Отец же подробно расспросил меня, где произошло нападение, некоторое время помолчал. Потом кивнул мне, и мы вышли из гостиной.
– Если её не вывезли с района на машине, то значит спрятали где-то в сараях. В бараках её прятать на станут, Катю там каждый забулдыга знает, как и знают меня. Если она жива, то её спрятали где-то в сараях, – выдал плод своих размышлений отец.
Из гостиной вышла мама, она закончила говорить с начальником отдела милиции в нашем районе.
– Мазуров сказал, что вся милиция района занимается тем, что делают поквартирный обход всего квартала. Пострадали ещё две девочки Галя Агапова и Вера Романова, но они уже в больнице. Задействованы даже инспекторы ГАИ, которые проверяют все машины на выезде из города, по району ездят патрули, ведётся поиск, – сообщила нам мама результаты своих переговоров с начальником милиции нашего района.
Честно говоря, я думал, что мама будет плакать или ещё как-то выражать своё беспокойство. Но нет, она была в этот момент собрана, словно солдат, собравшийся на войну.
– Витя, что думаешь делать? – обратилась мама к отцу.
– На милицию надейся, а сам не плошай. Галя, ты сиди дома, будь на связи. Мы с малым пойдём прошвырнёмся по району, посмотрим на месте, – принял решение отец.
Я пошёл в свою комнату одеваться, прихватив телефонный аппарат. Надо позвонить Нелле, ведь она ждёт моего звонка. Никаких подробностей Нелле рассказывать на стал, сказал, что срочные семейные обстоятельства, перезвоню завтра. Одел спортивную кофту и лётные брюки, вышел в коридор. Отец тем временем складывал в хозяйственную сумку инструменты. Небольшой гвоздодёр, плоскозубцы и кусачки. Кроме этого, он прихватил два фонарика. Я вопросительно посмотрел на отца, но он кивнул мне, мы сразу вышли из квартиры.
– Будем вскрывать с тобой сараи, все подряд. Если её не вывезли, то она должна быть там. Живая или неживая, но мы её найдём, – решительно заявил отец.
К сараям мы пошли пешком, родители уже поставили машину в гараж, отец не считал нужным тратить время на поход за машиной.
Мне объяснил старший лейтенант Кузнецов, где конкретно произошло похищение Кати. Вот оттуда мы и начали с отцом. Он осмотрел территорию, присматриваясь к барачным домам.
– Говоришь, что старлей указал то направление? – отец протянул руку в сторону Стахановской и Победы.
Я согласно кивнул головой, подтверждая то, что уже рассказывал отцу.
– Сомневаюсь, что та тварь, которая похитила Катю, пошёл в первые ряды сараев. Могла подняться суматоха, выпускники могли забить тревогу. Начнём с того конца, от Стахановской. Смотрим, если надо вскрываем замки, тщательно осматриваем, – озвучил план наших действий отец.
Мы начали методично осматривать сараи. Во многих сараюшках, двери были с огромными щелями. Так что вскрывать не приходилось, ибо было и так видно, что сарай пустой, или в нём ничего кроме дров нет. Хотя отец вскрыл пяток замков, чтобы мы более тщательно осмотрели сарайчики. Решили перейти ко второму ряду сараев. Решили проверять навстречу друг другу. Отец начнёт с левой стороны, я с правой. Только я завернул за угол, как увидел мужика, который пытался открыть свой сарай. Он стоял ко мне боком, я мельком взглянул на него. Не знаю, что во мне «щёлкнуло». Будто интуиция шепнула. Я чуть приостановился, секунда, вторая. Я сделал ещё пару шагов. В этот момент мужик повернулся ко мне лицом. Он явно меня узнал. На его лице проявился испуг, а может удивление. Я успел сделать два шага, прежде чем тоже опознал его. Этот придурок достал из кармана кастет, примеривая его на руку. С другой стороны, я увидел подходящего отца. Отец разглядел нас обоих, сейчас направлялся к нам.
– Пап, мы с тобой Катю искали, а нашли того, кто нам очень в этом поможет, – произнёс я, заглядывая за спину мужика.
