Отец не мог смириться с ее выбором, особенно противился желанию дочери стать актрисой. По счастью, Ева нашла себя не в игре. Театр открыл ей глаза, распахнул двери в целый мир, и не только. Он изменил ее внутренний мир. Она была проницательна, и природа наградила ее организаторским талантом, которым она не воспользовалась раньше, когда получала образование. Создав собственную компанию, применяя все свои таланты, оттачивая их, она научилась много работать и брать на себя ответственность. Но главное – она стала необходимой другим. От нее зависели карьера и благополучие многих. И эта ответственность превратила ее из легкомысленной девушки, занятой только собой, равнодушной и неудовлетворенной жизнью, в деловую женщину, довольную своей судьбой.
Особенно теперь, когда возникла возможность быть вознагражденной за усилия, когда ее труппа получила международное признание. Кроме подбора костюмов, реквизита, декораций, а также переговоров с юристами и заключения контрактов, следовало организовать прибытие труппы – семидесяти человек, включая актеров и технический персонал. Ева поправила темные защитные очки и вздохнула. Предстоит поволноваться и поработать. Но что такое жизнь без риска и без волнений?
Не надо было выходить. У него встреча через двадцать минут. Вместо того чтобы идти к бассейну, следовало срочно готовиться в своем кабинете к встрече с государственным министром. И не стоило с небрежным видом спрашивать, не вернулась ли мисс Гамильтон из Центра.
Но, понимая, что все равно не сможет сосредоточиться на работе, зная, что она в бассейне, пошел туда.
Он увидел ее лежащей в шезлонге. Казалось, она спит. Узкие полоски бикини едва прикрывали тело, бретельки были спущены. Он не мог понять, видит она его или спит.
Он мог рассматривать ее без помех. Ее кожа блестела от защитного лосьона, его острый экзотический запах смешивался с ароматом роз, темные завитки волос были мокрыми, значит, она уже плавала.
Подойдя ближе, он обнаружил, что глаза ее широко раскрыты и смотрят через затемненные фильтры.
– Вам надо быть осторожнее, с нашим солнцем не шутят, вы к нему не привыкли, – сказал он.
Она лежала перед ним и, поскольку он загородил солнце, видела лишь темную фигуру и нимб света над головой. Моргнула, пытаясь немного прояснить и свое зрение, и свои чувства. Перед ней стоял принц, который казался сейчас богом.
– Я думала, вы уехали. – Она приподнялась на локте, забыв, что бретельки лифа спущены. Он чуть не соскользнул, но она успела его подхватить, тихо пробормотав ругательство.
Он стоял и смотрел, пока она боролась с бретельками.
– Я уезжал, но уже вернулся. Ваша кожа очень белая, Ева, и вы получите ожог.
Ей вдруг пришло в голову, что, вероятно, предписание протокола диктует сейчас подняться и сделать реверанс. Это было бы смешно. Она осталась лежать.
– Я вылила на себя пинту лосьона от солнца и, кроме того, не собираюсь оставаться здесь надолго. К тому же жизнь в Хьюстоне закалила мою кожу, она привыкла и к солнцу.
– Что-то не очень похоже. – Государственный министр подождет. Он подвинул стул и сел рядом с шезлонгом. – Были в Центре?
– О да. Ваша семья может гордиться, он просто замечательный.
– Так вы согласны выступать у нас?
– Я согласна провести переговоры о контракте. – Она вернула шезлонг в сидячее положение. – Возможности Центра уникальны. Но потребуется уточнить некоторые детали, финансовые и юридические…
– Разве это нельзя предоставить юристам и финансистам? Если мы пришли к согласию в главном, остальное – дело специалистов.
Ее отца немало позабавило бы такое безразличное отношение к финансовым вопросам.
– Что ж, подождем их мнения и, когда они согласуют все вопросы, подпишем контракт.
– А вы, кажется, превратились в настоящую деловую женщину.
– Не кажется. Я такая и есть. Вы не одобряете женщин, ведущих свой бизнес, ваше высочество?
– Кордина – современная страна, и мы не отстаем в вопросах прав женщин.
– Чего стоит это королевское «мы», – еле слышно пробормотала она, а громко сказала: – О, я в этом нисколько не сомневаюсь. – И поинтересовалась: – Вы еще не расплавились в костюме?
– Здесь ветерок.
