– И им это удалось, – улыбнулась принцесса. И тут же обрадовалась и испугалась одновременно. – Игорь Иванович, а Матвей же должен быть здесь? Почему он не зашел ко мне? Он ранен? Но ведь вы сказали, что анхель всех вылечили…
– Он сейчас в Песках, – пояснил Игорь Иванович. – Свидерский связывался с Тандаджи через переговорное окно и сказал, что и он, и Ситников целы. Видимо, тоже ждут окончательной стабилизации стихий, ну или там еще какие-то задачи остались. Зато здесь его друг, Дмитро Поляна, он тоже принимал участие в передаче вам информации. Может, вы хотите с ним поговорить?
– Конечно, – обрадовалась Алина. – Но еще, Игорь Иванович… я очень хочу наружу. Посмотреть на землю и небо, потрогать траву, подышать воздухом. Я так по ним соскучилась. Можно? Это безопасно?
Он поколебался.
– Округа зачищена, но там все выгорело, ваше высочество. И есть останки инсектоидов.
– Поверьте, – ответила она, усмехаясь, – останки инсектоидов меня не могут испугать. Только порадовать.
– И там есть гражданские, – добавил он, – а ваше пребывание тут – секретно. Гражданских пока никуда не деть, около столицы еще дожимают остатки вражеской армии и инсектоидов, а в деревне просто нет на них всех места.
Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на него. И Игорь Иванович сдался.
– У Дорофеи Ивановны на складе были амулеты отвода глаз, – сказал он. – Подождите, я добуду для вас, ваше высочество.
Алину, придерживая под руки, проводили наверх, в малиновый, раскинувшийся на полнеба закат, от которого у нее заслезились глаза. Охрана провела ее по выгоревшему холму далеко вниз, к нетронутой зоне, мимо прогуливающихся, сидящих на траве, что-то обсуждающих гражданских – Алина с удивлением заметила среди них подругу Марины Катерину с похожими на нее девочками и пообещала себе узнать, что тут делает она.
Катерина словно почуяла ее – посмотрела, почти принюхавшись, и с пониманием на лице отвернулась, повела девочек вокруг холма. А принцессу провели еще дальше, на сладко пахнущий луг, постелили ей одеяло, принесли сладкий чай и булочек. Два охранника встали в нескольких шагах от нее, деликатно отвернувшись.
И Алина, слабенькая, смотрела на родное голубое небо – и по щекам ее катились слезы, – на черную луну, висящую сбоку на горизонте, на едва заметную, словно прозрачную голубоватую луну над головой, ждущую ухода солнца, чтобы засиять. Принцесса подставляла лицо лучам и теплу, гладила себя по рукам и щекам, ощущая, как разливается это тепло по телу. Пила самый вкусный в мире чай, кусала сладкие булочки с маслом и повидлом – наелась с двух укусов, но периодически все равно нюхала их и пробовала языком, потому что не оторваться было.
А еще она обернулась, чтобы посмотреть со стороны на черный холм с обуглившимися остовами строений и тушами охонгов и тха-охонгов вокруг. От него несло гарью, и Алина передернула плечами, представив, как она лежала там, внутри, беспомощная и бесчувственная, пока защитники сражались снаружи. Ведь если бы не они – она бы не вернулась на Туру, потому что, вполне возможно, не было бы тела, в которое можно было бы вернуться.
Алина чувствовала себя такой же выжженой, как земля вокруг. Душа ее тлела, стреляя болью. И пусть принцесса остро и ярко – куда ярче, чем раньше, – ощущала огоньки своих сестер со всех сторон Туры, ей было невыносимо одиноко. И не было рядом того, кто подставил бы за спину крыло, к кому можно было бы прижаться во сне и кто, как она знала, всегда ее защитит и подхватит.
Она перебирала пальцами, словно гладя воздух, вытягивала вперед руки и прикрывала глаза, пытаясь ощутить ток стихии смерти. И если бы кто-то прислушался к ней, то услышал бы, как она шепчет:
– Если ты растворен в темной стихии, значит ты везде. Значит и сейчас слышишь меня, Макс. И можешь вспомнить. Только услышь меня!
Сзади раздались шаги – она обернулась. По холму быстро спускался Димка, и она даже не сразу его узнала – он тоже был похудевшим, резко повзрослевшим будто лет на десять. Он шел вниз, не видя ее, и только подойдя к охранникам, как-то двинул рукой, словно снимая вуаль – и тут же замер.