Нет никаких сомнений, что этот тот мужик, которого я видел во Дворце Молодёжи. Мужик оглянулся и увидел моего отца. Не знаю, какие мысли завертелись в его голове. Но Егор Боратов, я не сомневался, что это он, вдруг решил проявить чудеса быстрого бега. Он рванул в сторону от нас. Не раздумывая ни секунды, я рванул за беглецом, да так, что чуть подошвы своих кед не потерял. Никогда так быстро не бегал. Если бы меня в этот момент выпустили на соревнования по спринтерскому бегу, я бы, наверное, побил все мировые рекорды. Догнал я мужика быстро, за несколько секунд. Поставил ему подножку, мужик растянулся на земле. Батя не отставал в забеге, хотя чуток припозднился, на пару секунд. С разбегу отец прыгнул на мужика, вминая его в землю. Врезал ему в район почек, от чего несостоявшийся бегун, начал загибаться и стонать. Отец кивнул мне, чтобы я взялся за ноги, мы бодренько потащили мужика к дверям того сарая, который он пытался открывать. Я охлопал карманы мужика, нашёл нужные ключи, открыл дверь сарая. Туда мы его и заволокли. Связали руки и ноги нашими ремнями.
– Отличное место, чтобы поговорить по душам. Сейчас этот сучонок мне всё расскажет. Малой, это точно он? – спросил отец у меня, когда осмотрелся в сарае.
– Не сомневайся, этот гад наверняка долго следил за Катей, – ответил я отцу.
– Ты, малой, погуляй, пока я разговорю пациента, – строго предложил отец мне.
– Катя мне сестра, а не только тебе дочь, – не согласился я, даже не собираясь уходить.
Отец хмыкнул. Достал из сумки гвоздодёр, клещи и плоскогубцы. О чём-то подумал. Наверняка решал, какой инструмент больше подойдёт для откровенного разговора.
– Послушай, паря, я тебе так скажу. Есть у меня уверенность, что ты мою дочку похитил. Так говорит мой сын, а он никогда не ошибается. Ему милиция сегодня показывала твой портрет. В связи с этим у меня к тебе предложение. Ты говоришь, где моя дочь. Тогда я вызываю милицию, передаю тебя стражам закона. Ну или ты упираешься, тогда я принесу тебе боль, много боли. Для начала сломаю все твои пальцы, на ногах и на руках, – отец говорил спокойно, без каких-либо эмоций, но глаза его сверкали зловеще.
В этот момент я не завидовал этому мужику, на его лице было видно, как страх заполняет его сущность. Честно скажу, первый раз видел отца, в такой спокойной ярости. М-да, умеет отец жути нагнать. Чтобы мужик не орал на весь район, отец соорудил кляп из одежды этого гада. Вновь осмотрел инструменты, решил, что плоскогубцы самый лучший способ вывести человека на откровенность. Расстегнул мужику штаны и порвал ему трусы, доставая хозяйство нашего пленника. Отец приступил к процедуре полевого допроса, по-другому я это назвать не могу. Думаю, что мошонка этому мужику больше не понадобиться. Я даже отвернулся, чтобы не видеть, как мой отец давит «орешки» этому бедолаге. Батя за свою дочурку Катю и не на такое способен. Вот ничуть не сомневаюсь.
– Ну что, готов быть откровенным? – спросил отец, прекратив истязания мужика на некоторое время.
Боратов так закивал головой, соглашаясь, что я подумал, как бы его голова не отпала от шеи.
– Ну вот и молодец, я не сомневался, что ты расскажешь правду, – высказался отец, вытаскивая кляп изо рта нашего пленника.
Боратов запел, как соловей, вываливая на наши уши, с чего он начал свои преступления. Оказалось, что своё первое убийство он совершил в 57-ом году, в Воронеже. Потом были Тула, Рязань, Подольск и Брянск. Странно, но отец не прерывал мужика. Слушал внимательно, как, собственно, и я. Когда Боратов закончил рассказывать об убийствах в Свердловске, он замолчал.
– Теперь о главном, где моя дочь? – спросил отец у мужика.
