девушка жива, но без сознания. Кроме того, ее ударили по голове.
– Еду, – коротко ответил Иван.
Игнат тем временем принес охапку дров. Со стуком свалил их на пол и принялся торопливо щепать большим ножом лучину – камин летом мы не разжигали.
– Дай, помогу, – Люцерн отобрал у него нож. – А ты пока чай согрей.
Садовник посмотрел на меня:
– Вам бы переодеться, Александр Васильевич. За гостьей я присмотрю, с ней все будет в порядке.
Он сказал это с такой уверенностью магического существа, что я только кивнул:
– Спасибо.
Поднявшись наверх, я разделся, бросил мокрую и грязную одежду прямо на пол, а сам забрался в душ. Горячая вода обожгла кожу. Постояв с минуту под тугими струями, я сообразил, что нужно вызвать полицию. На голове у девушки большая ссадина. Да она и сама сказала, что ее кто-то ударил.
Так я и поступил – послал зов Мише Кожемяко. Кажется, я его разбудил. Но он мгновенно проснулся, едва я обрисовал ему ситуацию.
– Ты целителя вызвал? – только и спросил он.
– Конечно.
Наскоро вытерев голову полотенцем, я завернулся в теплый халат и снова спустился в гостевую комнату. В камине уже трещал огонь, по комнате волнами расходилось тепло. Девушка была укутана двумя одеялами, наружу торчал только кончик носа и прядь рыжих волос.
– Не пришла в себя? – спросил я садовника.
Он молча покачал головой.
Я наклонился и послушал дыхание девушки – оно было ровным.
– Господин Люцерн, спасибо, что вытащили нас, – сказал я. – Могу я спросить, что вы делали на реке?
– Обратное течение иногда приносит редкую рыбу, – негромко ответил Люцерн. – Я надеялся ее поймать.
Его желтые глаза блеснули под широкими полями шляпы.
– Вы видели на мосту кого-нибудь, кроме меня? Или на берегу?
Люцерн едва заметно покачал головой.
– Нет.
Игнат протянул мне большую кружку с горячим чаем.
– Выпейте, Александр Васильевич.
Я сделал глоток. Чай был очень сладким, Игнат явно перестарался с малиновым вареньем. В носу засвербило. Я не удержался и от души чихнул, едва не расплескав чай.
– Ну, вот, – укоризненно сказал Игнат. – Я же говорил, что вы простудитесь.
Глава 2
Иван и Миша приехали одновременно. Иван сразу прошел в комнату девушки, а Миша поднялся ко мне в кухню.
Он был хмур, лицо выглядело помятым.
– Хочешь кофе? – спросил я.
– Очень, – кивнул он. – Рассказывай, что случилось.
– Я пошел прогуляться на Шепчущий мост. Увидел тонущую девушку и вытащил ее из воды. Мне помог садовник Люцерн, вместе мы принесли ее сюда.
– Ты видел, как она упала в воду?
– Нет. И криков тоже не слышал.
– Может быть, кого-то заметил?
– Возможно. Когда я поднялся на мост, то вдалеке мелькнула какая-то тень. Но тут же исчезла. Я не знаю, кто это был.
– Жаль, – поморщился Миша.
Тряхнул круглой белобрысой головой и энергично потер ладонями широкое лицо.
Я поставил перед ним чашку с кофе.
– Выглядишь усталым. Бурная личная жизнь или проблемы на работе?
– И то, и другое, – признался Миша. – Хотя, проблемами это не назовешь. Меня повысили. Теперь я – полицейский следователь.
– Поздравляю, – улыбнулся я. – А почему я узнаю об этом только сейчас?
– Потому что официальное подтверждение пришло только вчера, – объяснил Миша. – А сегодня я хотел позвать тебя и Севу в “Румяного поросенка”. Посидеть, как в старые времена, отметить мое повышение.
– Отличная идея, – одобрительно кивнул я. – А как Прудников отнесся к твоему повышению?
