И да, ей бы здесь, наверное, понравилось. Интересно, выдержал бы муженек ее напор? Иногда этого электровеника даже я опасалась.
– Вот бы уснуть и проснуться на съемной квартире, – прошептала я в потолок, распластавшись в позе дохлой морской звезды.
Как ни странно, но потолок мне не ответил. А жаль. Я бы, может, тогда в сдвиг по фазе поверила или в какой-нибудь Меркурий в единороге.
Но пока приходилось верить только в луну, которая всей своей серебристой дорожкой освещала спальню через окно и балконные двери. Ни тебе штор блэкаут, ни маски для сна с охлаждающим гелевым вкладышем, ни уж тем более пижамы.
Нет, последняя, может, и имелась в наличии, но в кромешной темноте искать ее по многочисленным ящикам в гардеробной я не видела смысла.
– Ладно, – вздохнула я, – хоть постель мягкая.
Вот как встану завтра прямо с рассветом, как наворочу дел! И пусть в моем плане пока имелось только два пункта: дневник и библиотека, – с чего-то же следовало начинать. Слухи от кухарки – это, конечно, хорошо, но хотелось бы обзавестись конкретной информацией.
На что имею право или чего никак нельзя делать. Как тут разводятся и чем занимаются после развода. Как приумножить капиталы и вернуться обратно в свой мир. В общем, я собиралась читать все подряд в надежде, что найду хоть что-то полезное.
До тех пор, пока я не смогу покинуть этот мир, мне предстояло научиться приспосабливаться к новым обстоятельствам.
Решив продолжить утомительные размышления уже утром – на сытый желудок и отдохнувшую голову, – я скинула мягкие туфли на пол, не с первой попытки стянула с себя платье и улеглась под одеяло в одном «срамном» белье.
Нежная кожа мгновенно отозвалась мурашками на холод постельных принадлежностей. От подушек пахло травами – на этот раз лавандой, а не полынью, а с тумбочки вкусно тянуло колбасой. Помеченная в лучших традициях – следами от зубов, – она так и торчала призывно из кулька, намекая на то, что завтрак у меня утром будет королевским.
И мне для этого даже из спальни выходить не придется, чтобы не нервировать всяких с тонкой душевной организацией.
Подумав о Машкином муже, я мгновенно вспомнила о давней традиции и с предвкушением распахнула глаза. Губы против воли растянулись в улыбке.
– Сплю на новом месте – приснись жених невесте, – прошептала я в тишину комнаты и наконец смежила веки.
Либо я проснусь завтра дома, либо нам с Арсарваном придется очень непросто. Причем я искренне сочувствовала не себе. Мой тяжелый характер не каждый вытянуть мог. Потому что я знала себе цену и на скидку в пятьдесят процентов никогда не соглашалась.
От навалившейся усталости я отключилась почти мгновенно. Даже почувствовала, как уплыла в темноту. Видимо, организм решил использовать прощание с сознанием в качестве защитного механизма, но в небытии я провела не дольше нескольких минут.
Жалобное «Мяу» впилось в мой сон, как кувалда в картонную стену.
– Мя-я-яу-у-у, – попискивало где-то там, вне моего сна, самое страшное чудовище на свете.
Обычно оно имело четыре лапы, хвост, большие глаза, треугольные уши и усы. А еще любило устраивать ночные тыгыдыки, воровало колбасу и конфеты и, конечно, метило тапки! Но это в общем. Я же до сегодняшнего дня знала только одно чудовище, и оно метило исключительно мою обувь, а конфетам предпочитало помидоры.
– Мя-я-яу-у-у, – пропищали едва-едва, старательно, с хрипотцой.
Я открыла глаза. Игнорировать этот призыв о помощи не получалось, но я очень старалась. Даже голову подушкой накрыла.
– Мя-а-ау-у-у-у! Мя-а-ау-у-у-у! – заорали так, словно прямо сейчас изгоняли демона из одного конкретного блохастого.
От неожиданности с кровати я едва не свалилась. Оконная створка была распахнута, а потому слышимость поражала воображение. Этот мартовский котяра будто горланил у меня прямо под ухом, распрощавшись с совестью примерно при рождении.
С трудом выпутавшись из одеяла, я босыми ногами прошлепала к подоконнику. И никого снаружи не обнаружила. Тусклый свет уличных фонарей освещал парк там, где проходили дорожки. Под окном же расстилалась тягучая темнота.
