Алена молча ела, не поднимая глаз от тарелки. Что-то явно не давало ей покоя.
– Аленушка, ты что такая тихая? – спросила бабушка. – Не нравится уха?
– Нравится, бабуль, – она слабо улыбнулась. – Просто устала. День был… насыщенным.
В этот момент снаружи раздался гудок мопеда. Алена вскинула голову, и ее глаза загорелись.
– Это за мной! – она вскочила из-за стола. – Я обещала ребятам, что поеду с ними кататься.
– Какое еще «кататься»? – баба Зина нахмурилась. – Ты же ужинать села! Никуда ты не пойдешь!
– Бабуль, ну пожалуйста! – Алена умоляюще сложила руки. – Мне же скучно здесь! Хоть какое-то развлечение!
– Нет, – отрезала бабушка. – Никаких мопедов. Я тебя знаю – уедешь до ночи, а я буду волноваться.
– Мне девятнадцать! – возмутилась Алена. – Я в Москве возвращаюсь домой и не в такое время!
– Вот именно поэтому тебя и сослали ко мне, – парировала баба Зина. – И не спорь! А то позвоню отцу, расскажу, как ты тут развлекаешься.
Алена побледнела.
– Ты не сделаешь этого, – прошептала она.
– Еще как сделаю, – баба Зина скрестила руки на груди. – Так что садись и доедай уху. А потом будем пить чай с пирогом.
Мопед загудел снова, уже настойчивее. Алена с тоской посмотрела в окно.
– Ладно, – она опустилась на стул, явно расстроенная. – Но можно я хотя бы выйду и скажу им, что не поеду?
Баба Зина смягчилась.
– Иди, скажи. Только быстро.
Алена вскочила из-за стола и выбежала за дверь. Я услышал приглушенные голоса, смех, потом что-то похожее на возражения и, наконец, рев мопедов, постепенно затихающий вдали.
Алена вернулась через пару минут, еще более мрачная.
– Довольна? – бросила она бабушке, садясь за стол. – Прямо как в тюрьме.
– Не драматизируй, – баба Зина невозмутимо наливала чай. – Можешь погулять с ними завтра днем, если хочешь. Но не ночью и не на этих драндулетах.
– Все равно помру от скуки, – буркнула Алена, принимая чашку.
– Не помрешь, – бабушка подмигнула мне. – Вон Ваня тоже не скучает, хоть и один. Рыбачит, баню топит…
– Ага, и следит за всеми, чтобы никто не включал громко музыку, – Алена бросила на меня сердитый взгляд.
Я только пожал плечами, пряча улыбку. Вся эта ситуация казалась какой-то нереальной. Еще неделю назад я гонялся за вооруженными бандитами, а теперь сижу на деревенской кухне и слушаю, как бабушка отчитывает внучку за то, что та хочет погулять с парнями. Как будто попал в параллельную вселенную.
И странно, что мне здесь… нравилось. Несмотря на капризную Алену, несмотря на деревенскую глушь, несмотря на отсутствие привычного городского комфорта. Здесь все было настоящим – и эмоции, и люди, и еда. Никакой фальши, никаких масок.
– А еще я баню натопил, – сказал, отхлебывая чай. – Можно будет попариться после ужина.
– Вот видишь! – баба Зина довольно кивнула. – Ванечка нам баньку организовал. Это же куда лучше, чем трястись на этом драндулете!
– Угу, – буркнула Алена. – Прямо мечта.
– Не ворчи, – бабушка легонько ударила ее по руке. – Когда ты в последний раз парилась в настоящей бане в Москве?
– Никогда, – призналась Алена. – У нас хаммам дома.
– Вот! – бабушка торжествующе подняла палец. – А тут настоящая русская банька! С веником, с паром! Так что радоваться надо, а не хмуриться.
Я не выдержал и рассмеялся. Баба Зина с таким энтузиазмом расписывала прелести деревенской бани, что у меня самого возникло желание поскорее отправиться туда.
– Что смешного? – Алена снова бросила на меня раздраженный взгляд.
– Просто представил твое лицо, когда ты впервые почувствуешь настоящий банный жар, – усмехнулся я. – После этого хаммамы уже не впечатляют.
– Посмотрим, – она вздернула подбородок. – И вообще, ты сам-то собираешься париться? Или ты старался для нас?
