Сердце отозвалось лишним ударом и снова разогналось, сбивая дыхание. Я вздохнула и, поднявшись, сгребла чашку кофе со стола и вышла с ней из комнаты.
* * *
Сердце бесило.
Я чувствовал каждый его стук в тишине, и не на что было отвлечься.
Что-то мне с ним не то сделали…
– Верните мне мобильный, – потребовал я у медсестры.
Дама в возрасте с неприязненным выражением презрительно окинула меня мутным взглядом:
– Я узнаю у вашего врача.
– Как его имя?
– Он представится, как сочтет необходимым.
– Я имею право знать, – зарычал.
– Позвать?
– Позовите!
– Хорошо.
– И принесите мой мобильник! – повысил я голос ей влед.
От этого усилия стало тяжело дышать, будто пробежался. Я с трудом приподнялся так, чтобы хоть немного опереться на зад, и принялся разминать пальцы рук. Беспомощность бесила…
– Что ты делаешь?
Вместе с Моим Хирургом в палату влетел и запах кофе. Она пронеслась через комнату и поставила чашку на тумбочку мне под нос.
– Мне нужен мобильный, – глянул я на нее исподлобья. – И кофе.
– Тебе нельзя, – властно постановила она и надавила мне на грудь ладонью, вынуждая улечься на подушку.
Рука теплая, прикосновение уверенное. Не то, что в прошлый раз.
– Это Игорь тебя довел утром? – усмехнулся я, нагло рассматривая ведьму. – Быстро ты отряхнулась. Годы тренировок?
– Помолчи, – приказала она и нацепила стетоскоп. – Скажешь слово, получишь снотворное.
Я скрипнул зубами, позволяя ей закончить.
– Нравится командовать мужиками? – заметил, когда она наслушалась.
– Тебе дать волю – угробишься без всяких киллеров, лежа в подушках. И столько усилий пропадут зря.
– Хороша, – восхищенно улыбнулся я. – А теперь мобильный и кофе.
– Я хирург, а не девочка на побегушках, – подхватила она свою чашку.
– Ты меня слышала, когда я говорил про возможное покушение? Мне нужна охрана. Ладно меня, но в живых не оставят и свидетелей.
– Хорошо, я верну тебе мобильный. Но нервничать тебе нельзя. Ткани сердца еще хрупкие, регенерация нарушена. И оборачиваться пока что запрещено. На какой срок – покажет только динамика выздоровления.
– Я тебя услышал. Пойдешь за мобильным, захвати, пожалуйста, кофе. И соберись уже с духом и скажи, как тебя звать, «не девочка на побегушках». А то я начну к тебе обращаться Моя Госпожа.
– А ты разбираешься в подчинении, – оценила она. – Я не против.
Я только медленно вдохнул, не в силах оторвать от нее взгляд, пока она шла к дверям. Вот же сучка… И с губ сорвался смешок, уж не знаю, по какому поводу. Противное сердце будто в теплый воск окунули, и оно защекотало в груди так, словно обросло шерстью.
Ведьма вернулась вопреки ожиданию с мобильным, кофе и целым подносом жратвы.
– И что я должен буду за все это сделать? – не смог сдержать я оскала.
– Как насчет заткнуться? – проворчала она.
– Не хами, – посоветовал со всей доброжелательностью, на какую только был способен. – Я же не всегда буду лежать в койке. А я очень злопамятный.
– Я в курсе, – усмехнулась презрительно она. – На самом деле я надеюсь, что пока будешь есть, не сможешь трепаться.
– Сразу захотелось объявить голодовку.
– Буду вливать внутривенно, – подняла на меня горящий взгляд ведьма.
– Но так я ведь смогу трепаться и бесить тебя? – вздернул я бровь.
– Не все усваивается перорально, что-то потребует ректальных манипуляций.
– Больше угроз не осталось? – Я все не мог стянуть оскал. – Ты всегда такая горячая с пациентами?
– Зря ты такой самоуверенный. – И ведьма устроила еду у меня под носом с заботой, которую я не заслуживал.
– А я и не самоуверенный.
– Наглый. Нахальный, – заводилась она. – Так больше нравится?
– От тебя пахнет котом или мне кажется?
– Пропишу тебе седативные. От них болтать сил не будет и стоять – тоже.
– Новые угрозы, – наслаждался я открыто. – Я все запомню, Моя Госпожа. Проценты будут внушительные, когда придется платить. Но я с тебя все выжму.
Ее взгляд дрогнул, и она отвернулась.
– Прекрати фантазировать. Пульс разгоняется, – пробурчала. – Ешь. Потом кофе.
– Я не голоден.
– Я прошу тебя всего лишь поесть.
– Пойди поспи, – почти заботливо попросил я.
– А вдруг покушение? – И ведьма опустилась в кресло у стены.
– Ты меня не спасешь, – возразил серьезно.
Ведьма сделала вид, что не слышала, сосредоточенно глядя в экран мобильного, а я перевел взгляд на поднос.
– Мне бы несколько звонков сделать…
– Черт, я надеялась, что ты замолчал!
