Через пять минут она уснула, а ее голова безвольно повисла под неестественным углом.
Я взял молитвенник с книжной полки и шлепнул его ей на колени.
Она подскочила, руки ее взметнулись, и она ударила меня в грудь.
– Простите, – едва слышно произнесла она.
Но через пару минут опять уснула.
Так все и продолжилось. Совсем немного времени она бодрствовала, вздыхала, когда надо было встать на колени, а потом подняться, и испытывала мое терпение. Она все делала не так.
Но она научится. К концу дня она поймет, что такое трудный урок жизни.
Глава 9
Тинсли
Глаза с трудом открывались, сердце бешено колотилось – я таращилась на экран ноутбука. И захлопнула крышку. Я проходила тест в течение трех часов, и теперь все расплывалось перед глазами.
Встав со стула, я потянулась руками вверх, как мы это делали на йоге, и попыталась размять затекшие мышцы.
За все утро в классе отца Магнуса никого не было, кроме него самого. Все три часа он сидел за моей спиной и работал на своем ноутбуке. Он был так жутковато тих, так недвижим, что я почти о нем забыла. Почти… Забыть о нем было невозможно.
Его присутствие словно переполняло класс, наполняя воздух темной маскулинностью и эхом обещанного наказания.
«Будет неприятно».
Он словно играл со мной, нагнетая подозрительность и страх. И его стратегия работала. Я представляла себе, как меня порют, а я борюсь до последнего. И делаю все возможное, чтобы он пожалел о том, что заточил меня в этих стенах.
Но несмотря на браваду, мне все же было страшно.
Затаив дыхание, я повернулась к нему.
– Ты закончила? – Он поднял глаза от экрана своего ноутбука, и его низкий, насыщенный вибрирующий тембр прошил меня насквозь.
– Еще как.
Я думала не завершать тест. Если плохая оценка дала бы мне возможность больше времени провести наедине с отцом Магнусом и поставить жирное пятно на его репутации, то оно того стоило.
Но я не смогла. Мне было все равно, считают ли меня непослушной, избалованной или неразборчивой в связях. Но тупой…!
Моя гордость не смогла бы такого вынести.
Он посмотрел на циферблат наручных часов.
– У тебя еще сорок минут. Обычно студенты берут дополнительное время.
– Не понимаю, что вам от меня надо. Я ответила на все вопросы.
– Если ты не выложилась по полной…
– Ага, я в курсе. Меня накажут еще больше. Иисусе.
– Иди в обеденный зал. После ланча возвращайся сюда. У меня днем два урока. Посидишь с остальными, а завтра я объявлю тебе твое расписание и результаты теста, – он снова уткнулся в свой ноутбук. – Свободна.
Выходя из класса, я чувствовала, что он сверлит меня взглядом. Я знала наверняка, что он считает минуты до моего наказания.
Стоя в дверях, я бросила взгляд через плечо. Ну конечно, его глаза так и светились нетерпением, выжидали, наблюдали.
Содрогнувшись, я вышла в коридор.
Пойдя вниз по лестнице и через несколько поворотов, я без труда нашла столовую. Я умирала с голоду, а потому пошла к стойкам раздачи еды напрямую. Если бы сейчас нам подали домашний коричный хлебный ролл, который был после утренней мессы, я уплела бы его за обе щеки.
За круглыми столами сидело около тридцати учеников и учителей. Когда я вошла, разговоры стихли и все взгляды устремились на меня.
Бесит. Куда бы я ни пришла, что бы я ни делала, на меня вечно бросали осуждающие взгляды, высматривали мои недостатки, думали, как бы использовать меня и мою семью.
Забив на них всех, я положила полную тарелку органических фруктов, взяла теплый свежий хлеб и ярко-зеленый салат с жареным цыпленком. Еда выглядела свежей и очень качественной – явно из премиальных продуктов. Что было неудивительно, учитывая возмутительную плату за обучение.
Ухватив бутылку воды, я начала искать место за столом. Это оказалось непросто.
