– Мы ведь, кажется, не договаривались о встрече? – вежливо уточнил я. – У вас что-то случилось?
– У меня есть информация, что в вашем доме прячутся преступники! – оповестил меня Прудников.
– Что вы говорите? – удивился я. – Подождите минуту, я сейчас спущусь.
Вернувшись в дом, я быстро оделся. Миша хотел пойти со мной, но я его остановил:
– Побудь здесь. Не думаю, что Прудников обрадуется твоему присутствию.
Я спустился с крыльца и подошел к калитке. Прудников смерил меня неприязненным взглядом. Помощник Прудникова смотрел с испугом. Он был похож на голенастую цаплю.
– Так что за информация? – улыбнулся я.
Прудников поджал пухлые губы.
– Свидетель видел, как двое мужчин втащили в ваш дом девушку. Девушка была мертва или без сознания. Свидетель сразу же сообщил в полицию.
– Ах, вот оно что! – кивнул я, вспомнив испуганную тень на тропинке парка.
До чего же бдительные у нас горожане, даже в непогоду от них не скроешься!
– Вы что-нибудь знаете об этом? – требовательно спросил полицейский следователь. – Имейте в виду, я расследую дело об убийстве!
– Разумеется, знаю, – улыбнулся я. – Девушка тонула, я спас ее из воды. Господин Люцерн помог мне донести ее до моего дома, и я сразу же вызвал целителя и полицию.
В доказательство своих слов я снова чихнул.
– Кажется, простыл в воде, – с улыбкой сообщил я Прудникову.
– Вызвали полицию? – насторожился Прудников.
– Михаил Кожемяко сейчас в доме, – объяснил я. – Он поговорит с девушкой, как только целитель разрешит. У нее на голове большая ссадина. Возможно, ее кто-то ударил, и она видела нападавшего.
Прудников подался вперед.
– Я должен с ней поговорить! – потребовал он. – Впустите меня!
– Зачем? – удивился я. – Извольте объяснить ваш интерес.
– Я расследую гибель другой девушки, – неохотно сказал Прудников. – Она тоже утонула в реке. Если вы не впустите меня, я подам жалобу полицмейстеру. Вы препятствуете расследованию!
Миша Кожемяко через окно слышал наш разговор с Прудниковым и послал мне зов:
– Саша, впусти его, – попросил он. – Иначе он, и в самом деле, побежит жаловаться полицмейстеру. А полицмейстер не одобрит нашу ссору.
– Понял, – ответил я.
И повернулся к Прудникову.
– Разумеется, у меня и в мыслях не было чинить помехи правосудию. Я впущу вас в дом. Но только вас, без вашей свиты. Можете захватить с собой своего помощника.
С этими словами я открыл калитку.
– Степан Богданович, это может быть опасно, – быстро сказал помощник. – А вдруг они…
Не договорив, он зыркнул на меня из-под очков. Потом наклонился к уху Прудникова и что-то зашептал.
– Не говорите ерунды, господин Голубцов, – оборвал его Прудников. – Впрочем, осторожность не помешает. Останьтесь здесь и наблюдайте за домом. Если со мной что-то случится, вызывайте подкрепление.
Удержаться от смеха было очень трудно. Я и не удержался, чем вызвал еще большее недовольство Прудникова.
– Скажите, ваши люди осмотрели берега реки и Шепчущий мост? – спросил я, провожая Прудникова к дому.
– И очень тщательно, господин Тайновидец, – заверил меня Прудников. – Мы знаем свое дело.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся я. – В таком случае, вы должны были найти плащ и сапоги.
Следователь изумленно уставился на меня.
– Откуда вы знаете? Снова эта ваша магия? Мы предполагаем, что преступник хотел надругаться над жертвой. Он сорвал с себя плащ, сбросил сапоги и…
– А сапоги-то чем могли ему помешать? – удивился я. – Впрочем, вы ошибаетесь. Это мои вещи. Я снял их перед тем, как броситься с моста за девушкой. Буду очень благодарен, если вы их мне вернете.
– Не раньше, чем закончится следствие, – недовольно ответил Прудников. – Сейчас это вещественные доказательства.
– Доказательства чего? – удивился я. – Моей вины?
Я пристально посмотрел в глаза Прудникова. К чести Степана Богдановича, он выдержал мой взгляд. И даже выпятил грудь, чтобы казаться значительнее.
– Я буду вести следствие по всем правилам, господин Тайновидец, – заявил он. – И не потерплю помех с вашей стороны. Я прекрасно знаю, что ваш род очень влиятелен. Но это не повод мешать полиции делать ее работу!
– Конечно, – улыбнулся я. – Но, может быть, вам не помешает моя помощь?
– Не помешает, – язвительно согласился Прудников. – Буду весьма признателен, если вы расскажете мне во всех подробностях, что случилось сегодня утром. Ни в какой другой помощи я не нуждаюсь.
– Как знаете, – согласился я.
Степан Богданович рвался в комнату спасенной девушки. Но я настойчиво проводил его наверх, в кухню.
– С девушкой вы поговорите только, когда позволит целитель.