Настойчивое мяуканье повторилось вновь. Безошибочно повернув голову в сторону звука, я отыскала взглядом свой ночной кошмар. Прямо под моим окном красовалась круглая клумба с низкой металлической оградой, и именно на ней, вероятно застряв, повисла лохматая белая жопка с пушистым хвостом. Кончик хвоста, нервно подергивался в такт отчаянным попыткам выкарабкаться.
– Мя-я-яу-у-у! – жалобный вопль повторился, но на этот раз словно из последних сил.
Собираясь с силами, я обреченно прикрыла веки. Это Машка у нас была спасительницей живности. Я же эту живность просто терпела у нас в квартире и особой любви к пушистым жопкам не испытывала.
Глянув на дверь, которую самолично баррикадировала, я представила, как буду избавляться от комода. А учитывая, что покидать спальню мне запретили строго-настрого, делать это придется тихо.
– Но где я и где тихо? – пробормотала я и вновь посмотрела на свою мелкую проблему.
Жалобный мяв теперь различался едва-едва. Домочадцы на призыв о помощи не реагировали.
Еще раз оценив взглядом габариты комода, я поняла, что просто не смогу сдвинуть его обратно. Мой порыв забаррикадироваться был необдуманным, и теперь я расплачивалась за излишнюю эмоциональность.
Впрочем, волновало меня и еще кое-что. Я совершенно не ориентировалась в этом доме, не говоря уже о прилегающих к нему территориях. За окном стояла глухая ночь, а фонарика у меня не имелось, так что поиски пищащего комка могли завершиться и поражением.
Придирчиво глянув на кровать, я по достоинству оценила ее массивные ножки. Мебель из ДСП была настолько же далека от нее, как и я от разумных поступков. Эту махину мы бы и с Машкой вдвоем с места не сдвинули, хотя опыт в перемещении мебели у нас уже имелся.
Тетя Дина регулярно обновляла ремонт, и мы всем большим семейством выступали в качестве неквалифицированной строительной бригады. Причем работали исключительно за еду – за домашние пельмешки.
– Черт… – произнесла я с чувством, оценив масштаб предстоящей спасательной операции.
Но деваться было некуда. Действовать следовало быстро, пока мне еще было кого спасать.
Стянув с кровати одеяло и покрывало, я соединила их в подобие веревки и накрепко привязала ее к ножке кровати. В качестве ночнушки выступала простыня, замотанная по принципу тоги, а в качестве подкупа блохастому – остатки колбасы.
Я не понаслышке знала, как коты умеют царапаться. Причем одинаково они царапались в любом возрасте, хоть маленькая у них была жопка, хоть солидная.
Усевшись на подоконник, я перевернулась ногами наружу и высунулась в окно. Темнота встретила меня теплым ветерком и тишиной, изредка нарушаемой только тоненьким «мяу».
– Ладно, пушистый, держись! – прошептала я, перехватила одеяло покрепче и начала спускаться вниз прыжками, как альпинисты-оптимисты.
По крайней мере, в фильмах показывали именно так. И я очень надеялась, что их сценарий составляли исходя из реального опыта.
Сделав пробный прыжок, я едва богу душу не отдала. Мой план был прост: спуститься вниз, спасти котенка и так же тихо вернуться обратно.
Собственно, план был идиотским.
Во-первых, я переоценила прочность тканей. Во-вторых, я переоценила свои физические возможности. А в-третьих, кому-то точно следовало меньше есть. Мало того, что я бултыхалась вместе с тряпьем, как рыба в проруби, так на середине пути ткань зловеще хрустнула.
– О нет… – только и успела я прошептать.
Не выдержав накала страстей, одеяло скончалось в муках прямо в районе подоконника. Уже через миг с глухим «бух!» я молча приземлилась в остриженные кусты.
Лежала. Дышала. Смотрела на звездное небо. Обнимала покрывало и молилась, чтобы ничего не сломала. Тело отзывалось одной сплошной болью везде. Кажется, я растрясла мозги, потому что звезды на небе подозрительно двоились.
Лишь бы позвоночник оказался цел!
Вспомнив занятие по йоге, я осторожно пошевелила сначала пальцами ног, а затем и рук. По всему выходило, что от серьезных травм меня пронесло, но спине такой полет точно не пришелся по вкусу. Тупая боль оцепила голову.