На вопрос моего отца, Боратов показал вход в погреб. Уже через пять минут мы подняли наверх Катю, которая была без сознания.
Отец потрогал пульс на шее Кати, убедившись, что она точно жива и дышит.
– Жива. Малой, быстро к телефону. Звони матери, потом в больницу, скажешь, что девушка после травмы без сознания, пока без подробностей. Потом звони тому менту, о котором ты рассказал. Пусть приезжает и забирает этого чудака, – распорядился отец, укладывая Катю поудобней.
Я побежал к таксофону. Где в этом районе есть рабочие телефоны, я знал, так как совсем недавно жил в этих кварталах. Набрал маму, долго говорить с ней не стал, предупредил, что перезвоню, когда будем знать в какую больницу повезут Екатерину. Надо было звонить в скорую, но я решил позвонить Кузнецову. Он оказался на рабочем месте. Отреагировал старший лейтенант быстро.
– Скоро буду, неотложку вызову сам, на наш вызов они быстрей подъедут, – произнёс Кузнецов и отключился.
Не прошло и десяти минут, как приехал старший лейтенант Кузнецов на машине ГАИ. Мне пришлось выйти на улицу Стахановская, чтобы встретить его. Вскоре подъехала скорая помощь. Кузнецов и отец о чём-то поговорили. Отец поехал сопровождать Катю в 14-ую больницу, в машине скорой помощи. Приехал милицейский «уазик», в который погрузили Боратова.
– Михаил, поехали к нам в отдел, расскажешь всё, что запомнил. Меня твой отец уверил, что память у тебя отличная, – предложил Кузнецов.
– Без проблем, только маме надо сообщить, что сестру увезли в 14-ую больницу, – согласился я сразу.
– Позвонишь от нас, не будем терять время, – принял решение старлей.
До Орджоникидзевского отдела мы доехали на «жигулях» ГАИ. Прошли сразу в кабинет начальника отдела. Полковник Мазуров был на месте. Из его кабинета я позвонил домой, маме сообщил, что Екатерина в 14-ой горбольнице, с нею отец, а я подойду чуть позже.
– Ну, Михаил, начинай рассказывать, постарайся ничего не забыть, а я запишу, – предложил Кузнецов, а Мазуров приготовился слушать.
– Боратов говорил без подробностей, как убивал и насиловал непонятно, в том числе неясно, где он прятал трупы. Фактически только перечислил жертвы и города, в которых совершил преступления, – начал я говорить то, что запомнил.
Следующие полчаса я перечислял количество жертв, с названием городов. Когда я закончил, полковник Мазуров выругался длинной тирадой нецензурного содержания.
– Получается, этот сучонок начал насиловать и убивать ещё в 57-ом году. Чтоб ему пусто было. Следствие похоже затянется не на один год, потом судебное разбирательство. Это при условии, что этот пёс не начнёт отпираться. Твоему отцу, Миша, он мог что-то с испугу наговорить, так сказать под давлением, – высказал своё мнение Мазуров.
– Да уж, сто двадцать семь изнасилований и убийств за восемнадцать лет, серьёзная картина вырисовывается, – добавил Кузнецов.
– Следствие закажет экспертизу на вменяемость этого придурка. Это же сколько «глухарей»
будет раскрыто, в голове не укладывается, – произнёс полковник.
– Больше всего в городе Тула, пятьдесят пять женщин, разного возраста, – подсчитал Кузнецов.
– Получается, он из Тулы приехал к нам, здесь продолжил. Это что же за зверь такой? Даже не представляю, как докладывать руководству, – Мазуров явно озаботился предстоящим докладом своему начальству.
– Олег Игоревич, надеюсь отца не привлекут за то, что он слегка помял Боратова? – спросил я.
– За это не переживай, найдём способ объясниться, – заверил меня Мазуров.
– Миша, тебя и отца, скорей всего, будет вызывать следователь для дачи показаний. Вы там не наболтайте чего лишнего, про пытки и всё такое, – предупредил меня Кузнецов.
На его слова я кивнул. А через пять минут уже топал в сторону 14-ой горбольницы, надеясь найти там отца и мать.