– Это ты? – спросил он неуверенно. – Точнее, это вы, ваше высочество?
– Прекрати, Дим, – Алина с трудом, с помощью охранника, который тут же вернулся на место, встала, потянула к другу руки, и он, отчего-то смущаясь, обнял ее, отступил на пару шагов.
– Ты совсем другая, – сказал он, словно извиняясь. Глаза у него были уставшие. – Будто и не ты. Нет, я видел тебя во время ритуала, но сложно привыкнуть.
– Это я, – ответила она просто. – Садись… ой, – она огляделась, увидев одеяло, заставленное чашкой, блюдцами с булочками, чайником, и смущенно развела руками.
– Да я на краешек сяду, – отчего-то повеселел Димка и правда уселся. И она, подумав, села рядом. Они некоторое время помолчали. Алина посмотрела на охранников, и Поляна понятливо кивнул, сделал движение ладонью.
– Поставил полог тишины, – объяснил он. – Но все равно не знаю, о чем говорить, – признался Дмитро.
– Угу, – Алина погладила его по плечу. – Ты меня не смущайся, Дим, я выгляжу иначе, но это же я, Алина. Ты со мной же пиво в бане пил, забыл?
Он усмехнулся.
– Это ты тогда сон тот странный увидела. Выходит, он был реальным? Туда ты попала? Мне дали доступ к тайне, если что, – предупредил он, – но всего я, конечно, не знаю. Тяжело было?
– Очень, Дим. Благо, лорд Тротт меня нашел и спас.
Он бросил короткий взгляд на ее браслет, но ничего не сказал. И не спросил о Тротте. Видимо, его уже проинструктировали не упоминать о нем.
– Расскажи, что тут было, – попросила она, когда молчание снова затянулось.
Димка подумал, вздохнул.
– Я ведь долго не знал, что происходит. Матюха сюда приехал, весь загадочный ходил, не говорил, что тебя охраняет. Потом-то мне рассказали все, когда надо было передать информацию в Нижний мир, – он поежился: небо потихоньку затягивало облаками, становилось холоднее, и один из охранников подал Алине накидку на плечи.
Она слушала, а Димка все говорил – и как они вместе с самыми крутыми магами и одним темным старались ментально пробиться к Алине, и поняли, что удалось, и как потом он решил вызволить родителей из Менска, а получилось, как получилось, и на какие хитрости приходилось идти им с Матвеем, чтобы не оставлять людей, и что он до сих пор не знает, как правильно поступать в таких случаях, потому что, выходит, именно он дал возможность напасть на Иоаннесбург, хотя иномиряне собирали войска с манками и так, а Димка ускорил процесс, но все же.
На нос Алине упало что-то холодное, она подняла глаза – и увидела, как голубые небеса затянуло тонкими, словно призрачными тучами, откуда мягко пошел снег. Но было еще светло, закат еще догорал.
– Пойдем внутрь? – предложил Дмитро.
Алина помотала головой и плотнее укуталась в накидку.
– Я еще не надышалась, Дим.
Дмитро кивнул и поставил над ними щит, по которому снежными дорожками стали соскальзывать снежинки.
Дима рассказал о вчерашнем бое, о том, как отчаянно здесь сражались и как погибла Дорофея Ивановна, и множество защитников тоже погибло, и как они с Матвеем и другими магами старались держать купол, и как Димку ранило – а очнулся он днем от света анхель, который – он это четко ощущал – восстановил ему выжженые магические каналы.
– Я сам не видел, но отец Олег сказал, что боги бились с чужими богами прямо на Туре и наши победили, – проговорил Дмитро. – Хотел бы я на это посмотреть.
– И я, Дим. Но я видела богов Лортаха там, внизу. Они очень страшные. Правда.
– Матюха наверняка видел бой. Он же не был в бункере, – предположил Поляна. – Вершинин сказал, он ушел к сестре и родным в Пески.
Снег уже засыпал все вокруг. Гражданские ушли, и снаружи остались только Алина с Димой и охранниками. Метель скрыла гарь холма, сделала остовы инсектоидов белыми, не страшными. Под куполом было тепло – Дмитро без лишних слов сохранял им под ним кусочек мая.
– А я же видела сон про вас, – сказала Алина, вспомнив. – Получается, я смотрела глазами Матвея? Ты был ранен в ногу, да?
– Да, – глаза Дмитро загорелись. – У вас двухсторонняя связь, выходит?