– Мяу? – раздалось совсем рядом словно с укором.
– Да иду я, иду… – застонала я, осторожно поднимаясь.
Но не успела повернуться на бок, как в окне напротив мелькнул тусклый свет. Я замерла и даже перестала дышать. Огонек двигался – кто-то явно ходил по комнате с лампой или свечой в руках.
Тихо выругавшись, я пулей поднялась и прижалась к стене, насовсем позабыв о возможных травмах. Картина Репина «Приплыли» была продемонстрирована мне во всей своей красе. Если меня сейчас здесь найдут, да в одной простыне на эротишное белье, да с куском одеяла, торчащим из окна…
Я сглотнула слюну, что стала вязкой. Сердце колотилось у самого горла. И ведь не поверит же муженек, что не собиралась сбегать! А это точно был граф. Свет задержался у окна, одна из створок приоткрылась, и я увидела Арсарвана.
Его белая рубашка была полностью расстегнута, а часть лица закрывали темные волосы, не убранные сейчас в хвост.
Словно почуяв меня, хозяин поместья выглянул наружу. Всего на миг, за который я поседела бы однозначно, если бы уже не имела такой цвет волос, а затем так же тихо удалился. От того, чтобы быть застигнутой, меня отделял всего один поворот его головы. И вот что странно: даже в такой момент во мне зашевелилось что-то вроде желания!
Однако необоснованный порыв быстро прошел.
Выдержав минуту иди две без движения, я наконец с облегчением выдохнула. Но от стены все равно отлипала с опаской. Лишь убедившись в том, что муженька нет в комнате, по расстановке мебели похожей на кабинет, я обратила свой взор на грустно повисшую жопку блохастого.
Лапки из западни выкарабкаться уже не пытались.
– И чего ты ему ничего не промяукал, а? – поинтересовалась я у комочка, осторожно подцепив его за шкирку.
Такому произволу зеленоглазый котяра был не рад. Грязный, взъерошенный и явно не породистый. Он даже попытался цапнуть меня за палец, но, подняв с травы свое единственное оружие – недоеденную колбасу, – я вручила его точно в белые мохнатые лапки. Презент был оценен по достоинству. Мелкие зубки вцепились в копченый бок, и обо мне благополучно забыли.
– Ну ты и страшила, – констатировала я, оглядев пушистый комок со всех сторон.
Словно осознав, что именно я сказала, малыш тут же вцепился в меня и заурчал, как маленький трактор. Есть при этом не забывал. Мясной трофей исчезал в ускоренном темпе, пока большеглазый чавкал с видом бедолаги, которого не кормили как минимум неделю.
– Ладно, пошли наверх, – сжалившись, сказала я и огляделась по сторонам.
Оставлять мелкого кошака здесь все равно не видела смысла. Он был настолько маленьким, что я все сильнее погружалась в сомнения по поводу колбасы как источника пищи. Как бы не скончался от гастрономического изыска этой же ночью. Несварение у животных – штука страшная.
– И откуда ты взялся на мою голову?! – ворчала я.
Подметив бултыхающийся в воздухе кусок одеяла, я собрала главную улику собственного несостоявшегося побега, сверху на нее водрузила котейку и поставила эту конструкцию на подоконник. Подтянувшись на руках, пролезла прямиком в открытое окно, но едва не свалилась носом вниз, когда ноги запутались в импровизированном одеянии.
Такой великой жертвы я ради мужчины, а котик явно был мальчиком, еще не совершала.
Крепко встав на ноги, на всякий случай я разместила котейку под тогой. Наглый комок шерсти уже икал от переедания, уютно устроившись на моей груди, но оставлять колбасу в покое никак не желал. Он доедал ее, пока мы выбирались из темного кабинета в коридор, в котором также не имелось ни единого источника света.
– Ты только не вздумай на меня нагадить, – предупредила я котейку, передвигаясь практически на ощупь.
Вместо ответа меня ощутимо куснули за палец. Так я и поняла, что стратегический мясной запас подошел к концу. И хорошо, что не ойкнула от неожиданности. Выбравшись из коридора первого этажа в уже знакомый холл, я как раз в момент беспардонного кусания радостно помчалась к лестнице.
В левой части холла мелькнул огонек.
– Кто здесь? – раздался глухой голос графа.