Июнь 1975 год. Свердловск. Егорова Галина. Эпизоды.
Как только сын рассказал Галине Николаевне о том, что дочь Катю похитили, женщина находилась на грани истерики. Но собрала всю свою волю «в кулак». Для начала она позвонила начальнику Орджоникидзевского отдела, с которым была неплохо знакома. Мазуров попытался успокоить Галину, утверждая, что все сотрудники отдела занимаются поиском пропавшей девушки. Гигантскую тревогу в душе, заверения Мазурова, не успокоили. Зато решение мужа Виктора, пойти на место и начать поиски самим, зародило некоторую надежду в сознании Галины. Она бы, и сама бросилась на поиски дочери, но муж категорично заявил, что Галина остаётся дома, для связи. Спорить с Виктором, в данной ситуации, Галина не стала. Когда муж и сын ушли, Егорова некоторое время металась по квартире. Потом решила чем-то занять себя. Взяла влажную тряпку и начала протирать пыль в квартире. Уборка не успокаивала Галину, но прекрасно дала возможность двигаться с пользой, нежели просто бесцельно метаться по комнатам квартиры. После протирания пыли во всех комнатах, Галя взяла пылесос и пропылесосила квартиру. Когда раздался телефонный звонок, она бегом бросилась к аппарату. Звонил сын.
– «Мам, мы нашли Катю. Она точно жива, получила повреждения по голове, но не думаю, что это опасно для её здоровья. Я сейчас сообщу в милицию, мне дали контактный номер, ну и скорую вызову. В какую больницу увезут Катю сообщу позже, папа поедет с врачами скорой помощи в больницу, а я скорей всего останусь давать показания милиции», – объяснил сын и повесил трубку.
Когда Галина слушала сына, она опёрлась на стену, чтобы не упасть в обморок. От сильных переживаний кружилась голова. Как только связь прервалась, продолжая держать трубку телефона в руке, Галина медленно сползла по стене, усевшись на полу. Подогнув к себе колени, уткнувшись в них лицом, Галина разрыдалась. Женщина больше ничуть не сдерживала себя, выплёскивая со слезами и стоном всю напряжённость, что скопилась в ней, за это короткое время ожидания. Егорова никогда не сомневалась, что любит своих детей. А вот сейчас, она вдруг поняла, что потерять ребёнка – это самое большое горе, которое может произойти с человеком. Отрезвление от истерики пришло, как только Галина подумала, что Виктор может убить преступника, а за это его обязательно будут судить. Галина вытерла слёзы, направилась в ванную комнату, чтобы умыться. Сын сказал, что перезвонит, когда будет знать в какую больницу, увезут дочь. А значит надо быть готовой бежать в больницу, где она будет ждать выводы врачей. Умывшись, Галина подумала, что самое время молиться богу. Из каких-либо молитв, она знала только одну – «Отче наш», которую выучила по настоянию матери, ещё в своём детстве. Егорова начала шептать молитву «Отче наш», снова и снова повторяя слова молитвы, а в конце просила бога, чтобы он позаботился о дочери. Сколько раз она прочитала молитву, Галя не смогла бы сказать точно. Телефонный звонок вновь прозвучал неожиданно, заставив её вздрогнуть. Звонил сын. Сообщил, что Катю увезли в 14-ую горбольницу. Галина быстро накинула плащ, одела туфли и выбежала из квартиры.
До больницы она почти бежала, время от времени переходя на быстрый шаг. В приёмном отделении больницы, ей сообщили, что дочка в палате реанимации. Но разрешили пройти наверх, в отделение интенсивной терапии. Здесь она обнаружила Виктора. Он сидел на кушетке, которая стояла у входа в отделение реанимации. Галя бросилась в его объятия. Виктор встал и обнял жену. Галина чуть вновь не расплакалась, но взяла «себя в руки». Не время лить слёзы. Вот когда останется наедине с собой, вот тогда и даст волю слезам.
– С Катей всё хорошо? – задала вопрос Галина, при чём вопрос показался ей глупым.
Как может быть хорошо, когда её дочь в реанимации? Виктор отстранил жену, продолжая удерживать руки на её плечах.