– Видимо, да. А ты не можешь с ним сейчас связаться? – оживилась Алина. – Правда, – она нахмурилась, что-то подсчитывая, – в Песках сейчас уже почти ночь. И если бы он был свободен, он бы сам наверняка уже к нам пришел, правда? Или связался бы… я точно знаю, он бы узнал, как я.
– Я ждал, пока ты попросишь, – честно признался Дмитро. – У нас майор Вершинин очень строгий, запретил внутри бункера открывать переходы. Да и тяжело это очень под землей, хотя стихии и выровнялись. А так скажу, что ты приказала. Ты же принцесса, он тебя ругать не будет. Ладно?
– Давай, – рассмеялась Алина. И Дмитро, тихонько двигая руками, открыл небольшое переговорное зеркало размером с две ладони.
– Матюха, – тихо позвал он. – Матюха, ты не спишь там?
Зеркало словно обрело громкость, раздались отдаленные крики, щелканье, грохот.
– Дим, я в окрестностях Тафии, помогаю ловить разбежавшихся инсектоидов и иномирян, чтобы людям не навредили, – раздался в ответ запыхавшийся голос. – Алина проснулась?
– Я тут, Матвей, – тревожно откликнулась принцесса.
– Прости, что сразу не смог с тобой связаться, малявочка. Я очень рад, что ты вышла. Закончу тут дела, обниму тебя.
– Я скучала, Матвей, – сквозь слезы проговорила она.
– Я тоже, – раздались ругательства, почему-то на йеллоувиньском, драконий рев. – Алина, что с лордом Троттом?
Она выдохнула.
– Долго рассказывать. Развеялся в стихии Жреца. Прости, что отвлекли. Мы тебя ждем.
– Мне очень жаль. Он крутой, да?
Зеркало тренькнуло и рассыпалось на тающие осколки.
– Да, – печально отозвалась Алина, снова чувствуя, как слабость и горечь затапливают тело. – Он крутой.
– Я постарался держать Зеркало рядом, но Сита бежал, куда-то прыгал, и я в результате не потянул, – преувеличенно бодро объяснил Димка и поднял глаза на совсем потемневшее небо. – Ну что, пойдем обратно?
– Пойдем, – согласилась Алина. Тоже посмотрела в небо. – Хотя нет, подожди, пожалуйста… я хочу еще кое-что проверить. Только не пугайся, ладно?
Она, поднявшись на дрожавших ногах, распахнула призрачные крылья, которые проявились сквозь одежду и вмиг стали видимыми, налились силой, а затем поднялась в небо под изумленные возгласы охраны и Димки. Сделала в темноте под снегопадом под голубоватой луной несколько кругов и спустилась обратно.
Алина извинилась перед охранниками и пообещала больше не подвергать себя опасности. И даже позволила проводить себя под руки обратно в бункер. Но внутри еще трепетали остатки того ликования, которое она испытала в воздухе.
Пусть она была слаба. Но крылья вновь дали ей ощущение силы. Ощущение того, что она контролирует свою жизнь.
А тело она восстановит. Есть ради чего постараться.
Глава 3
Марина
Наутро, проснувшись в теплом коконе из одеял в обнимку с горячим, сонным, помятым и голубоглазым Люком, я понежилась рядом сколько позволил организм, а затем, едва отцепившись, пошла в уборную. Люк тоже поднялся и раздвинул шторы – там продолжал медленно идти снег. Муж распахнул окно и, полуголый, с наслаждением высунулся в него, вдыхая свежий воздух. Затем развернулся и замер.
– Разверни зеркало от кровати, – попросила я, зевая, проходя мимо этого самого зеркала и отмечая свою забавную пузатость и то, что я уже стала отклонять торс назад и немного переваливаться. Семейные покои до того, как мы помирились с Люком, были исключительно моими, и я тут все устроила на свой женский лад. Включая огромное зеркало в углу на стойке.
– Зачем? – отозвался Люк с любопытством, разворачиваясь от окна. На его плечах таяли снежинки.
– Твои тетушки-змеи снова приходили, – я задержалась у двери. – Знаешь, какова бы ни была причина их интереса к будущим Дармонширам, я не готова заниматься их производством на публике.
И под его короткий смешок я закрыла дверь.
Когда я вышла, оказалось, что с прикроватного столика ночью пропала держава Инлия.
– Это обнадеживает, да? – заметила я, поглядывая на слегка расстроенного Люка. – Может, они пошептались с змеицами на державе, которые попробовали твою кровь, и решили, что не подходит?