– Вы когда-нибудь расстегиваете воротничок и снимаете ботинки?
– Простите?
– Не важно. – Она взяла со столика стакан с лимонным соком. Хотя лед растаял, напиток был еще прохладным. – Вы плаваете здесь, ваше высочество?
– Когда позволяют дела и время.
– Делу – время, потехе – час. Такая поговорка не для вас?
Он сидел, как будто не чувствуя, что его спина плавится на солнце, она видела, как иногда вспыхивает рубин на королевском перстне, но лицо и глаза были в тени.
– Наверное, так должно быть.
– Но это не для принцев?
– Прошу прощения, что не смог заняться вашим досугом.
– Я не хочу, чтобы меня развлекали. – Она встала, и он тоже поднялся. – О, да сидите же, ваше высочество, мы здесь одни. Вам не кажется, что женщину утомляет, когда мужчина вскакивает при каждом ее движении.
Он снова сел, но вид у него стал такой, как будто его позабавило услышанное.
– Нет, я об этом не думал.
– Так вот, им это не нравится. Вам надо бы чаще бывать в Америке, может быть, научитесь быть раскрепощенным.
– Но я, в силу своего положения, не могу позволить себе быть раскрепощенным, – спокойно заметил он, и ее гнев сразу остыл. Она позволила себе слишком много.
– Ладно. Оставим это, хотя я не понимаю, почему так обязательно следовать правилам в присутствии друга семейства. Прошу прощения, ваше высочество, но я не привыкла к официальности, и меня раздражает протокол.
– Тогда почему вы никогда не зовете меня по имени? – Этот вопрос заставил ее повернуться и посмотреть в его глаза вопросительно и удивленно. – Вы же сами только что сказали, что мы знаем друг друга много лет.
– Я ошибалась, – она почувствовала подвох, – мы совсем не знаем друг друга.
– Но вы ведь обращаетесь к остальным по имени, несмотря на титул.
Ей хотелось пить, но она не желала проходить мимо него.
Он встал и, подойдя, заглянул ей в глаза:
– Я хотел бы знать причину.
Она занервничала. Он стоял слишком близко, опустив руки, не дотрагиваясь до нее, но она вдруг испугалась.
Он видел, что она нервничает, но придвинулся ближе:
– Так почему? Я был с вами недружелюбен?
– Да… То есть нет. – Она вдруг сделала шаг назад.
– Да или нет?
– Нет. – Она стояла, проклиная себя и чувствуя собственную глупость. Зачем она начала этот разговор? – Вы всегда очень вежливы и предупредительны. Хотя с самого начала вы меня не одобряли…
– У вас создалось такое впечатление? – Он встал почти вплотную. Ей оставалось защищаться обычным приемом – агрессией.
– Вы ясно и понятно всегда давали мне это понять.
– Тогда приношу свои извинения. – Он вдруг взял ее руку и поднес к губам. Ей показалось, что гром ударил посреди ясного неба.
– Не старайтесь быть таким любезным. – Она попыталась вырвать руку, но рука была зажата как в тисках.
Его улыбка была еще удивительнее, чем поцелуй, и произвела еще большее впечатление. Почему она так разволновалась?
Он находил ее неотразимой. Под внешней оболочкой железной леди явно притаились уязвимость и растерянность.
– Вы предпочитаете грубость?
– Я предпочитаю предсказуемость.
– Я тоже. – Что-то промелькнуло в его глазах. Вызов? Но впервые ей не захотелось на него отвечать, и она промолчала. – Но признайтесь, предсказуемость скучна. Иногда неожиданность интереснее.
– Интереснее для кого? Она только ставит человека в неловкое положение.
Его улыбка стала еще откровеннее, отчего на щеке появилась ямочка.
– Я своими поступками и словами вызываю у вас чувство неловкости, Ева?
– Я этого не говорила. – Она оторвала взгляд от его губ, подняла глаза и встретила его внимательный взгляд.
– Вы покраснели. – Он вдруг обхватил ладонью ее щеку.
– Жарко, – вымолвила она с трудом, чувствуя, как дрожат колени.
– Да, очень жарко. – Он тоже чувствовал, как между ними искрит воздух. – Не кажется ли вам, что нам обоим надо немного остыть.
– Вы правы. Мне надо переодеться. Я обещала Беннету до ужина пойти с ним на конюшни.