– Степан Богданович в бешенстве, – поморщился Миша. – Третий день со мной не разговаривает, ходит мимо, как будто меня и нет. А ведь мы с ним один кабинет делим. Неприятная ситуация. К счастью, начальник управления обещал выделить мне каморку в полицейском архиве.
– Не ожидал от Прудникова такой реакции, – удивился я.
– Да я и сам не ожидал, – вздохнул Миша. – Ситуация некрасивая получилась. Это я раскопал в архиве дело картографа Кляева. А расследовал его Степан Богданович. Когда выяснилось, что убийство картографа было подстроено, Степану Богдановичу влепили выговор. А мне – благодарность и повышение. Зотов лично говорил с полицмейстером о том, чтобы продвинуть меня по службе.
– Ты это заслужил, – улыбнулся я. – А на Прудникова не обращай внимания.
– Он считает, что я его подсиживаю, – поделился Миша. – Да еще полицмейстер удружил – поручил нам вести одинаковые дела.
Миша хмуро посмотрел на меня.
– Я не должен об этом говорить – тайна следствия, и все такое. Но эта девушка – не первая жертва. На прошлой неделе из Невы выловили еще два тела.
– Обе девушки? – нахмурился я.
– Да. Документов при них не было, мы до сих пор не знаем, кто они. Не знаем даже, убийства это, или они сами…
– А следы насилия?
– Синяков и ссадин хватает. Но эксперт сказал, что они не могли быть причиной смерти. Обе девушки утонули.
– Жаль их, – кивнул я. – Но теперь у тебя появился отличный шанс разобраться в этом деле. Третья девушка жива. Когда я подплыл к ней, она была в сознании. И успела сказать, что ее ударили по голове. Нет, не так! Она сказала: он ударил меня.
– Он? – загорелся Миша. – Кто? Имя она назвала?
– Нет. Нас накрыло волной, девушка захлебнулась и потеряла сознание. Но она жива. Сейчас Ваня приведет ее в чувство, и мы спросим, кто на нее напал. Считай, это дело раскрыто.
– Саша, это же замечательно!
Миша нетерпеливо вскочил из-за стола.
И тут дом прислал мне тревожный сигнал. Это было похоже на стакан холодной воды, вылитый за ворот.
Я настороженно прислушался. И услышал за окном чужие деловитые голоса. Выглянул в окно и удивленно хмыкнул.
Дом окружала полиция. Я увидел синие мундиры, которые мелькали среди деревьев. Мобилей возле дома не было – наверняка, полицейские оставили их в стороне, чтобы не спугнуть… Кого? Меня?
Зато возле калитки стоял полицейский следователь Степан Богданович Прудников. Невысокий, кругленький, он воинственно поблескивал стеклами круглых очков. Рядом с Прудниковым топтался нескладный юноша. Он был на голову выше полицейского следователя. Юноша держал в руках кожаную папку, на нем были точно такие же очки, как у Прудникова.
– Миша, погляди-ка! – позвал я.
– А Степан Богданович что здесь делает? – удивился Миша, выглянув в окно. – И зачем столько полиции?
– Думаю, сейчас мы это узнаем, – предположил я. – А кто это с Прудниковым?
– Его новый помощник, вместо меня. Я выйду к ним и выясню, в чем дело.
– Да погоди ты, – улыбнулся я. – А вдруг они решат нас штурмовать. Я никогда не видел полицейского штурма.
Но я ошибся.
На наших глазах полицейские шустро закончили окружать дом.
Прудников деловито огляделся и толкнул калитку. Разумеется, калитка не поддалась. Зато Прудников с криком отдернул пухлую руку и замахал ею в воздухе, словно обжегся.
Это сработала магическая защита дома.
– Господин Воронцов, это полиция! – громко крикнул Прудников. – Впустите нас немедленно!
Я вышел на балкон и удостоил полицейского следователя удивленным взглядом:
– Степан Богданович? Доброе утро.
– Доброе утро, господин Тайновидец! – неохотно откликнулся Прудников.
Я заметил, как он смотрит на мой халат и босые ноги.