– Давай не будем давать повод тем, кто придет меня добивать, пристрелить и тебя? Если не можешь со мной расстаться, подожди в коридоре.
– Ты думаешь, что твое собранное из кусков сердце железное? – вытянула она шею, глядя на монитор. – Я не шучу, когда говорю, что тебе нельзя нервничать. Будешь дергаться, сердце не выдержит, и снова ляжешь на операционный стол. И так по кругу. Только шансов у тебя…
– Я понял, – перебил ее. – Тогда верни мне ту сестричку в преклонном возрасте. С тобой мы угробим мое сердце быстрее, чем я мобильник в руки возьму.
– Придется научиться терпеть меня, – отрезала ведьма. Но все же поднялась и сосредоточенно подошла ко мне. – Запиши мой мобильный. Если будет плохо…
– Я позову престарелую сестричку, – уперся я. – А если скучно – попрошу позвать тебя.
И зачем-то скосил взгляд на ее задницу под халатом, когда она развернулась к двери.
Глава 2
Я собралась и выбежала из больницы так, будто за мной черт гнался. Понимала, что нужно успокоиться, но не выходило. А хуже всего – сердце младшего Князева разгонялось не от того, что нервничал он! Такому матерому волчаре наши перепалки никогда бы не пошатнули ни одного нерва.
Я продолжала его убивать. Медленно. И неизвестно, успеет ли восстановится его сердце прежде, чем не выдержит моего чувства вины. Пришлось принять успокоительного и добавить адреноблокатор, чтобы дать нам обоим передышку. А мне – время все выяснить.
У палаты Стаса дежурила охрана больницы и те, кого выставил следственный отдел. Князев вызвал следователей сразу, но те пока что колупались на территории больницы и за ее пределами, хоть и предупредили, что будут приглашать врачей на беседу. Но Стаса я не стала ставить в известность, чтобы не закатывал глаза. В то, что на такую занозу в заднице могли покуситься, я ни капли не сомневалась. Похоже, его послужной список лишь начинается тем, что он сволочь и плохой брат. Стоило выяснить о нем больше, чтобы понять, кому именно я отдала свое сердце.
Но сначала следует разобраться с тем, что именно я натворила с этим заклятьем.
Лужи захлюпали под ботинками, зачавкали мокрым снегом. Перед глазами все смазалось в серую бетонную массу. Я не стала садиться за руль. Машину в центре не бросить даже с ведьминскими способностями. Там даже дорожные камни не гарантировали возможность проехать. Теперь, вжатая в стенку троллейбуса, я смотрела на то, как распластанные по стеклу снежинки неминуемо обращаются в капли и стекают вниз, оканчивая свой бесславный путь где-то в грязном резиновом желобе.
Как я до этого дошла? Сейчас следователи начнут разнюхивать произошедшее, а если подключится Горький, то мне не уйти от ответственности. Уж он точно размотает, что это я стояла в тени здания и стреляла в Князева-младшего. Может, прийти с поличным?
Нет. Я замела следы отлично…
Стало тошно. Будто и правда профи-киллер.
Картинка перед глазами погрузилась в темноту, и я не сразу поняла, что спрятала лицо в ладонях.
Нельзя признаваться. Игорь плохо переносит чувство вины. А в том, что я такая идиотка, он не виноват. Вот же Князев-младший позлорадствует, когда узнает, что не его враги уложили его в холодную лужу с пулевым на пару сантиметров от сердца…
– Девушка, вам плохо? – поинтересовался кто-то позади.
– Нет, – покачала я головой и оттолкнулась от стекла. – Пропустите, пожалуйста…
На улице начал трезвонить мобильный. Привезли новых пациентов, и привычная круговерть решений помогла мне донести ноги до Исследовательского центра без нового витка самоуничижения. Только когда вдруг на экране мобильного высветился номер Горького, ноги подкосились. Я тяжело сглотнула и прижалась к стенке коридора перед проходной.
– Давид?
– Ива, привет.
– Привет, – хрипло каркнула я.
– До меня тут докатилось дело о покушении на Стаса Князева.
– Да. Я так и думала, что ты узнаешь…
– А почему ты не сказала?
– Не было времени. Он то умирает, то снова восстает. Тяжелая вышла ночь.
– Понятно. А прогнозы?
Если бы я знала. Только в груди вдруг все сжалось до визга, застрявшего в горле. Пришло осознание, что я не вывезу сама. Захотелось признаться во всем Давиду и сдаться на милость. Собиралась же нести ответственность…
– Пока сложно говорить, – выдавила кое-как.
– Ива, что с тобой? – насторожился Давид.
– Устала. Очень… – просипела я.
– Может, увидимся? Беспокоишь…
– Князев уже взял меня в оборот. – Я кое-как отлепилась от стенки и прошла в сторону проходной. – Так что я под присмотром. Назначил капельницы…
– Мне все равно ехать к вам. Хочу тебя увидеть.
– Ладно…
В аудитории оказалось пусто, и я, звонко постучав в дверной косяк костяшками пальцев, привлекла внимание преподавателя, сидевшего у стола.
– Карл Алексеевич…