– Будем надеяться, – ответил муж, но в светло-голубых глазах его плескалось разочарование. – Но могли бы и попозже забрать. Я хотел покрутить ее при дневном свете, порассматривать, понять, какие еще функции в ней зашиты.
Я хмыкнула. В принципе, к тому, что в нем до старости будет иногда проглядывать азартный мальчишка, я была готова.
– А представь, какие еще сокровища лежат в хранилищах Инландеров, – вкрадчиво предложила я, подходя ближе, и по тому, как вспыхнули его глаза, как коснулся он губы языком, поняла, что провокация удалась даже чересчур. – Вот коронуешься и наиграешься.
– Ты точно на той стороне? – пробормотал он иронично, и чтобы доказать, что на той, я поцеловала и куснула его в плечо. Кто бы мог подумать, что спасение от конца света так настраивает на игривый лад.
Я слегка нервничала – сегодня Алина должна была вернуться во дворец, и я ждала от Василины весточки. Мне так хотелось увидеть младшую, что я, одеваясь, то и дело прислушивалась – не раздастся ли из камина в гостиной треск огня, который всегда сопровождал появление огненных вестников. Но нет, когда я вышла из спальни, пламя мирно облизывало дрова, которые, похоже, только что подкинул Люк, ожидавший меня.
От него приятно пахло табаком – видимо, выходил на балкон покурить. Я скучала по сигаретам, но увы, они, как и обучение на хирурга, маячили теперь откуда-то из будущего.
– Я после завтрака свяжусь с Майки. Тиверс обещал открыть переговорное Зеркало. Узнаю, что происходит сейчас в Виндерсе, а затем слетаю с Тамми к Майлзу, – сказал мой муж немного виновато, когда мы спускались на третий этаж. – Нужно понимать состояние войск и их нужды, возможно, ему потребуется разведка. К вечеру должен вернуться.
– Не может быть. А я-то думала, что ты теперь безвылазно будешь сидеть рядом со мной, – проговорила я сурово. – Держать меня за руку, спрашивать о самочувствии, гладить живот…
Он хмыкнул.
– Я тебе смертельно надоем уже через пару часов такого сидения.
– Вот именно, – подтвердила я. – Да и я уже привыкла к тому, что ты то есть, то тебя нет. Это вносит в жизнь разнообразие.
Ирвинс ждал нас на третьем этаже у дверей малой столовой, величественный и строгий. В руках он держал поднос с письмами.
– Милорд, миледи, – он поклонился. – Телепорт-почта тоже заработала. Я посмел побеспокоить вас до завтрака, посчитал, что для вас это важно, – и он протянул Люку пахнущий жасмином конверт из золотой бумаги с изображением двух вставших на дыбы тигров.
– Благодарю, Ирвинс, – отозвался муж, вскрывая конверт и доставая тонкую рисовую бумагу с изящными йеллоувиньскими иероглифами и ниже – текстом на инляндском. Впрочем, инляндский был лишь данью вежливости – Люк, как и все аристократы, учил шесть основных языков Туры.
– «Цэй Ши, наследник йеллоувиньского престола, смиренно ожидает коронацию, что с благословения великого первопредка, источника и сути гармонии, случится в день цветущих абрикосов десятого мая в полдень и приглашает вас с супругой разделить с ним радость церемонии», – прочитал он.
– Позвольте сказать, милорд, что письмо в таком же конверте пришло и герцогу Таммингтону, – доложил дворецкий.
– Спасибо, Ирвинс, – повторил Люк мрачно, и дворецкий понятливо удалился в сторону лестницы.
– Похоже, они тоже не знают, на кого из вас ставить, – сказала я, с наслаждением принюхиваясь к конверту. Он пах так, что мне захотелось попробовать его на зуб. – А, кстати. – Люк замер, положив руку на ручку двери, и повернулся ко мне. – Ты же помнишь, что на коронации в Иоаннесбурге корона выбрала не Ани, а Василину? Как ты думаешь, почему?
– Еще бы не помнить, – отозвался он с иронией. – Ты хочешь сказать, что мне срочно нужно женить Таммингтона и обеспечивать его жене беременность от него?
– Беременность двойней, – напомнила я. – А вернее – тройней. – И не выдержала – рассмеялась, таким задумчиво-сосредоточенным стал взгляд этого интригана.
Письмо от Василины пришло около половины десятого, когда Люк уже улетел, тоже по телепорт-почте – и правда, смысла резать себя, чтобы подкормить огнедухов-почтальонов, уже не было.