– Конечно, собираюсь, – кивнул я. – Только после вас. Дамы вперед.
– Вот и правильно, – баба Зина довольно кивнула. – Мы с Аленкой быстро сходим, а потом и ты попаришься.
Когда бабушка с внучкой ушли в баню, я убрал со стола и помыл посуду. Потом сел на крыльцо и закурил – редкая привычка, которую я позволял себе только в отпуске.
Вечер был тихим и теплым. Пели сверчки, где-то вдалеке лаяла собака, а над головой раскинулось бескрайнее звездное небо – такое яркое, каким оно никогда не бывает в городе.
Я думал о том, как удивительно порой складывается жизнь. Приехал на две недели в глушь, надеясь отдохнуть от людей и проблем, а вместо этого оказался втянут в маленькую семейную драму.
И ведь не скучно. Даже эта избалованная московская принцесса со своими капризами вносила какое-то… оживление в размеренное течение дней.
Может, в этом и был смысл? Не в том, чтобы побыть одному и «прийти в себя», как советовал врач, а в том, чтобы погрузиться в совершенно новую среду, с новыми людьми и проблемами?
Затушил сигарету и глубоко вдохнул вечерний воздух. Впереди была почти вся ночь и горячая баня. А завтра – новый день в этом странном мире, где у людей такие непривычно простые проблемы.
И мне было хорошо здесь. По-настоящему хорошо.
Глава 6 Алена
Проснулась от ощущения, что моя голова раскалывается пополам. С трудом разлепила глаза и тут же зажмурилась от солнечного света, бившего прямо в лицо через незадернутые на ночь шторы.
– Господи, за что? – простонала, натягивая одеяло на голову.
Воспоминания о вчерашнем вечере возвращались урывками. Ужин у бабули… Наливка… Драма с мопедистами, с которыми бабуля не отпустила меня… А потом… О боже. После того как все легли спать, я тихонько стащила из серванта бутылку с той самой наливкой и от тоски по дому и друзьям прикончила чуть ли не половину.
– Неудивительно, что в голове стучит отбойный молоток, – пробормотала, пытаясь нащупать телефон на тумбочке. – Сколько сейчас времени?
Часы показывали 7:30 утра.
Слишком рано для человека с моим уровнем страданий. Я перевернулась на другой бок, надеясь снова уснуть, как вдруг услышала какие-то звуки с улицы. Кряхтение, плеск воды и… мат?
Любопытство – мой главный порок.
Несмотря на протестующую головную боль, я приподнялась на локтях и прислушалась. Определенно, кто-то снаружи издавал странные звуки, и этот кто-то, судя по тембру голоса, был мужчиной.
С трудом сползла с кровати и на цыпочках подошла к окну. Осторожно отодвинула занавеску и… замерла с открытым ртом.
У бани, прямо напротив моего окна, стоял Ванечка Морозов. Полуголый Ванечка Морозов. В одних плавках, которые так низко сидели на бедрах, что еще чуть-чуть – и здравствуй, новые горизонты.
Его мускулистое тело блестело от капель, а сам он только что вылил на себя целое ведро ледяной воды и теперь отфыркивался, тряся головой, как большой, лохматый пес.
– Сука, черт, как холодно! – выругался он, и я невольно хихикнула.
Майор, очевидно, занимался моржеванием с утра. Я как завороженная следила за тем, как капли воды стекают по его широким плечам, рельефной спине с татуировкой феникса горящего в огне и… ниже. Гораздо ниже.
У меня пересохло во рту. Конечно, я и раньше видела полуголых парней. На пляже, в бассейне, на вечеринках. Но почему-то вид майора Морозова, выливающего на себя ведро воды, заставил почувствовать странный жар внутри, несмотря на адское похмелье.
Вода стекала по его телу, подчеркивая каждый изгиб мышц. А когда он наклонился, чтобы набрать еще воды из бочки… Боже мой! У меня чуть глаза не вылезли из орбит.
У него что, такая упругая задница? Серьезно? Зачем ему такая?
– Господи, Алена, о чем ты вообще думаешь? – одернула я себя. – Он же старик! Ему 34 года! У него, наверное, уже простатит и геморрой!
Но мое тело явно не соглашалось с этими мыслями. Оно отчетливо сигнализировало, что простатит тут ни при чем, а вот накачанные руки, пресс с кубиками и эта… задница… очень даже при чем.