На меня все пялились, смотрели, как я переминаюсь с ноги на ногу. И никто не предложил мне сесть рядом. Даже Невада и ее рыжая подружка-бестия. Когда я подошла к ним, они отвернулись. А мне просто хотелось съесть свой ланч спокойно и не представляться тем, кого я не знаю.
– Ты что делаешь, сестра Китона? – спросила Невада, когда я села напротив нее.
– Не говнись. Ты прекрасно знаешь, как меня зовут. – Я воткнула вилку в салат.
– Тут у всех свои прозвища. У нас так принято. – Она поглядела на что-то за моей спиной и повысила голос. – Скажи, я права, Оплывшая Дейзи?
Я развернулась на стуле и посмотрела на вошедшую в столовую девочку. Плечи у нее были опущены. Волосы свисали коричневыми сосульками. Но прозвище ей дали даже не из-за фигуры.
Кожа у нее под глазами висела, словно стягивая уголки глаз вниз, и верхняя часть лица выглядела так, словно у нее нет скул и костей в принципе, а кожа стекает на щеки и ниже, к челюсти. Поначалу я подумала, что она обожглась на пожаре. Но потом обратила внимание на ее деформированный рот, в котором то ли не было нижней челюстной кости, то ли она была недоразвита.
Но оплывшая кожа не замаскировала выражения гнева и обиды, вспыхнувших в ее глазах.
Будь я хорошим человеком, я бы наехала на Неваду за то, что она такая дрянь, пересела бы за другой стол и там доела бы свой ланч. Но хорошим человеком я не была. И не могла позволить себе наживать врагов среди таких девчонок, по крайней мере до тех пор, пока не найду способ отсюда выбраться.
Так что я засунула свое осуждение куда подальше и продолжила есть.
– Оплывшая Дейзи – старшая сестра по твоему этажу. – Изучая меня взглядом, Невада помахала куском морковки. – Берегись. Она сдаст тебя, даже если ты просто подотрешься тремя, а не двумя квадратиками туалетной бумаги.
– Спасибо за предупреждение.
– Я Элис. – Рыжеволосая откинулась на спинку стула и постучала ногтями по столу. – Ты задолжала мне коробку печенья.
Вот черт. Я и не подумала о том, у кого именно воровала утром. Но учитывая горы еды в ее комнате, она не на печенья обиделась.
– Я компенсирую, – я пожала плечами.
– Компенсируй тем, что познакомишь меня со своим братом Уинстоном.
Фи.
– Он в два раза тебя старше.
– Вот именно. И он чертовски красив.
– У него есть подружка.
– Так скажи ему, чтобы приехал к тебе без нее. А я позабочусь об остальном.
С Винни у нее не было ни малейшего шанса. Он был одержим своей девчонкой, Эш Эллиот, и слишком занят, чтобы кататься ко мне в Мэн. Если меня кто-нибудь и навестит, то это будет Китон.
Но у меня не было никакого желания признаваться ей в этом. Я просто встала, взяла недоеденный хлеб.
– Мне пора. Увидимся.
Согласно висящему на стене расписанию, мне надо было убить еще тридцать минут. Я вышла наружу подышать свежим воздухом и насладиться солнцем, и прежде чем я сама это осознала, я уже шла по гравийной дорожке к густой роще тенистых деревьев.
Через месяц в Мэне будет холодно, как на Северном полюсе. Но в тот день напитанный осенью воздух приветствовал меня, а опавшие золотые и красные листья лежали огненным ковром по всей земле. И мне страстно захотелось сидра, теплых одеял и… домой.
Мне многое не нравилось в Бишоп Лэндинг: претенциозные вечеринки и наигранные улыбки. Но я скучала по братьям и сестрам, по простому общению с близкими и по свободе.
Здесь я была пленницей в обнесенных электрическим забором стенах. И клетка моя уменьшалась с каждым часом, заставляя меня задыхаться.
Что будет, если я просто смирюсь со своей судьбой и проучусь здесь весь год?
По окончании мама продаст свою драгоценную девственницу какому-нибудь подонку из самой влиятельной семьи, которую только сможет найти.
Если я не позабочусь о своей судьбе сейчас, то никогда не смогу этого сделать.