– Сейчас её обследуют врачи, нам требуется только подождать. Наберись сил, Галя, главное, что наша дочь жива и не покалечена, – строго произнёс муж.
Как ни странно, но именно строгий тон мужа, добавил сил Егоровой. Она присела на кушетку, приготовившись ждать, когда появится врач и скажет, что с доченькой. Прошло примерно полчаса, когда Галине удалось снова взять свои чувства под контроль.
– Вы этого нелюдя поймали? – спросила она у мужа.
– Поймали, Галя. Сейчас его, наверное, допрашивают в милиции. Малой тоже поехал туда, чтобы дать показания, – ответил муж.
– Я думала ты его убьёшь, переживала за тебя, – тихо произнесла Егорова.
– Сначала так и хотел сделать. Но перед этим допросил его, грехов за этой тварью хватает. Пусть с его грехами милиция разбирается, а то ещё бы посадили за эту суку, – так же тихо произнёс Виктор.
Они ждали минут сорок, когда появился сын Миша. Галина увидела в глазах сына тревогу. Какое-то тёплое чувство появилось в груди. Приятно знать, что дети любят друг друга. Галя ничуть не сомневалась, что Катя так же относится к брату, как и он к ней.
– Доктор выходил? – сразу спросил Миша.
– Нет, вот сидим ждём, – ответил отец.
Галина говорить пока не могла, в горле по-прежнему стоял ком, очень хотелось плакать, но она сдерживала себя. Прошло не меньше двух часов. Галя сидела рядом с мужем, навалившись на его плечо. Сын сидел, с другой стороны, навалившись на стену и прикрыв глаза. Наконец появился заведующий отделением. Егоровы разом вскочили и подошли к доктору.
– Мы полностью провели осмотр. Насилия над вашей дочерью не было. Она очнулась, ей поставили капельницу и дали снотворного. Повреждения черепа нет, но имеется небольшое сотрясение мозга. Она ничего не помнит, что с ней произошло. Думаю, через день, мы переведём её из реанимации в обычную палату, – сообщал хирург.
– Скажите мы можем её сейчас увидеть, ну пожалуйста? – сразу подхватилась Галина.
– Сейчас она спит. В её состоянии сон лучшее лекарство, приходите завтра, когда мы переведём её в другую палату. В реанимацию никого не пускают. Не переживайте, всё будет с девушкой хорошо, поверьте моему опыту, – не согласился пропустить, в палату к Кате, завотделением.
Находиться в больнице больше не имело смысла. Потому Егоровы собрались и пошли домой. Всю обратную дорогу молчали. Только дома, уже в постели, Галя, прижавшись к мужу, дала волю слезам, а Виктор нежно поглаживал её, пока она не заснула.
Июнь 1975 год. Свердловск. Егоров Михаил.
В воскресенье утром, мы с отцом, как обычно, вышли на пробежку и зарядку, я взял с собой ключи от гаража.
– Пап, я сегодня с тобой не побегу. Разогреюсь, пока бегу до стадиона, там разомнусь, и сразу в гараж. Хочу сегодня покататься на байке.
– Хорошо. Мы ближе к обеду Катю навестим с матерью, ты с нами? – согласился отец, попутно задав мне вопрос насчёт посещения больницы.
– Обязательно, – ответил я и побежал в сторону Кировоградской улицы.
Добежав до стадиона, обнаружил, что Нелли Григорьевна не изменяет своим привычкам. Она уже здесь, активно разминается. Минуту постоял, восстанавливая дыхание, а заодно насладился эстетикой красивой женской фигуры. Может кто-то подумает, что у меня сестра в больнице, мне не пристало думать о женщинах? Не соглашусь с этим человеком. Во-первых, молодая часть моего разума, в тендеме с телом, только и думает о женщинах. Хорошо то, что взрослая часть моего разума, немного уравновешивает юную половинку. Во-вторых, с Катей всё очень даже неплохо, так нас заверил врач в больнице. Серьёзных повреждений у сестры нет. Думаю, через пару недель она будет в полном порядке. А вот её одноклассницам повезло гораздо меньше. У Галки Агаповой сломана челюсть, такие травмы наверняка заживают долго. А у Веры Романовой сильно разбита голова и тяжёлое сотрясение мозга. Видимо это гад Боратов, совсем не сдерживал удары, когда бил девушек. Почему он не покалечил Катю, наверняка выяснит следствие. Хотя у меня есть некоторые предположения. Возможно, что Боратов фанател по Кате, так что это могло быть причиной, почему он ей не нанёс сильные увечья. Нелли вдруг оглянулась, увидела меня и помахала рукой. Более стоять со стороны её спины, нет смысла. Я двинулся к ней. Поздоровался.