В ответ на вежливое приветствие Миши Степан Богданович только фыркнул и отвернулся к окну. Наверное, проверял полицейские посты. Или не хотел, чтобы мы видели, как он расстроен.
– Хотите кофе? – предложил я.
– Нет, – коротко отказался Прудников.
Игнат растерянно переводил взгляд с меня на рассерженного следователя.
– Ты можешь пока отдохнуть, – сказал я Игнату. – Завтракать будем позже.
– А где этот садовник Люцерн? – вспомнил Прудников. – Он ведь тоже свидетель. Я должен с ним поговорить.
– Где-то в парке, – улыбнулся я. – Если хотите, можете его поискать.
– Непременно. Хотя вы, господин Тайновидец, должны были знать, что его показания потребуются полиции. Могли бы и задержать его.
В кухне повисла тягостная тишина, и я ощутил короткий магический импульс. Дом был явно недоволен поведением Прудникова.
Но тут на лестнице послышались шаги. Это поднимался Иван Горчаков.
– Еще один ваш приятель! – саркастически заметил Прудников при виде Ивана.
– Девушка пришла в сознание, – не обращая на него внимания, сказал Иван. – Но она ничего не помнит.
– Я так и знал! – торжествующе воскликнул следователь. – Пропустите меня!
Он шагнул к лестнице, но я загородил ему дорогу.
– Как это ничего не помнит? – спросил я Ивана, вежливо придерживая следователя.
– Совершенно ничего. Она даже не знает, как ее зовут. Сильное магическое воздействие. Оно едва не уничтожило ее магический дар и стерло память.
– Магическое воздействие? – нахмурился я.
А ведь верно. В тот момент, когда нас накрыла волна, я тоже ощутил сильный магический удар. Именно тогда девушка потеряла сознание.
– Значит, она одаренная?
– Без сомнений, – ответил Иван.
– Пропустите немедленно! – потребовал Прудников. – Иначе я предъявлю вам обвинение в преступном сговоре. Очень удобно – жертва потеряла память в результате воздействия магии! А откуда взялось это воздействие, позвольте вас спросить?
Он в упор уставился на меня.
– Умелому магу, господин Воронцов, вполне по силам провернуть такую штуку! Хочу напомнить, что именно ваши вещи мы нашли на мосту. Вы говорите, что прыгнули за девушкой, чтобы спасти ее. А кто может это подтвердить?
– Степан Богданович, что вы говорите? – попытался образумить его Миша.
Но Прудников быстро развернулся. Он был похож на лисицу, которую загнали в угол собаки.
– Помолчите, господин Кожемяко! – голос его звенел от напряжения. – Я немедленно иду к пострадавшей. Один! И я вытащу из нее все, что она знает. Если потребуется, я увезу ее в полицейское управление, там-то она заговорит! А если вы вздумаете мне помешать, я сообщу об этом прямо господину полицмейстеру.
Словно в ответ на крик Прудникова воздух в комнате ощутимо сгустился. Угрожающим басом загудела невидимая струна, но этот звук слышал только я.
– Он просто идиот, – беззвучно сказал я дому. – Неприятный, но не опасный. Не нужно его убивать.
– С дороги! – громко потребовал Прудников.
– Вы очень смелый человек, Степан Богданович, – улыбнулся я. – Не боитесь бросить обвинения в лицо такому монстру, как я.
– Саша, это всего лишь версия, – быстро сказал Миша Кожемяко. – Степан Богданович не обвинял тебя прямо.
– Да, это версия, – упрямо подтвердил Прудников. – И я ее проверю.
Я посторонился, пропуская Прудникова.
– Что ж, прошу. Идите, мы подождем здесь.
– Имейте в виду, я запрещаю увозить пострадавшую куда-либо, кроме госпиталя! – вмешался Горчаков.
– Разберусь без вас! – через плечо бросил следователь, проворно спускаясь по лестнице.
Он скрылся из вида. Затем внизу громко хлопнула дверь, и наступила тишина.
Я подождал несколько секунд и получил подтверждающий сигнал от дома.
– Все в порядке, – улыбнулся я Мише, который с тревогой смотрел на меня. – Теперь он нам не помешает. Идем, нужно расспросить девушку.
Глава 3
– Так-то он человек неплохой, – сказал Миша, имея в виду Прудникова. – Чересчур дотошный, но в нашей работе это хорошо. Неудача с делом Кляева его подкосила. Боится еще раз оплошать. Полицмейстер грозился разжаловать его в городовые.
– Миша, а ты уверен, что Прудников станет тебе сочувствовать, если раскроет дело первым? – поинтересовался я.
– Это вряд ли, – задумался Миша.
– Вот именно, – кивнул я. – Идем.
Мы спустились на первый этаж, и я постучал в дверь гостевой комнаты:
– Сударыня, разрешите войти?
– Входите! – отозвался женский голос.
Я толкнул дверь и жестом пригласил Мишу войти первым. Надеялся, что его полицейский мундир успокоит девушку.
– А где Степан Богданович? – удивился Миша, недоуменно оглядывая комнату.
– Наверное, ошибся дверью, – усмехнулся я. – Немудрено. У меня очень старый дом, и здесь очень много комнат.