Через рощу протянулась грязная размытая полоса тропы. Теребя в пальцах кусок хлеба, задумавшись, я шла по этой дорожке вперед. Пока вдруг не заметила движение.
Что-то шевелилось в опавших листьях. Прищурившись, замерев, я наконец увидела белое личико. Точнее, два личика.
Два крошечных серых меховых комочка по паре десятков сантиметров в длину прижались к сломанной ветке. Глаза-бусинки, круглые ушки и крысиные хвосты – это были два самых милых опоссума, которых я только видела.
– О-о-о-о! Крошки-воришки! – Я разгребла листья и, не найдя их маму, подумала, что, скорее всего, они остались сиротками.
Они были слишком юными и еще стояли на трясущихся ножках. Такие опоссумы живут в маминой сумке. И я не знала, смогут ли они пережить зиму в одиночестве, да и следующие два дня без еды и укрытия.
Я встала подле них на колени и… Боже мой. Какие они были сладкие, с этими розовыми носиками и трясущимися усиками. Кажется, они меня не боялись. Они даже подняли головы и потянулись ко мне рыльцами.
Хлеб.
– Голодные? – Я поискала глазами укрытие, где можно было накормить их в безопасности.
В паре метров от нас у изножья большого дерева раскинулись внушительные корни, в которых можно было как следует спрятаться. Если перенести их туда, то их не съедят сапсаны.
– Назову вас Джейден и Уиллоу. – Медленно подняв ветку, за которую они уцепились, я перенесла их к дереву.
Сплетенные корни сформировали гнезда, идеальные для того, чтобы укрыться в них от хищников и холода.
Сделав подушку из опавших листьев, я положила в гнездо хлеб. А потом, воспользовавшись второй палкой, ссадила обоих опоссумов. Они тут же набросились на хлеб, разрывая его маленькими зубками.
Им лучше бы подошли фрукты или овощи, но я была уверена, что сейчас они съедят что угодно. Наш садовник дома часто жаловался, что опоссумы роются в мусорных баках.
После обеда я решила принести им воды и чего-нибудь съестного. А пока просто легла на бок и смотрела, как они едят.
И я уснула.
А это было плохо. Я вообще не хотела закрывать глаза, так что когда проснулась, то сразу поняла, что прошло часа два.
Я была в полной жопе.
Джейден и Уиллоу свернулись клубочком вокруг недоеденного куска хлеба. Они крепко спали. И были в безопасности.
Я оставила их и в полном ужасе поспешила в главное здание. Когда я добежала до классной комнаты, то подумала, что меня вырвет.
Дверь была заперта, и, судя по времени на висящих в коридоре часах, я пропустила оба урока.
С бешено колотящимся сердцем я потянулась к ручке двери; пальцы дрожали.
Я не могла этого сделать. Не могла войти внутрь напуганная и виноватая. К тому же я еще жутко захотела писать. Казалось, что у меня вот-вот разорвет мочевой пузырь.
Я резко одернула руку от двери и попятилась.
А через две секунды дверь отворилась сама.
Я задержала дыхание – из класса вышла Кэрри. Она проплыла в противоположном от меня направлении и, прикрыв глаза и положив руку на грудь, издав сладкий стон, прижалась спиной к стене.
Я стояла в паре метров от нее и испытывала к человеку, находящемуся в той комнате, совсем иные чувства. Но ведь не она порвала униформу, нарушила кучу правил, заснула в церкви и пропустила два урока.
А я. Похоже, мне крышка.
Распрямившись, Кэрри засеменила по коридору и исчезла за углом. Она меня даже не заметила.
Зато он заметил.
Он стоял в проеме двери, руки по бокам, выражение лица никакое. Нечитаемое.
Он окинул меня колючим взглядом, и хотя я была к этому готова, я вся задрожала. Я свела колени, чтобы ноги не тряслись. И заставила себя не дергаться, не показывать слабость.
Закусила тонкую часть губы изнутри, то место, которое прикусывала с тех пор, как уехала из Бишоп Лэндинг, и почувствовала вкус крови на языке.