– Миша, вчера что-то случилось, твой голос был напряжённым? – спросила Нелли.
Пришлось рассказать ей о нападении на девушек. Всё равно может узнать от кого-нибудь. Правда рассказал в урезанном варианте. О прошлых преступлениях Боратова говорить не стал, к тому же меня об этом попросили в милиции.
– Какой ужас. Надо проведать девочек в больнице. Не знаешь, к ним пускают?
– Точно не знаю, про Агапову и Романову не спрашивал. В обед пойду с родителями, узнаю и расскажу чуть позже. Мы увидимся после обеда? Предлагаю прокатиться на озеро, искупаемся, позагораем, – предложил я.
– Я согласна. Ты сможешь сегодня остаться у меня?
– Конечно смогу, даже сделаю это с превеликим удовольствием, – ответил я.
Мы потратили на разминку ещё минут сорок, потом побежали до моего гаража. Оттуда я довёз Нелли до её дома. Договорились, что она будет ждать меня после обеда. От Нелли Григорьевны я поехал домой. Время до посещения больницы было, потому решил посидеть над книгой, за меня её никто не напишет. Тем более остались последние главы. Сразу после военного романа допишу первую часть нового цикла фантастики, она у меня тоже почти готова. Хорошо бы запланировать поездку в Москву в конце месяца, а там сдать сразу две книги.
– Миша, ты идёшь с нами? – спросила мама, заглянув в мою комнату.
Я отложил рукопись, быстро оделся и вышел в коридор. Родители уже стояли возле выхода из квартиры.
– По пути зайдём в гастроном, надо купить хотя бы сока девочкам, даже не знаю, что им можно сейчас, – предупредила мама, а мы с отцом не возражали.
Раз мама упомянула, во множественном числе девчонок, значит планирует проведать Агапову и Романову.
– Мам, извини, что напоминаю. Ты узнавала по поводу пишущей машинки?
– Ой, совсем вылетело из головы. Ты же заканчиваешь книги, а значит скоро лететь в Москву. Мне посоветовали там и купить, чтобы не переплачивать здесь, – ответила мама.
Мы вышли из дома, решили пройтись пешком до больницы, срезая путь по дворам.
В больнице мы выяснили, что Катю перевели из реанимации. В положенное время посещения не запрещены. А вот, Агапова и Романова, как оказалось, всё ещё в реанимации. Им сделали операции, когда переведут в общие палаты, неизвестно. Нам встретились родители Романовой в больнице, а также мама Агаповой. Отец Гали с семьёй не живёт. Моя мама некоторое время пообщалась с ними. А потом мы двинулись в палату к сестре. Когда вошли в палату, я заметил, что Катерина не выглядит какой-то удручённой. Скорее хорохорится. Хотя голова у неё перебинтована. Увидев нас, сестра обрадовалась.
– Как ты себя чувствуешь, дочка? – заботливо спросила мама.
– Уже лучше, голова почти не кружится, хотя вставать мне запретили. Вы принесите мне нотные листы сюда, и наш магнитофон. Да, ещё кассеты с классической музыкой, они подписаны, лежат в нижнем ящике моего стола.
– Катенька, какие фрукты тебе можно? – вновь озаботилась мама.
– Наверное любые. С утра приходил следователь, снял с меня показания, – сообщила Катя.
На тумбочке возле кровати сестры лежали три яблока, мама не пропустила этот момент мимо.
– Катюша, тебя кто-то проведал, вижу яблоки лежат, – заинтересовалась мама.