Выражение его лица мгновенно изменилось. Он отнял руку от ее горячей щеки, и все встало на свои места, словно не было странных взглядов, прикосновений, загадочных речей.
– Я вас покидаю. Французский посол с супругой сегодня ужинают с нами.
– Постараюсь есть суп тихо, не хлюпать.
Все-таки она не смогла сдержать иронии, характер дал себя знать. И сразу увидела, как его взгляд потемнел от гнева.
– Вы делаете из меня посмешище, Ева, и из себя самой тоже.
– Скорее только из себя.
– Из нас обоих. Уходите с солнца, Ева. – Александр повернулся и ушел не оглядываясь.
Она смотрела, как он удаляется четким, почти военным шагом. Потом нырнула в бассейн с головой.
Спустившись вниз, Ева с облегчением увидела, что кроме Беннета на ужин явилась Бри с мужем. Сидя за столом между Ривом и послом, Ева была избавлена от общения с Александром, который, как и полагалось по статусу, сидел во главе стола. С одной стороны от него была сестра, с другой – жена посла.
Ужин был официальным, но, к счастью, скоро стало ясно, что он, вопреки ожиданиям, не станет скучным и утомительным. Посол оказался кладезем анекдотов, и Ева много смеялась, даже перешла на французский, ведь не зря же она провела годы в швейцарской школе.
– Я в восхищении. – Рив одобрительно поднял бокал в ее честь, когда она повернулась к нему.
Он мало изменился с годами. Только виски слегка тронула седина. Хотя нет, это было не все. Он стал спокойнее. Очевидно, семейное счастье продлило его молодость.
– А как ваш французский, вы его улучшили? – спросила Ева.
– Нет. – Рив, разрезая утку в соусе, подумал, что предпочел бы стейк с кровью, приготовленный на гриле собственноручно. Он бросил взгляд на жену, которая весело смеялась шуткам Беннета. Жертва, которую он принес, женившись на принцессе, не шла ни в какое сравнение с тем, что он выиграл. – Габриела говорит, что я не имею склонности к языкам. И она права.
Ева засмеялась и подняла бокал с вином:
– Я так рада, что поеду завтра на вашу ферму, давно хотелось посмотреть, как вы там устроились с Бри. Крис мне говорила, что дом просто очаровательный. Но так и не припомнила, что вы посеяли – пшеницу или овес. Она сказала, что вы держите лошадей.
– Дети любят кататься верхом. Даже Дориан с удовольствием садится на пони. – Рив подождал, пока заберут тарелки, и добавил: – Просто удивительно, как быстро они научились.
– Каково это, Рив, стать членом королевской семьи? – Ева повернулась, чтобы видеть его глаза, сама не понимая, почему ответ так важен для нее. – Я думаю, тяжело жить постоянно на виду, в чужой стране, хотя и не все время.
Рив мог просто отшутиться, как сделал бы другой мужчина на его месте. Но он был человек прямой и никогда не уходил от ответа, не хотел скрывать правды.
– Вначале было трудно нам обоим, – признался он. – Но постепенно привык, и теперь это для меня второй дом. Такой же, как в Виргинии. Я, конечно, буду рад, если Александр женится и с Бри снимут некоторые обязанности. Но я люблю ее, остальное не важно. Я могу смириться с теми неудобствами и условностями, которые связаны с титулом жены.
Ева задумчиво устремила взгляд на Александра:
– Бывает хуже.
– Да, у наследника больше ответственности и обязанностей, – согласился Рив, прекрасно понимая, куда направлены ее мысли. – Александру труднее всех.
Ева поспешно отвела взгляд:
– Да, он станет сам править страной, и это накладывает отпечаток на его характер.
– Его готовили к этому с первого дня появления на свет.
Рив внимательно взглянул на Еву. Неужели Габриела права? Между ней и Александром действительно что-то происходит? Это становится заметно. А ему казалось, что они друг друга терпеть не могут. Так было до сегодняшнего вечера, но сейчас Рив засомневался. Если все так, как говорит Бри, Ева выберет себе трудную судьбу.
– Я понял за прошедшие годы, что они часто не могут сами делать выбор, за них выбирают люди, которые их любят, – сказал он, подтвердив то, о чем она сама уже думала и знала.
– Вы правы. – Как будто поставив точку в этой теме, Ева повернулась к послу, охотно поддержала его шутку и в ответ заставила его смеяться над собственной забавной историей.