Я замерла на одной из ступеней. В холле темнота уже не была кромешной. Из больших окон лился лунный свет, наверняка давая рассмотреть и меня, и мой эпический наряд во всей его красе.
– Это я, – бодро ответила я и крепче прижала кота, как ни в чем не бывало продолжив подъем.
– Татия? Что у тебя с одеждой? – догнал меня голос Арсарвана. – Это… простыня?
Я решительно промолчала. Ответ на этот вопрос обязательно породил бы кучу новых, а говорить с этим человеком на равных я пока была не готова – мешали ночь, эротишное белье, игриво выглядывающее из-под ткани, и пушистый котенок.
– Татия! – окликнули меня возмущенно.
– Поговорим об этом завтра за завтраком, мой дорогой супруг! Спокойной ночи! – выкрикнула я и все-таки скрылась раньше, чем меня догнали.
Однако его «Что у тебя там шевелится?» я еще успела расслышать.
В гостиную мы с котейкой влетели как в лучших боевиках. Я тяжело дышала, загнанная невидимой погоней, а он просто был брутальным и наглым, как и все главные герои, которым предстояло спасти мир.
Дверь захлопнулась у меня за спиной. Я прижалась к ней, вслушиваясь, не идет ли за мной Арсарван. Но шагов в коридоре слышно не было.
Зато хвостатый кошмарище закопошился, вынудив спустить его на пол. За тем, как он отряхивается, принюхивается и разгуливает в полумраке комнаты, я наблюдала с любопытством человека, который вспомнил о еще одной собственноручно устроенной проблеме.
А все дело было в том, что дверь в спальню кто-то предприимчивый запер. С другой стороны. Кто-то, кто крайне опасался ночевать в чужом мире, в чужом доме и даже в чужом теле, но ни за что в этом не признался бы.
Отыскав в гостиной диван, котейка не с первого раза на него запрыгнул. Зацепившись когтями, он упорно тащил перевешивающую жопку наверх, пока я, сжалившись, не поддала ему газу.
Он по-домашнему устроился на декоративной подушке, с наслаждением выпустив в нее когти. Я же устало плюхнулась рядом.
– Ну вот, докатилась, – поведала я ему в тишине, почесав за грязным ухом. – Однокурсники всегда говорили, что я закончу свою жизнь под вопли сорока кошек. Похоже, ты первый экземпляр в коллекции, блохастый.
Блохастый в ответ мурлыкнул и сонно смежил веки. Откинувшись на жесткую спинку дивана, я тоже закрыла глаза.
– А знаешь, приключения попаданок я себе представляла совсем иначе, – призналась я, не сдержав усмешки.
Но, черт возьми, за время самостоятельной жизни мне впервые было не скучно. Взрослая жизнь словно высасывала из меня жизненные силы. По наказу тети Дины я как старшая всегда должна была присматривать за Машкой, быть серьезной, ответственной, вдумчивой – этот груз появился на моих плечах с самого детства.
А теперь этот камень пропал. Нет, переживания за Машку никуда не ушли, но пока мне следовало переживать исключительно за себя. Потому что это я притащила в чужой дом кота.
Но вот, что удивительно: думать о себе оказалось приятно.
Глава 6. А коты здесь с крыльями
Утро настигло меня в самый неподходящий момент. Оно всегда так приходило. Без предупреждения, без объявления войны врывалось противным будильником в мой прекрасный сон и заставляло срочно собираться на учебу или работу.
Причем завтракала я чаще всего уже в пути, потому что времени на все не хватало. Привычка откладывать сигнал на самый последний момент являлась дурной, но это было так приятно – доспать еще три минуты. Ничтожные три минуты, за которые я все равно не успевала выспаться, но как же они были желанны!
Впрочем, в этом мире будильники в тех формах, в каких их знала я, по всей видимости не существовали. Зато были другие. Вполне симпатичные, с ножками и отвратным характером. Чтобы разбудить меня с рассветом, Имка, вероятно, не спала всю ночь и теперь отыгрывалась на моих нервах, изо всех сил тарабаня в дверь спальни.
Правда, именно тарабанить, применяя, кажется, даже ноги, она стала в последние несколько минут. До этого момента она говорила очень даже тихо и вежливо, стучала тактично и мягко, но никакого ответа от меня не получала.
Потому что я положила подушку на голову и продолжила сладко спать.