Я никогда раньше не зависала на мужской заднице. Серьезно, никогда. Этот факт настолько поразил меня, что я даже забыла о похмелье на пару секунд.
Морозов набрал еще одно ведро воды и снова вылил его на себя, запрокинув голову. Он выглядел как модель из рекламы дезодоранта. Только гораздо лучше.
– Вот черт, – пробормотала, не отрывая взгляда. – А зануда-то горячий…
В этот момент он повернулся лицом к дому, и я в панике отпрянула от окна, едва не запутавшись в занавеске. Сердце бешено колотилось.
Увидел? Не увидел?
Мысль о том, что Морозов мог заметить, как я пялюсь на него, вызвала волну жара, смешанного со стыдом. Осторожно выглянула еще раз, но он уже шел к бане спиной ко мне. И какой спиной! Эта татуировка феникса только подчеркивала каждый изгиб его мышц…
Плюхнулась обратно на кровать, чувствуя, как колотится сердце, а щеки пылают.
– Так, Алена, успокойся, – приказала я себе. – Это просто обнаженный торс. Ты и раньше такое видела. Подумаешь, кубики пресса и рельефная спина.
И попа. Не забудь про попу, ехидно напомнил внутренний голос.
– Да что со мной такое? – застонала, снова хватаясь за голову, в которой продолжал стучать молоточек похмелья. – Это все из-за наливки. И из-за бабулиного захолустья. Тут с ума сойдешь, начнешь на всякие задницы заглядываться.
Спустила ноги с кровати и медленно встала, борясь с головокружением. Нужно выпить воды и принять аспирин. И желательно не думать о том, что я только что видела.
Но картинка упорно стояла перед глазами: капли воды, стекающие по загорелой коже, рельефные мышцы, татуировка, плавки, сидящие так низко, что…
– Стоп! – я хлопнула себя по щекам. – Хватит уже!
Как была в майке и шортах,поплелась на кухню. Бабуля уже была там, хлопотала у плиты.
– Доброе утро, соня! – бодро поприветствовала она меня. – Что ты такая бледная? Плохо спалось?
– Нормально, – буркнула, направляясь к крану. – Просто голова немного болит.
– Странно, – бабуля обернулась и подозрительно посмотрела на меня. – От двух рюмок наливки голова не должна болеть. Или ты где-то еще наливки раздобыла?
Сделала максимально невинное лицо, жадно глотая холодную воду.
– Что ты, бабуль, откуда? – я отвернулась, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Просто не выспалась.
– Угу, – она явно не поверила. – А то, что в бутылке в серванте наливки поубавилось, – это, видать, домовой постарался?
– Какие домовые, бабуль, ты что? – фальшиво рассмеялась. – Может, ты вчера сама выпила и забыла?
– Может, и выпила, – она пожала плечами, но глаза ее хитро блеснули. – А может, ты решила выпить от тоски после того, как все легли спать?
Вот же старая лиса! Ничего от нее не скроешь.
– Ладно, признаюсь, – сдалась я. – Выпила немного. Мне было скучно и грустно.
– Немножко? – она хмыкнула. – Почти полбутылки выпила! Неудивительно, что голова болит. Сейчас дам тебе огуречного рассола, станет легче.
Она достала из холодильника банку с рассолом и налила мне полстакана.
– Давай, пей, – приказала она. – И не морщись! От похмелья самое то.
Я послушно выпила рассол, с трудом подавив рвотный рефлекс. Запах маринованных огурцов с утра – не самое приятное ощущение, особенно когда в голове играет оркестр.
– А потом позавтракаешь и пойдешь Шуру доить, – добавила бабуля как ни в чем не бывало.
– Что?! – я поперхнулась рассолом. – Бабуль, я не могу! У меня раскалывается голова!
– А нечего было на ночь глядя наливку хлестать, – невозмутимо ответила она. – Теперь расплачивайся. Коза ждать не будет, ей доиться надо.
– Но я же не умею! – взмолилась я. – Помнишь, что было в прошлый раз? Она чуть не покалечила меня!
– Значит, научишься, – отрезала бабуля. – Заодно и протрезвеешь окончательно.
Я со стоном опустилась на табуретку. Перспектива доить козу с похмелья казалась кошмарной. Но спорить с бабушкой бесполезно, это я уже поняла.
